Статистика утверждает, что процентное соотношение любителей прозы и предпочитающих поэзию склоняется не в пользу последних. Кто-то с этим готов спорить? Не думаю, и у меня на то есть несколько причин. Во-первых, в этом убеждает обычное, повседневное общение, во-вторых, аналитические публикации на эту тему, в-третьих, количество прочтений на Дзен. Если это статья, то читающих в разы больше, если стихи, то круг практически избранных читателей, которых я помню по именам, фамилиям, никам. Вы скажете, дело в качестве стихов? Уверяю, что сужу не только по себе.
Когда-то я сама, в водовороте семья-работа-дети не имела особой тяги к поэзии, но не могла жить без прозы. Читала по ночам, оставляя на сон минимум и проклиная себя за это тяжёлыми утрами. Часто корябала примитивные "стишки" для того, чтобы сделать эксклюзивным сценарий к очередному концерту художественной самодеятельности на производстве. Стихи читала, но мало и только избранных, - Цветаева, Тушнова, Вознесенский... Потом что-то такое случилось, что стихотворение, которое я знала давным-давно, вдруг "дошло" до меня заново. Даже не заново, нет. Просто я впервые почувствовала его кожей. Это были "Два солнца" Марины Цветаевой.
Два солнца стынут, — о Господи, пощади! -
Одно — на небе, другое — в моей груди.
Как эти солнца, — прощу ли себе сама? -
Как эти солнца сводили меня с ума!
И оба стынут — не больно от их лучей!
И то остынет первым, что горячей.
Вдруг стало понятно то, о чём она даже не сказала. Я по-школярски завернула уголок странички своего заветного сборника и время от времени открывала её и вглядывалась в слова, которые давно знала наизусть.
Потом другое, третье...
И, перевесившись через заборные колья,
Вижу: дороги, деревья, солдаты вразброд.
Старая баба - посыпанный крупною солью
Черный ломоть у калитки жует и жует...
Чем прогневили тебя эти серые хаты,
Господи! - и для чего стольким простреливать грудь?
Поезд прошел и завыл, и завыли солдаты,
И запылил, запылил отступающий путь...
Когда мне для дела понадобилась фотография с книжкой, я не смогла взять в руки что-либо увесистое и внушительное. Мне показалось это предательством и я зажала в руках тот же серый и тоненький сборник. Марина Цветаева. 1986 год. Москва "Детская (!!!) литература".
В общем, со мной случилось то, что называют потрясением. Я заболела этой игрой, игрой в слова. Оказалось, что исчерпывающее пояснение в прозе даёт мне меньше информации, чем сжатая рифмой, как кулаком, мысль. Этот сборничек спал со мной рядом, на тумбочке. Стоило протянуть руку, и я безошибочно нащупывала её, бесшумно трогала сенсорную лампу и открывала наугад. Читала о той, чей лик "прозрачней анемоны" и видела его, как анемоны в моём саду детства, читала о её двадцатилетней бабушке-польке и узнавала в ней свою удивительную, двадцатилетнюю бабушку-польку, которая волей судьбы оказалась когда-то в наших краях и сделала их моей родиной. Её слова стали для меня чем-то более слов. И прорвало. Я доморощенно рифмовала любовь с морковью, осень с просинью и была счастлива. Я складывала их, как пазлы, вязала, как носки, вышивала ухабистой гладью и покосившимися крестиками. Со мной случилось это, Маринино:
Вскрыла жилы: неостановимо,
Невосстановимо хлещет жизнь.
Подставляйте миски и тарелки!
Всякая тарелка будет - мелкой,
Миска - плоской.
Через край - и мимо
В землю черную, питать тростник.
Невозвратно, неостановимо,
Невосстановимо хлещет стих.
С тех пор прошло семь лет. Я злюсь на судьбу за то, что она поздно подарила мне эту любовь, и благодарю за то, что всё-таки подарила. Люблю тебя, поэзия! Я заново родилась с тобой. Будем жить. Будем дерзать, разочаровываться, взлетать и падать. В общем всё, как и бывает с любовью.
И вам, мои самые добрые, самые поэтические читатели, моя любовь, не знающая границ и расстояний. А ещё - несколько из прошлого. Например, о любви:
***
...Время растрескалось как смола,
Всё, что случается, не исправить,
Вас безупречная забрала,
Может, возьмёте меня на память?
Вы, бессребреный мой герой,
Вы, кого время ещё не ранит,
Третьей, четвёртой, шестой, любой,
Просто возьмите меня на память.
Книжкой с убогим моим стишком,
Цветом от липы страничек между,
Слоником пыльным, воды глотком,
Прядкой волос (я её отрежу!).
С этим отросшим моим каре,
В круглых очках, как у польской пани,
Мошку, увязшую в янтаре,
Просто возьмите меня на память.
Ну, а как сейчас без гражданской лирики?
«Опять гудёт! Ну чисто страсти,
И день гудёт, и ночь гудёт…» -
Бормочет тихо баба Настя,
Козу по улице ведёт.
Одна коза, двоих тяжельче
Поить-кормить, не та-я прыть,
Да смерти верная предтеча...
Спасибо Богу, дал пожить!
И щурит глаз в смурное небо,
А в небе хмарь и глаз не тот,
Но знает баба, хоть подслепа,
Летит советский самолёт!
Советский, точно! Повидала
За ту, за прошлую войну,
Хлебнули горюшка немало,
Не к месту чёрта помяну,
Гудёт, милок! Лети, родимый,
Задай-ка перцу сатане,
Пребудут с вами херувимы…
И ищет, ищет в вышине
Себя ли, прошлую Настёну,
Весну ли? Сорок пятый год?
А рокот грозный, многотонный
Грозится ворогу, гудёт!
Назавтра пир, Христос воскресе!
Яичко, маслице, о-го!
И часто крестит поднебесье,
Хотя не видит ничего.
Моя страстная любовь - пейзажная лирика!
Посмотрит вниз стальное небо
Лицом заплаканным.
Последний всхлип над полем хлеба,
Темно и слякотно.
Молчат бузинник и прогалины,
Кукушки сгинули.
И всё неясно, всё неправильно,
Туман низинами…
Теряют скорость стрелки времени
И вязнут в сырости,
Клонятся немощными те́нями,
Но бог всемилостив,
И тёплый луч, отпетый выскочка,
Мигнул за облаком,
Скользит сияющий, несбыточный,
Меняет облики…
Одна лучина – заалеется
Закат пожарищем,
И варит солнце карамель
В небесном капище.
С Днём Поэзии, друзья! Хороших стихотворений, тёплой, светлой весны, добрых вестей и скорейшей Победы!
...Слишком ранняя весна,
Слишком русская,
Словно юная княжна,
Только грустная.
Нерешительно шагнёт
Ножка робкая,
На плечах ещё пальто,
Только лёгкое.
Луч от солнца теребит,
Строит рожицы,
Только туча налетит-
Сразу ёжится.
То подснежник невпопад
Под берёзами,
То наутро снегопад,
Да с морозами.
Только сойкам всё равно,
Пересмешницам,
Разговляются давно,
Ох, и грешницы…
Распирает на ольхе
Почки - книжицы,
Дятел в новенькой дохе
До́лбит, пыжится.
А бывает, что весна,
Солнца крестница,
Запылает, влюблена,
Да разденется.
Сразу с летом заблуди́т,
Перепутает,
Моя мама говорит:
- Шалопутная!
Но люблю её, одну,
Эту разную,
Слишком русскую весну,
Слишком страстную.
21 марта 2024 г. Навсегда с вами. Наташа.
