Предлагаемый вниманию читателя проект не является систематическим изложением или, тем более, курсом русской истории. Это именно хроника или, точнее, хроники — авторский взгляд на события того или иного года. Причем автор сам выбирал то событие или те события, которые казались ему интересными или значимыми: иногда — не самые заметные на первый взгляд; иногда — очень заметные и, в полном смысле этого слова, определяющие общее направление истории страны и народа.
Текст: Алексей Карпов
Продолжение. Начало см.: "Русский мир.ru" № 1–2 за 2024 год.
ГОД 885-Й
Предшествующие два года заняты в летописи краткими известиями о войнах Олега с древлянами (883) и северянами (884) — славянскими племенами, соседями полян. Олег победил тех и других и возложил на них дань. Но, завоевав сначала Киев, а затем обязав северян платить дань себе (причем возложив на них "дань легкую", что особо отметил летописец), Олег вступил в конфликт с могущественным Хазарским каганатом — крупнейшим в то время государством Восточной Европы, которому и поляне, и северяне выплачивали дань прежде. "И не дал им козарам дани платить, сказав: "Я им противник, а вам незачем", — приводит летописец слова Олега, обращенные к северянам, обитателям так называемой Северской земли, занимавшей западные области нынешней России и восточные — Украины.
Под 885 годом летопись сообщает о новом походе Олега — против еще одного славянского племени — радимичей, расселившихся в междуречье верхнего Днепра и Десны, по реке Сож и ее притокам (на территории нынешней Белоруссии и западных областей РФ). Радимичи также были данниками хазар.
Из "Повести временных лет":
"Послал [Олег] к радимичам, сказав: "Кому дань даете?" Они же отвечали: "Козарам".
И сказал им Олег:
— Не давайте козарам, но мне дайте!
И стали давать Олегу по щелягу, как и козарам давали.
И обладал Олег полянами, и древлянами, и северянами, и радимичами, а с уличами и тиверцами воевал".
("Щеляг" — это, по всей вероятности, арабский дирхем, получивший у еврейских купцов наименование "шэлэг", то есть "белый" в значении "серебряный". Уличи и тиверцы — восточнославянские племена, жившие на юго-западных землях будущего Древнерусского государства: соответственно, между Бугом и Днестром и между Днестром и Дунаем. — Прим. авт.)
Война с Хазарией, уже терявшей свои позиции в Восточной Европе, становилась неизбежной. Между прочим, естественными союзниками Олега в этой войне должны были стать печенеги — враги хазар. На раннем этапе своей истории печенеги не всегда выступали противниками Руси. Арабский географ X века Ибн Хаукаль вообще называл их "шипом и силой русов", то есть предполагал их участие в войнах на стороне Руси в качестве главного и передового, ударного отряда. Впрочем, союз с печенегами почти всегда был крайне неустойчивым и легко оборачивался войной, внезапным набегом. "Частенько, когда у них нет мира друг с другом, они (печенеги. — Прим. авт.) грабят Росию, наносят ей значительный вред и причиняют ущерб", — писал в середине X века в своем трактате "Об управлении Империей" знаменитый византийский император Константин Багрянородный.
О прямом столкновении Олега с Хазарским каганатом мы знаем, скорее, от Пушкина ("Как ныне сбирается вещий Олег // Отмстить неразумным хозарам..."). Летописи же об этом молчат, сообщая лишь о вражде Олега к хазарам ("Аз им противен..." и т.д.). Однако сохранился еврейский документ хазарского происхождения (иудаизм был религией значительной части хазарского общества), прямо сообщающий о войне с Русью. Это письмо неизвестного хазарского еврея X века (так называемого "Кембриджского анонима" — по месту хранения документа), подданного хазарского царя Иосифа. Рассказывает это письмо о походе русского князя "Х-л-гу", то есть Олега, на один из городов Хазарского каганата. Название города искажено — "С-м-к-рай", но легко догадаться, что это "Самкарш" арабских авторов, то есть греческая Таматарха, или будущая русская Тмуторокань на Таманском полуострове. Правда, автор письма, трудившийся в Константинополе, вероятнее всего, во второй половине 960-х годов, уже после разгрома западных областей Каганата русским князем Святославом, путался в описании событий прошлых десятилетий. Кое-что он, надо полагать, вообще домыслил и к тому же, видимо, смешал поход Олега и последующие войны с Византией князя Игоря. Упомянутый "Х-л-гу", согласно его версии, изначально действовал по указке греческого царя "Романа злодея", то есть императора Романа I Лакапина (920–944), врага хазар, а затем потерпел поражение от хазарского военачальника Песаха и сам начал войну с "македонянами" (греками), но был разгромлен ими с помощью "греческого огня" — а это явный отголосок известий о поражении от греков воинства Игоря в 941 году.
"...Он (HLGW, царь RWSY, то есть русов) пришел ночью к городу SMKRYY и взял его воровским способом, потому что его начальника, вождя войска, тогда там не было. Когда это стало известно BWLSSY, то есть Песаху... он пошел в гневе на города Романа и губил и мужчин, и женщин... Так [Песах] спас [хазар от] руки русов... И оттуда он пошел войною на HLGW; он воевал четыре месяца; Господь подчинил его Песаху, и он пошел дальше и нашел добычу, которую HLGW взял из SMKRYW. Тогда сказал [HLGW]: "Воистину Роман подбил меня на это". И сказал ему Песах: "Если это так, то иди и воюй против Романа, как ты сражался против меня, и я отступлюсь от тебя..." И пошел он [HLGW] против своей воли, и воевал против Константинополя на море четыре месяца. И пали там его мужи доблестные, так как македоняне победили его благодаря греческому огню. Он бежал и, постыдившись вернуться в свою собственную страну, он бежал морем в FRS (Персию?), и там он и все его войско пало. Тогда RWS была подчинена власти хазар". (Перевод Н. Голба)
И о походе Олега на Константинополь в 907 году (результаты которого разительно отличались от того, что описано в хазарском документе), и о походе на греков князя Игоря в 941 году (который, напротив, очень напоминает то, о чем пишет хазарский еврей), и о смерти Олега речь впереди. Пока же отметим обстоятельство, которое многим историкам кажется очень важным. Если принять, что Олег действительно был современником византийского императора Романа I Лакапина, то придется признать, что его княжение продолжалось много дольше 912 года, обозначенного в летописи как дата смерти князя. Возможно ли такое допущение? Я, пожалуй, воздержусь от ответа на этот вопрос. Но вот то, что жестокие войны Олега с Хазарским каганатом имели место, "Кембриджский аноним" подтверждает. Вполне возможно, что имя русского князя стало в хазарском мире не просто широко известным, но, можно сказать, нарицательным, своего рода жупелом русской угрозы, а потому Олегу могли быть приписаны действия, совершенные в действительности его преемником или преемниками.
ГОД 903-Й
Из "Повести временных лет":
"Когда Игорь вырос, то следовал за Олегом и слушался его. И привели ему жену от Пскова, именем Ольгу".
Под этим годом в летописи впервые упомянута знаменитая русская княгиня, ставшая впоследствии почитаемой святой и одной из ключевых фигур нашей начальной истории. Правда, дата, под которой помещено сообщение о ее браке с Игорем, очевидно, вымышленная. Отчасти мы уже говорили об этом. Искусственно удлиняя и "растягивая" биографию Игоря, летописцу пришлось "растягивать" и биографию Ольги, его жены: их брак отнесен к самому началу X века, прежде всего потому, что родившемуся, по версии летописца, незадолго до 879 года Игорю нельзя было оставаться к 903 году неженатым, а Ольга изображена в летописи его единственной супругой. Но можно ли допустить такое? Едва ли.
Если выстраивать биографию Ольги в порядке, обратном хронологическому, — то есть идя от известного к неизвестному и опираясь на то, что мы действительно знаем (а такой путь восстановления биографии при крайней нехватке данных представляется более перспективным), — картина вырисовывается иная.
Известно, что единственный сын Игоря и Ольги, Святослав, появился на свет в самом конце 930-х — начале 940-х годов и к 946 году был еще совсем ребенком. И если признать, что Ольга вышла замуж за Игоря в 903 году или около этого времени, то придется допустить, что в течение почти сорока лет она оставалась неплодной и родила сына в возрасте около 50 лет, если не старше, а это едва ли возможно. Как мы увидим, в изображении и летописи, и иноязычных источников Ольга отнюдь не выглядит старухой даже в середине — второй половине 50-х годов X века; она энергична, полна сил, совершает далекие и рискованные путешествия и по-прежнему способна пленять окружающих своей красотой. Все это дает основание отнести ее рождение ближе к первой половине 920-х годов, признав названную в летописи дату (903) фикцией.
ГОД 907-Й
Самый знаменитый поход на Царьград и единственный из всех завершившийся победой Руси по странной прихоти истории (а может быть, как раз и закономерно?) оказался не замечен византийскими хронистами. В летописи же он расцвечен красивой легендой, известной, пожалуй, каждому школьнику.
Поход этот стал возможен благодаря прежним победам Олега. Под свои стяги он сумел собрать не только варягов, но и представителей всех покоренных им племен — как славянских, так и "чуди" (угро-финских).
Из "Повести временных лет":
"Пошел Олег на греков, оставив Игоря в Киеве. Взял же [с собой] множество варягов, и словен, и чудь... и кривичей, и мерю, и древлян, и радимичей, и полян, и северян, и вятичей, и хорватов1, и дулебов, и тиверцев... И со всеми ними пошел Олег на конях и на кораблях, и было кораблей числом 2000.
И пришел к Царьграду. И замкнули греки Суд2, а город затворили. И вышел Олег на берег, и начал воевать. И многих греков убили около города, и многие здания разрушили, и церкви пожгли. А тех, кого в плен взяли, одних изрубили, других мучениям предали, иных же [стрелами[ расстреляли, а других в море бросили; и иного много зла причинила русь грекам, как обычно в войнах бывает.
И повелел Олег воинам своим сделать колеса и поставить на колеса корабли. И когда подул попутный ветер, подняли паруса и двинулись со стороны поля к городу. И увидели это греки, и убоялись, и сказали, послав к Олегу:
— Не губи город! Согласны на дань, какую хочешь!
И остановил Олег воинов. И принесли ему яства и вино, и не принял он этого, ибо приготовлено оно было с отравою. И убоялись греки, так сказав: "Не Олег это, но святой Дмитрий, послан на нас от Бога!"
И повелел Олег дань дать на 2000 кораблей, по 12 гривен на человека3, а на корабле по 40 мужей.
И согласились греки на это, и начали греки мира просить, чтобы не воевал Греческие земли. Олег же, немного отступив от города, стал заключать мир с царями греческими, Леоном и Александром4: послал к ним в город Карла, Фарлофа, Вельмуда, Рулава и Стемида со словами: "Платите мне дань". И отвечали греки: "Чего хочешь, дадим тебе". И повелел Олег дать воинам на 2000 кораблей по 12 гривен на уключину, а потом давать дани для русских городов — первое Киеву, и так же Чернигову, Переяславлю, Полоцку, Ростову, Любечу и прочим городам; ибо по тем городам сидели великие князья, бывшие под Олегом.
<...>
Цари же Леон с Александром заключили мир с Олегом, согласившись на дань. И клятвы приносили друг другу: сами целовали крест, а Олега и мужей его водили на присягу по русскому закону: клясться оружием своим, и Перуном, богом своим, и Волосом, скотьим богом5. И утвердили мир.
И сказал Олег: "Сшейте для руси паруса из паволок6, а словенам — из шелка". И сделали так. И прибил щит свой на вратах, показуя победу, и пошел от Царьграда. И подняла русь паруса из паволок, а словене — шелковые, и разодрал их ветер. И сказали словене: "Возьмем свои толстины: не для словен паруса драгоценные".
И пришел Олег к Киеву, неся золото, и паволоки, и плоды, и вина, и всякое узорочье. И прозвали Олега — Вещим, потому что были тогда люди язычники и невежественны".
1 Хорваты — одно из праславянских племен; часть их расселилась в Далмации (нынешние хорваты), а часть — в Прикарпатье; эти последние и оказались в числе восточнославянских племен, подвластных Олегу, наряду с упоминаемыми ниже дулебами и тиверцами.
2 Суд — русское название залива Золотой Рог, внутренней гавани Константинополя. При угрозе с моря греки перегораживали ее цепями, чтобы не пропускать к городу вражеские корабли.
3 Ниже размер дани уточнен: по 12 гривен не на человека, а на уключину. Веслом же правили обычно несколько воинов-гребцов.
4 Лев (Леон) VI Философ (886–912) и его младший брат и соправитель, Александр (император в 912–913 годах).
5 Здесь, вероятно, в значении: "богом богатства" (одно из значений слова "скот" — "богатство").
6 Паволоки — драгоценные ткани.
Весь этот летописный рассказ несет в себе явные черты фольклорного происхождения. И "кропиньные" (шелковые) паруса словен (очевидная насмешка над новгородцами, нередкая под пером автора-киевлянина), и щит, прибитый на врата Царьграда, и корабли, двигающиеся под парусами посуху, аки по морю, — все это характерные черты какой-то дружинной повести или песни. Мы и дальше увидим Вещего Олега эпическим, почти сказочным героем — неслучайно его образ оказался столь притягателен для Александра Сергеевича Пушкина. Однако совсем не обязательно считать все эти детали выдумкой. Так, передвижение кораблей по суше для преодоления какой-то преграды случалось в военной истории, в том числе и в истории военных походов викингов. Для русов же практика перетаскивания ладей — правда, не на колесах, но с помощью подложенных под днище катков — была вообще обычной и применялась на волоках между реками, в том числе и на знаменитом пути "из варяг в греки". Воины Олега, наверное, могли воспользоваться ею для проникновения в запертую Царьградскую гавань, а это должно было произвести сильное впечатление на защитников города.
Мы уже говорили о том, что заключение мирного договора с "варварами", сопровождавшееся богатыми подношениями, по большей части добровольными, было в обычае византийской дипломатии. Как видно, власти Империи поспешили вступить в переговоры с русами, прекратить разорительные для них военные действия. В глазах же самих русов поднесенные им подарки и обещание таких подарков впредь воспринимались не иначе как дань с побежденных.
Мирный договор с Византией был подписан не сразу, а спустя четыре года после завершения войны.
ГОД 911-Й
"Послал Олег мужей своих установить мир и заключить договор между Русью и греками..."1.
1 Летописная статья, в которую включен текст договора, помечена в "Повести временных лет" 6420 годом, что, в соответствии с принятым на Руси счетом лет от Сотворения мира, должно было бы соответствовать 912 году нашей эры. Однако использован здесь не привычный для Руси мартовский стиль (когда год начинали в марте), а принятый в Византии сентябрьский (когда год начинали в сентябре). Точная же дата, содержащаяся в тексте самого договора, позволяет датировать его сентябрем 911 года.
Договоры Руси с греками составлялись в двух экземплярах ("противнях"): один, написанный от имени Руси и скрепленный печатями и подписями послов и купцов ("гостей"), передавался на хранение в Византию; другой отсылался на Русь. К сожалению, греческий оригинал договора до нас не дошел. В распоряжении летописца оказалась лишь копия с его древнерусского перевода; отсюда многие неясности текста (например, с титулами подвластных Олегу "светлых и великих князей" — по-гречески "архонтов").
"Копия другого договора, заключенного при тех же царях, Льве и Александре.
Мы от рода русского (далее приведен список послов, открывающийся именами Карла (Карлы), Инегельда, Фарлофа и насчитывающий 15 имен. — Прим. авт.)... посланы от Олега, великого князя русского, и от всех, иже суть под рукою его, светлых и великих князей и его великих бояр к вам, Льву, и Александру, и Константину1, великим о Боге самодержцам, царям Греческим, для подтверждения и укрепления дружбы, существовавшей на протяжении многих лет между греками и русскими, согласно желанию и повелению наших великих князей и всех подвластных им русских...
...Прежде всего, пусть заключим с вами, греками, мир, и станем дружить друг с другом всею душой и сердцем, и не допустим, согласно нашему взаимному стремлению, никакого беспорядка или обиды со стороны подручных нам светлых князей; но постараемся, сколь возможно, сохранить с вами, греками, безупречную дружбу, письменным договором выраженную и присягою подтвержденную. Так же и вы, греки, впредь всегда соблюдайте такую же нерушимую и безупречную дружбу по отношению к нашим светлым князьям русским и ко всем, кто находится под рукою нашего светлого князя...". (Перевод по А.А. Зимину)
1 Имя сына и соправителя Льва, знаменитого в будущем императора Константина VII Багрянородного (венчан на царство в 911-м, фактически император в 945–959 годах), приведено лишь в тексте самого договора; в преамбуле его нет.
А далее следуют конкретные пункты договора, весьма подробные и касающиеся самых разных казусов, могущих возникнуть в отношениях между подданными двух стран: разного рода преступлений во время пребывания русских в Византии и греков на Руси; потери имущества (в том числе и в случае кораблекрушений у русских или греческих берегов); прихода наемников из Руси на службу греческим царям; судьбы пленников и должников.
"...Мы же клянемся вашему царю... что ни мы, ни кто-либо из нашей страны не будет нарушать этих утвержденных пунктов мирного договора. И этот письменный экземпляр договора дали вашим царям на утверждение, чтобы этим договором был подтвержден и укреплен существующий между нами мир.
Месяца сентября 2, индикта 15, в год от Сотворения мира 6420″.
Договоры того времени, как правило, заключались на тридцать лет. И неслучайно ровно через тридцать лет, уже после смерти Олега, начнется новая война между двумя странами, завершившаяся в конце концов подписанием очередного договора.
Той же осенью 911 года послы Олега вернулись в Киев с богатыми дарами: златом, паволоками и "фофудьями" (драгоценными тканями). Примечательно, что накануне отъезда послов отвели в Царские золотые палаты, в находящуюся там Фаросскую церковь Пресвятой Богородицы, где хранились величайшие святыни христианского мира: венец Христов, гвозди, которыми был прибит Спаситель к кресту, багряница, в которую Он был облачен, а также мощи почитаемых святых. "И учили их вере своей, и демонстрировали им истинную веру", по словам летописца. Повлияло ли это как-нибудь на мировоззрение послов, летопись не сообщает, констатируя лишь, что те вернулись к Олегу.
"...И поведали ему все речи обоих царей, как заключили мир и договор утвердили между Греческою землей и Русскою, чтобы не преступать клятвы ни грекам, ни руси".
ГОД 912-Й
"...И жил Олег, мир имея ко всем странам, княжа в Киеве, и наступила осень...".
Эта фраза продолжает летописную статью под 6420 (911/12) годом. Однако само ее появление в летописи свидетельствует о том, что перед нами новый сюжет, не связанный с предыдущим. И повествует он о кончине Олега.
Подобные фразы нередко появляются в летописи тогда, когда точная дата события не определена и размыта во времени. Это касается и точной даты смерти Олега. "Приспе осень..." — продолжает свой рассказ летописец. Но точно ли осень 912 года? (Год 911-й здесь невозможен: осенью послы только-только вернулись в Киев.)
За следующие 28 лет "Повесть временных лет" лишь четырежды приводит краткие, в одну фразу, упоминания о событиях, связанных с русской историей, оставляя большинство летописных статей пустыми. Основным ориентиром для летописца был, конечно же, точно датированный договор Олега с греками. Но в пределах последующих 28 лет события могли быть и смещены по датам. Новгородская Первая летопись, например, датирует смерть Олега (как и его поход на греков) 922 годом — впрочем, столь же неопределенным и ничем не подтверждаемым.
Легенда о смерти Олега "от коня своего" — еще один эпический, сказочный сюжет в повествовании о Вещем князе. И он также хорошо всем известен — прежде всего по пушкинской "Песни о вещем Олеге" и школьному учебнику истории. Тем не менее напомню его.
Некогда Олег призвал к себе кудесников и волхвов и вопросил их: "От чего мне предстоит умереть?" Один из кудесников отвечал ему: "Княже! От коня, которого ты любишь и на котором ездишь, — от него примешь смерть".
Поразмыслив, князь решил никогда больше не садиться на своего любимого коня и не захотел даже видеть его, но приказал конюхам кормить и холить его. Так продолжалось до тех пор, пока Олег не вернулся из похода на греков.
"...И прошло 4 года, а на пятое лето вспомнил он о коне, от которого, сказали волхвы, он должен был умереть. И, призвав старейшину конюхов, спросил:
— Где конь мой, которого я велел кормить и холить?
Тот же отвечал:
— Умер.
Олег же посмеялся над кудесником, так сказав:
— То неверно говорят волхвы, но все то ложь: конь умер, а я жив!
И повелел оседлать коня: "Да увижу кости его".
И приехал на место, где лежали голые кости его и голый череп, и, сойдя с коня, сказал, посмеявшись:
— От сего ли черепа смерть мне была?
И ступил ногой на череп. И выползла змея из черепа, и ужалила его в ногу, и от того разболелся и умер.
И плакали все люди плачем великим, и понесли, и похоронили его на горе, которая называется Щековицей. И есть могила его и до сего дня, зовется Олегова могила.
И было всех лет княжения его — 33″.
"Ольгова могила" несколько раз упоминается в летописи при описании междоусобных войн XII века как известное, примечательное место в Киеве, важный ориентир. Но рассказ "Повести временных лет" — лишь одна из версий смерти Олега. Совершенно по-другому излагает судьбу знаменитого князя автор Новгородской Первой летописи младшего извода.
Рассказав — под 922 годом! — о войне Олега с греками и о его возвращении в Киев к Игорю — подлинному князю, по версии новгородского летописца, — автор продолжает:
"...Пошел Олег к Новгороду, а оттуда в Ладогу. Другие же говорят, будто пошел он за море, и ужалила его змея в ногу, и с того умер; есть могила его в Ладоге".
Итак, как минимум три версии смерти Олега и, соответственно, три места его погребения: в Киеве на Щековице, в Ладоге и где-то "за морем", где будто бы и случилась история со змеей. А еврейский источник, напомню, сообщал о смерти князя "Х-л-гу", то есть Олега, в стране FRS, то есть чуть ли не в Персии.
Наличие сразу нескольких могил великих людей и споры за них нескольких городов — не такая уж редкость, по крайней мере в древние времена. Не вдаваясь в полемику по этому поводу, отмечу одно: в XI–XII веках Олег представлялся фигурой уже легендарной, и о судьбе его ходили разные толки. "Другие же сказають" — такого рода фразы мы еще будем встречать в летописи в тех случаях, когда автор располагал противоречивыми сведениями о судьбе своего героя.
