Поляки, почуяв полную свою безнаказанность, с упоением занимались в Киеве разбоем. Ни один дом, даже самый добротный и укрепленный, не мог устоять перед их жадным натиском. Разоряли добро, портили молодок, не щадили стариков. На дворе Данко Хромого, поляки потешились с молодой его жинкой, а старика-отца так приложили по голове, когда ринулся он на защиту невестки, что тот испустил дух, так и не выпустив из руки кол, который хотел использовать вместо оружия. Данко, воротившись домой, увидел страшную картину. Отец его так и остался лежать посреди разворошенного двора, а над ним выла в голос жинка, в изодранной в клочья одеже. Данко схватил меч и стремглав бросился на ближайший постоялый двор, где, как ему было известно, столовались пришлые воины. Поляки остолбенели, когда увидели Данко, с налитыми кровью глазами и не сразу сообразили, что от него исходит смертельная опасность. Данко, издав поистине звериный рык, бросился на них. Пока супостаты опомнились, он успел порубить четверых на смерть и ранить не меньше пятерых. Наконец, на Данко навалились сзади, повалили на землю и били смертным боем, всею гурьбой.
Этот случай переполнил чашу терпения киевлян. Кто имел меч - с мечом, а кто и в вилами, да топорами, сбивались они в отряды и шли туда, где особняком расположились поляки.
-Бей их! Не жалей супостатов! - подбадривали друг друга, врываясь в очередной, оккупированный захватчиками дом.
Киев заревел, словно одно гигантское чудище, пытающееся очистить свою шкура от засилья паразитов. Кое-где уже полыхали костры - городу грозил новый, страшный пожар.
К Святополку прибыло, спешно собранное, разношерстное посольство. Были тут и бояре и ремесленники, и совсем уж низкого пошибу мужики. Всех их сплотила общая беда. "Святополк князем назвался - так пусть по-княжески и рассудит! А коли не захочет, так и ни к чему нам такой князь!" - рассудили они и направились к княжескому терему.
Святополк посольство принял, жалобы выслушал, хоть и без того уже знал обо всем творящемся в городе. Со времени визита митрополита Феодора с его предупреждениями, у Святополка было время подумать. Болеславу-то Киев не жаль - не его это вотчина, а ему, Святополку, тут княжить. Без поддержки людской, любому князю не обойтись! К тому же, заметил Святополк, что тесть все больше отстраняет его от княжеских дел, отдает, не советуясь, приказы. Вот и намедни, на вопрос воеводы о судьбе варяг, захваченных в бою на Буге, Болеслав, не глядя на Святополка, велел всех их предать смерти. В то время как Святополк имел на них виды, памятуя, что этими сильными воинами правит прежде всего золото, а значит станут они на сторону того, кто заплатит. Своих-то воинов у него почти не осталось! А вчера ему принесли послание, перехваченное по пути к Новгороду, куда, как знал Святополк, отправился Ярослав. В послании том, Болеслав просил вернуть ему дочь, Регелинду, взамен пообещав, что Новгород не попадет под разорение, а Ярослав сможет сидеть там и далее, ка наместник! "А что если, получив назад дочь, Болеслав решит, что я ему и вовсе не нужен?" - думал Святополк. - "Может сам решит в Киеве княжить?" Зная алчность до власти и денег своего тестя, Святополк пришел к выводу, что сейчас самое время заручиться поддержкой народа, что бы вернуть себе славу и власть.
-Не будем терпеть того! - сказал Святополк посланникам и они облегченно перевели дух. - Встанем против обидчиков! Подниму я дружину на заступу простого люда!
-Долгие лета тебе, князь! - обрадованно заголосили просители.
Собственной дружины у Святополка было мало, но он надеялся, что разъяренные люди справятся по большему счету и своими силами. Так и произошло. Теперь настал черед поляков бежать с жалобами к своему королю, который добрался к тому времени до сокровищницы киевских князей и скрупулёзно пересчитывал богатства. Болеслав не сразу понял, насколько серьезно положение, а когда понял, время на подавление мятежа было безвозвратно упущено. На улицах шли настоящие сражения. Некоторые отряды Болеслава, оказались заперты в ловушках киевских улиц, выход из которых им заслонили разъяренные киевляне. Часть прорывалась к городским воротам, в надежде выйти наружу.
Болеслав велел спешно грузить казну в подводы, а сам, взяв несколько воинов, отправился туда, где теперь, как в темнице, томились дочери князя Владимира.
-Со мной поедут! - указал он страже и те, не обращая внимания на протестующие крики и слезы, силой вырвали девушек из родного гнезда, и как остальные киевские богатства, запихали в повозку.
Святополк упустил момент, когда тесть, прорвав со своими воинами путь к главным вратам города, вырвался на вольные просторы и отправился в сторону Польши. Вслед за ним, побросав награбленное и стремясь спасти свои жизни, отправились и его воины.
Святополк преследовать Болеслава не стал - слишком невелико было его войско. Наконец он почувствовал себя свободным, а значит жизнь продолжается! Исчезновение сестер не расстроило его, ибо они принадлежали к той, прошедшей уже эпохе князя Владимира. Впереди было его время!
Между тем, Ярослав добрался до Новгорода. С понурой головой въехал он в город, которым управлял многие годы и из которого отправился за победой. Все обернулось не так для него. Войско разбито, сам он униженный поражением предавался жгучей скорби. Константин Добрынич, разделяя княжескую горечь, отдал ему ключи от Новгорода, однако Ярослав их не принял.
- Как могу я теперь сидеть на Новгородском столе, коли киевский потерял! - вопрошал он, - Нет! Не бывать тому! Сяду на ладьи и, подобно отцу моему, пойду на Северное море, набирать варягов!
-А что ж мы, князь? - просил Константин. Ярослав заметил, что он поименовал его князем, хоть сам считал, что право сие утерял.
-На тебя пока оставляю град сей! Но поди уж скоро наместника сюда пришлет Святополк!
-Ты, князь, знаешь, что Новгород город вольный! Не захотим наместника Святополкова, так никого и не пустим!
-И то право ваше! - согласился Ярослав.
-Так хотим мы, чтобы ты на княжении остался! - сказал Константин.
-Говорю же - за моря пойду!
-А чем новгородцы тебе не воины, князь?
-По что положу ваши жизни? Ведь и так от Буги сколько не воротилось!
-Собери, князь, вече! Послушай, что народ скажет!
Ярослав послушал его совета. Боязно было предстать ему перед новгородцами, уже единожды поверившими в его силу, поддержавшими его.
Он объявил о своем решении во всеуслышание. Толпа загудела.
-Порубим лодки, а не пустим! - крикнул кто-то.
Этот крик поддержали сотни голосов.
-Слышал ты волю Новгорода, князь! - подытожил Константин Добрынич, - В за варягами мы тоже пошлем! Их сила завсегда нам сподручная!
Предслава и Добронега сидели в возке, прижавшись друг к другу. Вместе с ним с повозку силою были взяты и их челядницы, лившие горькие слезы.
Знала княжна Предслава о горькой участи жены Ярослава Анны и понимала, что и ей не избежать позора. Порой мелькали мысли: "А чего я жду-дожидаюсь? Может как Анна сотворить с сбою?" Рядом начинала плакать Добронега и Предслава понимала, что смалодушничав, обречет на одиночество и бесчестие сестру.
Болеслав с войском, в отместку за позорное изгнание из Киева, разоряли все лежащие на их пути деревеньки и малые крепости. Зачастую в бедных деревенских домишках и брать-то было не чего, тогда брали людьми. За обозами с добром, следовали полоненные русские. Крепкие бабы, молодые девки, плечистые парни. Стариками, да детьми брезговали - много мороки с ними в пути!
Часто Предслава всматривалась в скорбные лица товарищей по несчастью. Грех жалеть себя, когда столько народу разделяет ее участь. А ведь ей еще повезло! Она едет в возке и ноги ее не сбиты до кровавых мозолей. Болеслав приказал знатных пленниц кормить хорошо и голод, читавшийся в каждом взгляде пленников, был ей не страшен. От этого становилось стыдно. Она начала делиться едой с самыми слабыми, а глядя на нее так стали поступать и Добронега с челядницами. И те, кто шел за возом, везущим княжон, немного укреплялись духом. "Сами дщери князя Владимира делят с нами тяготы плена и не сдаются!"
Однажды, вкладывая свою порцию хлеба в протянутую руку, Предслава подняла глаза. Перед ней стоял Моисей, глядя своими чистыми небесно-голубыми глазами на нее.
-Моисей! Не уж-то и ты в полон попал?! - воскликнула она удивленно, зная что Моисея митрополит Феодор устроил в какой-то обители послушником.
-Нет, княжна! Я сам к пленным прибился!
-Да что ты Моисей! Зачем?!
-Помогу тебе бежать, княгинюшка! Вырву из плена! - заговорщески произнес Моисей.
-Всем нам не сбежать!
-Бог даст, что-нибудь придумается! - ответил Моисей.
Хоть Предслава и понимала, что замысел юноши обречен на провал, слишком хорошо охраняли пленников, но все же с его появлением на душе у нее стало легче. Может и правда обойдется все? Может нагонит Болеслава Ярослав и отобьет сестер, да отомстит за жену загубленную?
Долго тянулось время в пути, но все же добрались до ненавистной Польши. Вроде те же леса, и поля с теми же травами поросли, а все одно - чужое! Зато воины Болеслава оживились ступив на родные земли. По вечерам, на привалах, разгорались теперь меж ними споры, кому и сколько пленных дадут, что перепадет им из казны. Кто-то мечтал о том, что получив свою долю заживет наконец своим домом или женится. Предслава понимала каждое слово, сказанное поляками, до того их язык был похож на русский, и ей было горько, что живые человеческие души здесь ценятся не больше, чем разменные монеты, а жизнь даже русской княжны не стоит и гроша...
