- Вот, Равиля, видишь до чего я дожила? Из-за какой-то девки родную мать чуть не угробил. Неблагодарный. Я ведь точно знаю, нагуляла она.
- Жаль, что не угробил, отсидел бы свои восемь лет и освободился от тебя. Ты ведь больная на всю голову!
Ничего нигде не болело, только в ушах стоял противный несмолкаемый писк. Альфия приподнялась и тут же с соседней койки встала женщина
- Ты что? Тебе нельзя вставать. Лежи! Хочешь пить?
- Пить? Сильно хочу! Мой ребенок где?
Альфия облизала пересохшие губы и потянулась, чтобы взять из рук женщины стакан с компотом. Но, та остановила Альфию.
- Стой! Я помогу. Давай, тихонько приподнимайся! Тихонько, я подержу тебя за спину. Можешь держать стакан?
- Могу, конечно, я и подняться могу. Не знаешь, как мой ребенок?
- Все в порядке с твоей девочкой. В детской палате она, там же, где и мой сын. На, пей, поднимешься, когда врач тебя осмотрит.
Альфия с жадностью выпила восхитительный кисло-сладкий компот. Улыбнулась несмело, глубоко вздохнула
- Девочка, да, у меня девочка! Девочка у нас родилась. Можно еще немного компоту?
- Наверно, можно, мне разрешали. Только потерпи до обхода, ладно? Ты кто, как тебя зовут? Мне кажется, я тебя где-то видела.
- Я, Альфия, мы с мужем в скобяном магазине работаем
Женщина с силой хлопнула себя ладонью по лбу
- Вспомнила! Конечно! Мы с мужем осенью у вас совковую лопату покупали. Я мужу говорю, дескать, какая красивая девушка, ей совсем не место в этом магазине. А он мне: не заметил, для меня ты самая красивая
Женщина засмеялась счастливым смехом, чуть закинув назад кудрявую голову.
- А я, Надежда, можно Надя. Работаю в кафе. На раздаче стою. Вернее сказать, стояла. Коля у меня ревнивый, страсть. Ему кажется, что все мужчины вокруг влюблены в меня. Сказал, после декрета на раздачу не выйдешь. Хочешь работать в кафе, режь салаты.
- Конечно, если муж говорит, куда денешься?
- Это мы еще посмотрим. Не стала спорить, нечего заранее его расстраивать. Я хочу в ресторане работать, конечно не котлы ворочать. Может официанткой, может на раздачу.
- Ой, официанткой, замужней женщине? Свекровь тебя съест.
- Подавится. Пробовала уже, ничего не вышло, теперь, как шелковая. Ой, обход идет!
Надежда быстренько улеглась на кровать. Врач, полненькая женщина, с мягким взглядом серых глаз, первым делом подошла к Альфие, села на самый край кровати.
- Как дела, Альфия, как себя чувствуешь?
- Хорошо! Как моя дочка?
- Только ты не расстраивайся, выходим твою дочку. Обычно восьмимесячные девочки выживают. Заставила она нас поволноваться, но ночь эту пережила значит, будет жить.
- Будет жить? Она на самом деле будет жить?
Альфие вспомнились слова свекрови, что ее первые двое детей умер ли. Вспомнилось, как она глянула на ее живот и сказала: «Не радуйся!» Слезы выступили на глаза женщины, она всхлипнула
- Правда, она выживет? Пожалуйста, доктор, пожалуйста!
- Плакать-то зачем? У нас хорошие детские врачи, все, что необходимо, сделают. Пусть девочка восьмимесячная, вес у нее нормальный, два с половиной килограмма. Так что долго мы вас держать не будем, как только ты, мама, будешь готова к выписке, так и выпишем ребенка.
- Доктор, когда мне дочку принесут? Так хочется скорее увидеть ее!
- Потерпи! Думаю, завтра вечером принесут. Девочка у тебя красавица, вся в маму пошла.
- Спасибо, доктор!
Немного погодя, санитарочка на подносе принесла передачу для Альфии. Чай с молоком, пирожки, конфеты, яблоки.
- Молодушка, ты, Альфия? Мужик твой пришел, передачу принес. Вот записка и ручка с листочком. Он ответа ждет. Пиши, я зайду скоро.
«Альфия, милая! Как ты себя чувствуешь? Я очень испугался. Врач сказала, что ребенок восьмимесячный. Как она, ты ее видела?» - вот такая записка.
Написала: «Здравствуй Халим! Чувствую себя хорошо. Врач сказала, дочка будет жить. Увижу ее завтра»
Халим, без того напуганный до смерти тем, что Альфие сделали кесарево, прочитав записку, впал в ступор. Что значит, дочка будет жить? Что с ней не так? Нужно немедленно искать врача. В Роддом, разумеется его не пустили, но к окошку доктор подошла.
- Значит, вы супруг Альфии Сабитовой. Состояние роженицы нормальное, ребеночка Вашего врачи отходили, жить будет. Девочка, в основном, здоровая, но должна будет наблюдаться у невропатолога.
- Я не понял, почему Вы говорите, жить будет?
- Ясно же. Вам сказали, что ребенок недоношенный? Мамочка должна была носить его еще целый месяц. Я уж не знаю, что там случилось, она у вас либо тяжести таскала, либо какой-то сильный стресс перенесла, это нужно Вас спросить.
Организм беременной так отреагировал, решил избавиться от ребенка. Доводите своих жен до такого состояния, потом спрашиваете, почему? Вам еще повезло, восьмимесячные дети часто погибают во время родов. У Вас девочка крепкая. Выживет.
Халим, даже забыв поблагодарить врача, вышел из Роддома. Выживет! Его дочка выживет! Бедная Альфия, что ей пришлось перенести! Он заставит сказать мать, что она такого сказала его жене, что она пошла из дома зимой, пешком, непонятно куда.
Мама домывала полы на кухне
- Сходил? С врачом поговорил? Что он тебе сказал?
- Сказал, что девочка выживет, потому что крепкая. Могла умереть, не все восьмимесячные дети живут.
- Понятно! Ребенок весом в два с половиной килограмма, крепкий и вдруг восьмимесячный?
- Что ты хочешь сказать этими словами, мама!
- То, что ты олух царя небесного. Твоя Альфия или заплатила врачам или уговорила такое сказать. Обманывает она тебя, а ты, лопух, ей веришь. Тьфу! В кого ты такой идиот?
- Мама, разве этим шутят? Врачи еле спасли нашу девочку. В роддоме не один доктор работает, там десяток человек. Сколько нужно заплатить, скольких надо уговорить?
Я все думаю, мама, почему тебе так безумно хочется, чтобы Альфия оказалась лгуньей, женщиной, которая хочет повесить на твоего сына чужого ребенка? Скажи, почему ты не хочешь, чтобы я был счастлив? Почему ты не можешь просто порадоваться за меня. За что ты так ненавидишь меня, мама?
Сария опешила. Как он смеет упрекать ее, собственную мать? Главное, в чем?
- Халим! Я всю жизнь отдала тебе, ради тебя жила, работала. Ты мой единственный сын, как я могу тебя ненавидеть и за что?
- Я не знаю, как, но догадываюсь за что. Думаю, за то, что первые мальчики, крупные, красивые умирали сразу после родов, а я, такой хилый, невзрачный, выжил. Ты старалась, выхаживала меня, надеялась, с возрастом я поправлюсь. Я не оправдал твоих надежд. Остался таким же непривлекательным.
Вы с Бибинур-апа нашли для меня девушку, примерно такую же, как я, потому что лучшего я и не стою. Ты бы обрела покорную работницу в дом, и сын бы был по-прежнему около тебя.
Не вышло! Мне выпал счастливый билет. Может ты права, может Альфия сейчас меня не любит, полюбит потом. Потому что у нас дочь, я смогу сделать ее счастливой. Ее и нашу дочь.
- Твою дочь? Ты осел, ишак длинноухий!
Халим махнул палкой и скинул со стола поднос с чашками. Осколки разлетелись по всей кухне. Он колотил палкой по столу и орал
- Не сметь! Не сметь, я сказал! Хватит! Запомни раз и навсегда, дочь моя! Моя дочь! Я не осел и не ишак, поэтому знаю, я был ее первым мужчиной, и ни от кого, кроме меня, моя Альфия родить не могла! Ты поняла меня, поняла, я тебя спрашиваю? Не сметь молчать!
Равиля, пришедшая узнать, как дела у Альфии, застыла в проходе на кухню. Сария, вжавшись в узкий промежуток между столом и буфетом, с ужасом смотрела на сына. Халим еще раз стукнул палкой по столу, палка сломалась пополам, он выдохнул и опустился на стул. Равиля подошла к нему и забрала из его рук обломок палки.
- Халим, ты с ума сошел? Ты орешь на мать, смотри, какой погром ты устроил? Пьяный что ли?
- Равиля-апа, это ты? Моя Альфия не доносила нашу дочь, вот, из-за нее. Я уверен, что она выгнала мою жену из дома. Альфия не взбалмошная, ни с того, ни сего она из дома не уйдет. Мою дочь врачи выходили, она будет жить. Как ты думаешь, женщина, у которой есть сердце, порадуется этому? Конечно порадуется. А эта сказала, что дочь не моя. Для нее это главное.
- Успокойся, Халим! Не может быть никакого сомнения в том, что дочь твоя. Я знаю Альфию с первого дня, как она появилась в вашем доме. У нее золотое сердце и она любит всем этим сердцем тебя. Ты счастливый человек, Халим.
- Равиля-апа! Ты правда считаешь, что моя Альфия меня любит, вот такого, какой я есть?
- Какой ты есть, Халим? Ты умный, на работе тебя уважают. Почему тебя не любить? Вообще-то не должна я тебе такое говорить, но скажу. Женщина любит мужчину за ум, за доброту, за то, что он ее может выслушать, и сказать приятные ее уху слова. За жаркие ночи, за бесконечные ласки, еще много за что. Только не за внешность.
- Спасибо тебе, Равиля-апа! Как хорошо, что ты зашла! А то я не знал куда свою душу девать. Видишь, что наделал, мать только вымыла пол, а я посуду разбил, еще и палку сломал. Хорошо, что запасная за комодом стоит. Ты не уходи, сейчас чай будем пить, только за палкой схожу.
Упираясь одной рукой о стену, Халим пошел в свою половину. Сария осторожно вышла из укрытия и, стараясь не наступить на осколки, принесла совок и веник.
- Вот, Равиля, видишь до чего я дожила? Из-за какой-то девки родную мать чуть не угробил. Неблагодарный. Я ведь точно знаю, нагуляла она.
- Жаль, что не угробил, отсидел бы свои восемь лет и освободился от тебя. Ты ведь больная на всю голову! Чего тебе не хватает, скажи ты мне? Ты до чего сына довела, что он посуду перебил. Он до того смирный, ведь никому слова плохого не может сказать. Ты так ему вбила в голову, что он не достоин быть человеком, что он едва таким и не стал. Спасибо Альфие, она согрела Халима, она его полюбила, такого обездоленного.
- Тебе меня не понять, Равиля. Ты не мучилась с сыном одна, Твой-то Раиф успел его вырастить. Ты всю жизнь под мужниным теплым крылышком прожила. А я маялась сама, одна-одинешенька.
- Правильно! Теперь ты желаешь такой же судьбы своему сыну. Внучке родной желаешь, чтобы она без отца росла. Тьфу на тебя. Не желаю я с тобой даже разговаривать, знать тебя больше не хочу, черная у тебя душа.
- Ну и проваливай, хватит ко мне таскаться, мой чай пить и меня же хаять.
- Оставайся сама с собой, Сария, да смотри, сына не потеряй. Халим! Я пошла, не хочется мне вашего чая, как бы желудок не заболел
- Равиля-апа, ты уходишь? Чего так быстро?
- Дела у меня, Халим, дела. Тебе, небось, вечером скучно станет без Альфии, приходи к нам, в шашки с Саматом поиграете.
- Ладно, Равиля-апа, я приду. Спасибо.
Дочку Альфие принесли только на следующий день ночью. Она уже не ждала и не надеялась сегодня увидеть ее. Медсестра, отдав Надежде сына, обернулась к Альфие
- Ну что, мамочка, будем дочку кормить? Молоко появилось? Дай-ка проверим.
Женщина бесцеремонно залезла в вырез рубашки, проверила, заулыбалась.
- Слава Богу, все в порядке. Вот ватки, протри все и руки тоже, надевай косынку, маску, поворачивайся на правый бок. Смотри, не поднимайся, тебе еще рано.
Как она волновалась, как трепетала ее душа! Сейчас она увидит доченьку, кровиночку свою, обнимет ее! Медсестра принесла и положила рядом с Альфией тугой кокон из которого выглядывало маленькое кукольное личико. От восторга и нежности Альфия даже перестала дышать
- Хорошенькая, какая милая, доченька моя!
- Вся в мамочку! Давай попробуем кормить, придерживай пальцами грудь, чтобы носик ей не закрыть.
Девочка, то ли почувствовав тепло матери, то ли услышав запах ее, раскрыла маленький розовый и, крутя головой, стала искать сосок. Нашла. Первый глоток маминого молока, и она открыла глаза. Они встретились взглядами, мать и дочь. Альфия увидела в глазах своей девочки бесконечную благодарность и любовь. Она заплакала от безмерного невероятного счастья.
Все отодвинулось куда-то, потеряло всякое значение, важно только существование этой крохи на земле. Ради нее Альфия готова на все. Ради счастья своей дочери она свернет горы, она преодолеет все.
Альфия с дочкой пробыли в больнице десять дней. Халим приходил утром в шесть часов, чтобы через мутное двойное стекло окошка увидать свою жену и маленькое личико дочери. Приносил передачу, варенье, выпечку, молоко, много еще чего. Вечером он снова тут, как тут, снова с передачей. То курицу отварную принесет, то рыбу жареную.
Приходила через день свекровь, пироги какие-нибудь приносила. Альфия подходила к окошку, брала передачу и прощалась, ссылаясь на боль в животе.
С Равиля-апа, Альфия наговориться не могла. Уходила, только когда медсестра ее прогоняла
- Сабитова! Марш в палату! Опять ты тут точишь, продует, мастит заработаешь.
Где-то на пятый день привезли роженицу из ее родного села, Раушанию. Она тут же и родила, на второй день уже свистала по коридору, заходя в чужие палаты. Знакомясь, расспрашивая, рассказывая о своем.
Встретив в коридоре Альфию, кинулась обниматься. Альфия отодвинулась
- Тихо Раушания, мне еще швы не сняли. Кесарево делали.
- Да? Не смогла разродиться? Кто у тебя? У меня парень, родила, как в туалет сходила. Кто, говоришь, у тебя?
- Девочка!
- У-у-у, первый ребенок и девочка, муж-то не ругался? Мой сказал, родишь девку, из роддома не заберу.
- Нет, Халим рад, что у нас девочка.
В тот же вечер, болтая с подружкой по телефону, Раушания сообщила ей.
- Слушай, дойди до Бибинур-апа, скажи, что у ее племянника, Халима, дочь родилась.
На другой день, Бибинур, набрав сметаны, молока, творога, направилась к колхозной конторе. На ловца и зверь бежит, зоотехник как раз поехал в город. Бибинур попросила взять ее с собой, надо к сестре съездить, у ее сына ребенок родился.
Продолжение Глава 11