Двор Людовика XIV, который гордился тем, что является самым изысканным и учтивым в мире, был почти всецело увлечен тайнами оккультизма, находился в плену шарлатанов, и это, конечно, было парадоксом. В то же время Великая Мадемуазель, двоюродная сестра Людовика XIV, мадемуазель де Монпансье, описывала его как «самый галантный и изысканный двор, который когда-либо существовал». Действительно, французская мода доминировала на континенте, и даже в таких вопросах, как гастрономия, «Франция лидирует… над всеми другими странами, впрочем, как и в хорошем воспитании и в других вопросах», — писала герцогиня де Монпансье.
По словам Вольтера, французский двор отличался «исключительной вежливостью», беря пример у самого короля, которого один путешественник описал как «самого вежливого человека в королевстве». При дворе повседневное общение регулировалось весьма сложными правилами, незнание которых могло стать минным полем для непосвященных. Например, со стороны дворянина считалось солецизмом (совершенно неверным) целовать руку любой даме ниже ранга принцессы, но при представлении дамам меньшего статуса правильно было произносить слова «Я целую ваши руки».
Те, кто пренебрегал такими запутанными нормами, подвергались безжалостным насмешкам. Несчастный маркиз де Монбре́н испытал это на себе, когда совершил ошибку, похвалившись в толпе придворных дам, что хорошо танцует, а затем очень неизящно исполнил несколько па на придворном балу. Гости стали хохотать и подняли такой шум, что король, игравший в ланскне с маркизой де Монтеспан, вынужден был сделать замечание. Монбрен, красный как рак, сразу же исчез и еще долгое время не показывался на людях».
Французский двор внушал своим жителям подавляющее чувство превосходства, поскольку считалось само собой разумеющимся, что мир Версаля представлял собой вершину цивилизации. Аббат де Сен-Реал иронично заметил: «Их презрение ко всему, что не принадлежит двору, невообразимо и доходит до сумасбродства. Нет ничего сказанного хорошо или сделанного хорошо, кроме того, что сказано или сделано среди них». Однако, по его мнению, блеск двора был во многом поверхностным.
Он язвительно писал: «Придворные люди… не все люди умные, но они обладают замечательной вежливостью, которая служит им вместо этого. Не все они достойные люди, но у них такой вид и такие манеры, что заставляет думать о них именно так».
Конечно, поверхностный лоск не мог скрыть фундаментальный недостаток доброты и христианских чувств у многих придворных.
Журнал маркиза де Су́рша сообщает такой эпизод: после перенесенного в 1687 году инсульта г-жа де Менессе́р без всякой причины разражалась бессмысленным смехом, очевидно, не осознавая, что делает. Источники отметили, что это давало придворным, которые были «не очень милосердны по своей природе», бесконечные возможности отпускать жестокие шутки в ее адрес.
Подобные истории подтверждают изречение Лабрюйера, что «двор состоит из людей, которые, подобно алмазам, были очень тверды и хорошо отполированы», но «вся эта изысканность есть не что иное, как ложь».
- При подготовке текста использованы книги, записки и мемуары Ларошфуко, г-на Сен-Мара, г-жи де Севинье, Пола Соннино, Энн Сомерсет, Сен-Симона, мадам де Ментенон, Вольтера, Прими Висконти и Жана де Лабрюйера.
Больше о жизни французского двора XVII-XVIII веков можно прочитать в моей подборке «За воротами Версаля», «Блистательный век Людовика XIV»
Буду благодарен за лайки, подписку и ваши комментарии. Ниже ссылки на другие статьи канала:
