Баба Надя ушла вместе с Петровичем, когда приехала скорая. Люба осталась дома одна. Она немного поиграла с Верочкой и прилегла на кровать, практически сразу провалилась в сон. Спала чутко, слышала, как дочка агукает, смеется и с кем-то бегает по дому.
— Любка, Любка, где мой хлеб? — заорал ей кто-то прямо в ухо.
Она резко села на кровати и стала озираться в разные стороны, но рядом с ней никого не было.
— Ку-ку, — отодвинула занавеску Верочка.
— Ку-ку, мое золотце, — Люба протянула к ней руки.
Дочка побежала к ней на ручки и стала что-то лопотать на своем языке.
— Иди тесто опусти, а то убежит, — в комнату заглянул Афоня.
— Я Аглае хлеба обещала, — сказала Люба.
— Так отнеси, там краюшка осталась, подсоли только, — велел домовой.
Она отнесла Верочку в большую комнату, усадила ее в центр ковра к игрушкам, а сама направилась на кухню. Обмяла тесто, достала краюшку и подсолила ее. Натянула куртку и потопала с хлебом в коровник. Аглаи нигде не было. Люба позвала ее, но никто не откликнулся.
— Я вот тут хлебушка положу, — сказала она, пристраивая краюшку на пенек.
Развернулась и пошла на выход.
— Не забыла, приходи еще, — услышала она позади себя.
Люба обернулась, но никого не увидела, да и кусок хлеба пропал с пенька.
Вернулась баба Надя.
— Ты чего в коровник ходила? Я коровку уже подоила, — сказала она.
— Аглае хлеба обещала.
— Ясно, но ежели обещала, то надо слово свое держать. Давай щец с тобой похлебаем, да я немного подремлю, — сказала баба Надя.
— Хорошо. А хоронить когда будут Наталью? - спросила Люба.
— Попозже. Дочка ее приедет, и тогда к похоронам приступят.
— Сейчас вся земля промерзла, как же яму выкопать?
— Мы ямы не копаем, мы сжигаем, — ответила баба Надя.
— А это законно?
— А кто нам может запретить? — усмехнулась бабушка.
— Ну да, если даже участковый на вашей стороне.
— А как ему не быть на нашей? Разболтай он кому про нас, и что тут будет? Ему это надо? В соседних деревнях про нас шепчутся, да толком никто ничего не знает. Так, детские страшилки. А пусти слух, так народа сюда повалит, а потом проблем не оберешься. Вот, как с теми блогершами. Прознали, что на наших болотах Кикимора живет и пошли ее искать, как они выразились - пилить контент. Да заплутали. Родственники кинулись их искать, а лес их водит. Тут столько народа перебывало за эту неделю, как в городе, кого только не было. Еле уговорили Кикимору их вернуть. Хорошо, что болотник их до нее не встретил.
— Ну а те, кто в город уехали, как же они? - спросила Люба, - Никому ничего не рассказывают?
— Во-первых, кто им поверит, во-вторых, на пенсии сюда все возвращаются. Всем охота подольше на этом свете пожить.
— А это правда, что у вас жители долго живут?
— Правда, вот только Наташа рано умерла, всего-то 78 годков ей было.
Они поели, Верочку покормили. Баба Надя велела следить за тестом, а сама ушла в спальню. Люба тоже уложила дочку спать. Сама села читать о славянской нечисти и про разных богов и богинь.
— Чего интересного пишут? — спросил ее Афоня, устраиваясь рядом.
— Да всякое, - пожала плечами Люба.
— Половина — брех-ня, а вторая половина — вра-ки, — усмехнулся он.
— Домовых вообще какими-то дурнями выставили, а то и зверями. Любим мы, конечно, с хозяйкой рядом полежать, но без всяких там подтекстов. Люди в этом плане не в нашем вкусе.
— А кто же в вашем вкусе? — спросила Люба.
— Ну вот мне Аглая нравится, но она такая характерная. Нас же много, легко можем себе пару составить. И не во всех домовые живут, где и домовушки-тетушки. И в гости мы друг к другу ходим, и посиделки устраиваем, и деток заводим. А бывает, что и дичаем, если одни долго в доме живем. Баба Надя не дает домовым в тех домах одичать. Приходит, навещает, печку топит, правда, редко, разговаривает с ними.
— Интересно как, — сказала Люба.
— Так ты когда от нас уедешь? — спросил Афоня.
— Не знаю, видишь, как все складывается. А ты чего это от нас избавиться хочешь? Устал?
— Ну как сказать, я же от ребетенков отвык. Последний раз с тобой нянчился, когда ты была такой же крошкой, как Верочка.
— А мама зачем сюда приезжала?
— Она с отцом твоим повздорила, да приехала, думала остаться. Да не сложилось.
— Тоже упыри по деревне бегали.
— Нет, за ней отец твой приехал, забрал ее. Тогда у нас всё спокойно было. Я имею в виду в тот период времени. Сейчас этих спровадят, а потом опять будет тишь да благодать.
— Наверное, — усмехнулась Люба.
— Я на это надеюсь. Но ты сама смотри, возвращаться тебе в город или нет. Ты там кому нужна?
— Ну, у меня мама есть, братья, бабушка с дедушкой, дядя еще, но он не очень.
— Так-то родичей много, — согласился Афоня.
Еще немного с ним поболтали. Затем он спрыгнул с дивана и встал в стойку.
— Чу, кто-то на нашу дорогу повернул, — прислушался он.
— Дочка, наверно, Наташина едет.
— Наверно, — кивнул он.
— Это ты так всё слышишь? — удивилась Люба.
— Слышу, — кивнул он.
Афоня как-то беспокойно повертел головой и исчез. Люба опять углубилась в чтение. Через пятнадцать минут в окно постучали.
Она встала со своего места и пошла смотреть. Перед окном стояла грузная женщина в норковом берете и такой же норковой шубке. Люба накинула на себя бабушкин тулуп и вышла во двор.
— Здравствуйте, — сказала она.
— Здрасьте, — ответила женщина, — а баба Надя дома?
— Она спит.
— Ну буди, — велела женщина.
— А вы кто? - поинтересовалась Люба.
— Я Ольга, дочь Натальи. А ты?
— А я бабы Нади внучка.
— Правнучка, скорее всего, - оглядела незнакомка Любу, - Буди бабку.
Люба поморщилась, но вернулась в дом. В коридоре уже стояла бабушка.
— Кто там приехал? — спросила она.
— Ольга.
— Ясно. Сымай тулуп, пойду их провожать, да всё объяснять.
— Не дали вам толком поспать.
— Ну хоть столько подремала, и то дай сюда.
Баба Надя быстро оделась и выскочила на улицу. Они с Ольгой вышли со двора и уехали.
Люба решила немного навести порядок в доме, подмести и помыть полы.
— Ты с головой-то дружишь? — спросил Афоня, когда она взяла веник в руки.
— А что? — не поняла Люба. — Мы тут живем, убираться-то нужно, тем более Верочка везде бегает.
— Ага, человек из дома, а ты за ним подметать и мыть собралась.
— А что тут такого? — удивилась Люба.
— Так делают, если не хотят, чтобы он обратно вернулся и чтобы с ним что-то в дороге случилось, - назидательно сказал домовой.
— Да? Никогда о таком не слышала.
— Теперь услышала. Вон, дитячью одежку лучше постирай, если заняться нечем. Там в туалете стоит маленькая машинка и порошок есть.
— Вот точно, а то одежда скоро подойдет к концу, — согласилась Люба. — Да и за памперсами надо бы съездить.
— С одежды начни, — проворчал Афоня и исчез.
Тем временем баба Надя разговаривала с Ольгой.
— Вы надолго к нам? Дочка тоже решила бабушку проводить в последний путь? — спросила она.
— Да, решили все вместе приехать. Только внучку не взяли, она со сватьями осталась. Маму проводим, в доме приберемся и обратно к себе, — ответила Ольга.
— Дом продавать будешь?
— Нет, летом с мужем к вам приедем. Пока он на пенсию не выйдет, будем его использовать как летнюю дачу, а потом совсем переберемся.
— Ночевать где решили? Могу дать ключ от соседского дома, только там не протоплено.
— В отчем доме останемся. Хоть он и небольшой, но две комнаты есть. Мама в последний год жила в зале, а нам и спальни хватит. Вот только Аленку к себе возьми, баба Надя, — попросила Ольга.
— Ну пусть ночует у нас. Место найдется.
— Баба Надя, мы пойдем. На маму посмотрю, попрощаюсь.
— Ее уже обмыли и обрядили.
— Благодарю тебя, баба Надя, за всё благодарю.
— Такая уж у меня доля, — кивнула бабушка.
Она развернулась и ушла к себе, оставив родственников горевать.
Дома баба Надя велела Любе разложить по формам тесто и поставить его в печь.
— Присмотри за ним, а я пока пойду оденусь. Скоро выдвигаться будем.
— Хорошо, — ответила Люба.
— Примерно через сорок минут испечется, — вздохнула бабушка. - Ты просто посматривай, а потом вынь, чтобы не сгорело все.
Бабулька собралась и ушла. Любу с собой больше не звала.
Автор Потапова Евгения