Марта всё время гавкала и пыталась куда-то бежать. В лесу, среди дикого зверья, со своим противным лаем она бы прожила ровно пять минут. Лес любит свою особую тишину...
В глубине заповедного леса, на берегу потаённого пруда, в тихую лунную ночь за бутылочкой клюквенной настойки собрались на посиделки леший Пафнутий, водяной Марьян, внук Лешего, лесовик Гаврюша и русалка Любава.
Это только в мудрёных людских сказках лешие, кикиморы, болотники, водяные питаются поганками, червяками, пьют мухоморовую водку да всякой дохлятиной закусывают.
У потаённого пруда на большой домотканной скатёрке с вышитыми васильками и маками, постеленной прямо на мягкую траву берега, расположились обычные деревенские закуски: солёные и маринованные огурчики, грибочки, запеченная в печи курочка, нежно-розово-белые ломтики сала и огромный капустный пирог.
Венцом убранства импровизированного стола служили три пузатых бутылки клюквенной наливки и большая бутыль рябиновой настойки...
Поводом для застолья стал удивительный случай, произошедший много-много лет назад.
Где-то там, в деревне, обливалась горючими слезами матушка, тяжело вздыхал от горя батюшка, потерявшие свою дочь Любаву...
Выросла у них девка красивая, статная. Пришло время сватов принимать. Да вот только Любава не захотела идти за того, кого ей сосватали, убежала от обиды в лес, да не вернулась.
Долго девку искали, да так и не нашли. Сгинула бедная в глуши лесной. И никто так и не узнал, что утонула Любава в потаённом пруду...
Так появилась в нём русалка. Первая за пару сотен лет. Видать, сама судьба девку сюда привела.
Вся в слезах, злая да раздосадованная, выбежала она к пруду и склонилась, чтоб умыть личико, подскользнулась на травке шёлковой, ухнула в воду, сарафан за корягу зацепился, и потонула Любава.
Марьян, увидав таку красу, не растерялся. Чё-то там по водяному поколдовал, и превратилась утопшая в русалку.
С тех самых пор каждый год весёлая компания отмечает день рождение русалки.
И Любава давно уже не горюет. Всё ей нравится в русалочьей жизни, всё устраивает. Скучает иногда, подружку у водяного просит.
– Да где ж я тебе подружку возьму, Любавушка? Ить пруд-то наш потаённый, по берегу ить не шастают ни девки, ни парни. Токма звери лесные да птицы залётныя...
*****
Луна светила. В пруду плескалась рыба, перекликались трескучие лягушки, застолье шло своим чередом.
Давно уж и той деревни нет, и зверя поубавилось, и деревья кое-где поредели, но живёт заповедный лес своей тайной жизнью, скрытой от глаз людских.
– Эх, Паня! Скучно живём. Девки по грибы да ягоду не ходююють, бульк… бульк… мужики токма и горазды, что зверя на вонючих повозках гонять, – жаловался хорошо подвыпивший водяной.
Шлёп! Марьян прихлопнул ладошку Гаврюши, потянувшуюся за очередной чаркой, своей широкой перепончатой лапой, сопроводив изысканной речью:
– Куды кацалапку тянешь, бульк… бульккк… мелкий! Тебе ешшо рано с нами наравне, тебе ешшо по отмели, в глубину не выдюжишь.
– Чевой-то не выдюжу? – шмыгнул обиженно Гаврюша, – как кому каверзу каку сделать, так Гаврюша, а как душу за чаркой отвести, так мелкий.
Леший захихикал, а Любава, шлёпнув хвостом по воде, поманила лесовика изящным зелено-серым пальчиком:
– Иди ко мне, Гаврююююшечка, я тебя успокоооюююю.
– Ага, щас, токма тапки сыму, – отодвинулся подальше от сидевшей в пруду Любавы Гаврюша.
– Фу, где ты таких слов набрался, – фыркнула Любава.
– Эт вы в пруду своём безвылазно. А ентот шустрик без проказ не могёть, вот и шастает по краю леса, подлавливает людишек разных, – пьяненько хихикая и отправляя в рот хороший кусок пирога, сказал леший.
Так они и сидели, беззлобно поругиваясь и подначивая друг друга...
*****
Едва кромка небесного свода озарилась алым светом, Любава, красиво изогнувшись, ушла под воду. За ней потянулся водяной, грузно шлёпнувшись в родные пенаты.
Гаврюша, подтянув холщовые штанишки и поправив травяную шапку на голове, ускакал вприпрыжку в лес.
Леший посидел, провожая мудрым взглядом сотоварищей. Хлопнул в ладоши, скатерть с яствами исчезла, трава под ней выпрямилась.
Нарочито покряхтывая, он легко поднялся на свои мохнатые ноги и отправился вглубь леса, собираясь прикорнуть часика на три. Деревья, кусты, черничные ягодники расступались перед хозяином леса, с трудом угадывая его ломаную траекторию движения.
Водило лешего знатно. Он усмехнулся и подумал, что не всё ж ему людей водить по кругу.
Добравшись до домашней поляны, Пафнутий легким ветерком взбил моховую перину, поправил подушку из ароматных луговых трав и устало прилёг.
Вслушиваясь в звуки просыпающегося леса, он думал о тех изменениях, которые происходят вокруг его вотчины...
С одной стороны вымершие деревни, уже успевшие зарасти молодым лесом. С другой - проложенные широкие дороги, город с высокими домами, самоходные повозки.
А самое главное – люди. Потерявшие единение с природой, они стали плохо относиться к лесу: со стороны города всё больше мусора, а сколько зверья гибнет под колёсами повозок.
Стрекот вертолёта прервал его размышления. Вот ещё одна напасть. Птиц и зверьё пугает. А охотнички на повозках вызывают у него такие приступы гнева, что он сам себя бояться начинает.
Как-то заметил таких. Наслал на них ветер рваный, перевернул их повозку, ружья поломал, пять дней из леса не выпускал. Так бы и сгинули в нём, да только не стал он им уподобляться, отпустил.
Гаврюша здорово ему помогает. Леший улыбнулся. Внук у него бойкий, пронырливый, с фантазией. То плохим посетителям под ноги корней да палок наставит, то морока нагонит, то вонюка пустит, то шишками закидает.
Вспомнил слова Любавы о скуке. Что есть, то есть: ни хороводов, ни песен давно не слышал он. Любил Пафнутий подобраться по-тихому к деревенской молодёжи, водящий хороводы на краю деревни.
Любил послушать да посмотреть. А теперь что? Включат свои приблуды, музыка страшная, рваная, глупая. Слов не разобрать. Дёргаются, как кикимора в печали, тьфу!
Леший лежал на спине, глядя на голубое небо, на кудрявые белые облака, плывущие куда-то на север.
Любопытная белка присела к нему на плечо, покопалась мелкими лапками в волосах Пафнутия, фыркнула, чихнула, и молнией метнулась к высокой ели.
Вот, опять стрекот, но какой-то неровный, натужный, чихающий и свистящий...
*****
Пилоты вертолёта делали всё, чтобы успеть посадить неожиданно забарахлившую машину. Взглядом выискивали подходящую для посадки поляну.
Заметили вдалеке невысокий холм с плоской вершиной. Вертолёт сильно тряхнуло, лопасти на миг как-будто замерли. Кто-то из пассажиров в панике распахнул дверь. Раздался чей-то крик...
Один из пилотов обернулся - вроде все на месте. Прикрикнул, постарался успокоить.
До холма они, слава Богу, дотянули. Сели криво, но сели же. Не обошлось без сильных ушибов, кто-то сломал ногу.
Они вылетели из города в один таёжный посёлок, взяв на борт двух его жителей и врача, летевшего для планового осмотра селян. Оказалось, что именно врач и сломал ногу.
– Все целы? – первым делом спросил командир экипажа.
– Норм, – кривясь от боли в боку, ответил Фёдор Михайлович, глава посёлка, приезжавший в город по делам.
– Какой норм?! Марта улетела, – вскрикнула вторая пассажирка.
– Какая Марта? – встревожился пилот.
– Да ну тебя, Надь, ладно хоть сами живы, – с досадой прикрикнул на неё Фёдор.
Женщина заплакала.
– Какая Марта? – обратился пилот к Фёдору Михайловичу.
– Да собака ейная. Завела недоразумение какое-то. К ветеринару ездила. Псина мелкая, брехливая, – сплюнул глава посёлка...
*****
Леший провожал суровым взглядом рыскающий вертолёт, когда увидел, что в его мохнатую грудь что-то летит. Крякнув, он поймал рукой какой-то не то ящик, не то коробку.
Через зарешеченное окошечко на него взглянули глаза-бусинки, расположенные на пушистой рыжей морде с торчащими ушками.
– Ох, ты ж, прилетело! – молвил Леший.
Марта, отойдя от полётной турбулентности и облегчившись, залаяла. Леший откинул странную коробку и потряс хмельной головушкой:
– Собака?! – удивился он, проводив взглядом упавшую в мягкий мох коробку.
Лай перешёл в жалобный скулёж.
– Ох, ешки-матрёшки, это ж тоже живая душа, что ж это я, – Пафнутий поднялся, подошёл к коробке и открыл окошечко.
Оттуда, пошатываясь, выбралось мелкое рыжее пушистое чудо. Оно с укором посмотрело на Пафнутия и… залаяло. Звонко так, без перерыва, в одном ритме.
– Тихоо! – прикрикнул Леший, приподнял мелкую рыжую собаку за шкирку и уставился ей в глаза. – Чиво орёшь, уже приземлилась. Давай знакомиться.
Леший проник в маленький мозг собаки, чему-то улыбнулся, потом скривился, затем закашлялся.
Успокившись, Леший продолжил:
– Ну, что, Марта? Шампуней и элитных кормов я тебе не обещаю, а вот кое с кем познакомлю...
Он подхватил подмышку рыжего шпица и пошагал к потаённому пруду короткой дорогой.
Хлопнув ладонью по водной глади пруда, Леший позвал Любаву.
Русалка не заставила себя ждать. Любопытное личико в ореоле зелёных волос показалось из воды недалеко от берега.
– Что случилось, Лешенька? – сонно спросила русалка.
– Во, подружку тебе принёс! – усмехаясь, молвил Пафнутий.
Русалка поднялась над водой как лохнесское чудовище с глазами по пятаку.
– Кто это? – пискнула Любава, глядя на рыжий комок шерсти с острыми ушками, болтающийся в руке лешего.
– Марта, собака породы шпиц! – торжественно объявил тот.
И тут возмущённая Марта залаяла. Подмышки Лешего пахли не Шанелью №5, и тонкое обоняние собачки еле выдержало такое издевательство.
Любава закрыла ладошками свои прелестные ушки, в береговых зарослях камыша разорались лягушки, на середине пруда возник огромный бурун, волна пошла к берегу и рядом с Любавой возник водяной.
Собака лаяла, русалка качала головой, водяной таращился на собаку, леший смеялся, лягушки квакали.
– Дурдом! – констатировал Гаврюша, незаметно подобравшийся к честной компании.
*****
Когда все более-менее успокоились, Леший поведал историю появления Марты.
Стали думать-гадать, что с этим рыжим чудовищем делать.
– Давай утопим! Я поколдую, будет собака-русалка, подружка для Любавы, – почесав затылок, предложил ещё не протрезвевший Марьян.
– Никогда! – запротестовала Любава, – она ж говорить не умеет, будет всё время лаять, я не выдержу, сама ещё раз её утоплю.
– Надоть её возвернуть, – сказал Гаврюша.
Все посмотрели на него.
– Не, не, не, я не пойду, – запричитал лесовик.
– Внучек, – ласково начал леший, – а хто ж пойдёт? Марьян с Любавой? Так они ж и ста метров по суше не проползут. Я? Так мне по статусу не положено...
Когда дед начинал говорить ласково, Гаврюша инстинктивно прикрывал свою пятую точку.
Лесовик тяжело вздохнул, почесал голову, кивнул и спросил:
– Куда идти-то?
– В Кедровку. Там отыщешь Надю, – Леший приложил ко лбу Гаврюши когтистый палец, передав образ хозяйки собаки, считанный им с памяти Марты, – вот ей и отдашь эту парашютистку. Токма щас не ходи, они ешшо около своей тарахтелки сидят, ждут помощи.
– Так куда мне собаку-то девать? – воскликнул Гаврюша.
– Нууу, поиграйся с ней, поразвлекай, а к вечеру выдвигайся...
Этот день Гаврюша не забудет никогда.
Марта, по мнению лесовика, обладала самым скверным характером. Она не реагировала на команды Гаврюши, не желала идти за ним, не играла в палочку. Она всё время гавкала и пыталась куда-то бежать.
В лесу, среди дикого зверья, со своим противным лаем она бы прожила ровно пять минут. Лес любит свою особую тишину.
Вот и бегал за собачонкой Гаврюша, грозя своим маленьким кулачком волкам, лисам, рысям и прочим желающим заткнуть пасть Марте.
Старый медведь Потапыч, встретив лесовика с Мартой, сокрушённо покачал головой и закрыл своей лапой глаза. Гаврюша пожал плечами, повёл руками, схватил Марту за шкирку и потащил её куда-нибудь подальше.
К вечеру у Гаврюши стал дёргаться глаз, тряслись руки, изорвалась травяная шапка, которую он то снимал, то надевал.
Наконец, решив, что время пришло, лесовик сцапал вредную Марту и стрелой полетел к посёлку...
*****
Надежда Егоровна остро переживала потерю собаки. Она даже не успела испугаться за себя, когда вертолёт стал вихлять в полёте. Женщина с ужасом в глазах проводила вылетевшую в открытую дверь вертолёта переноску с Мартой.
Когда прилетели спасатели, она слёзно просила их поискать свою любимицу, но те только усмехались. К ней подошёл их командир и сказал:
– Надежда Егоровна, вы же понимаете, это ж тайга, дикий зверь. Я очень вам сочувствую, но…
Надя всё понимала. Она родилась и выросла в таёжном краю. Здесь не место слабым и нежным созданиям.
Однажды в большом городе, куда Надя приехала учиться, она увидела шпица и влюбилась в эту породу.
Однако жизненные обстоятельства не позволяли ей завести собаку. Сначала учёба и жизнь в общежитиии, потом мотание по экспедициям.
И только в пятьдесят лет, когда она осела с мужем в этом уютном таёжном посёлке, когда сын уехал строить свою взрослую жизнь, Надя решилась завести декоративную собаку.
Марта стала для неё вторым ребёнком. В суровом краю и люди, и собаки суровые. А тут вот такое изящное создание на тоненьких лапках с миленькой мордашкой.
Соседи посмеивались над Надиной причудой, а та души не чаяла в своей Марте. Покупала для неё лучшие корма, специальные шампуни, витамины и прочее, прочее, прочее.
Более того, она научилась шить одежду для питомицы. Злющей сибирской зимой Марта щеголяла в розовой меховой шубке, стылой осенью дефилировала по двору и улице в стильном лиловом комбинезоне.
Всё нравилось Наде в любимой собачке, даже её звонкий непрестанный лай. Марта лаяла всегда: и когда радовалась, и когда злилась, и когда обижалась, и когда боялась.
И вот теперь Марты нет...
Разумом женщина понимала, что надежды нет, но продолжала надеяться на чудо. А вдруг?
Муж, как мог, успокаивал жену, говорил, что слава Богу, сама жива осталась. На эти слова Надя в сердцах крикнула:
– Да лучше б я погибла вместе с ней!
– Побойся Бога, Наденька! Что ты такое говоришь? А как же я? Как я бы жил без тебя? – с укором сказал ей муж.
Женщина вздрогнула, подошла к мужу, обняла.
– Прости меня, милый! Просто мне так больно. Она ж совсем ещё молодая, три года всего. Она ж никому ничего плохого не делала, за что?
Муж не стал ёрничать по поводу режущего слух лая Марты, на который и соседи не раз жаловались, и он переносил с трудом.
Он любил свою жену, и знал о её мечте, да и ранить человека в горе еще сильнее – последнее дело...
*****
Гаврюша бродил вдоль посёлка, выискивая переданный ему дедом образ женщины.
Наконец ему повезло. За окнами одного из домов он своим астральным зрением рассмотрел ту, кого искал. Оглядевшись, лесовик, слившийся с местностью, пробрался во двор нужного дома.
Марта молчала. Да и как ей было что-то сказать, если Гаврюша запечатал собаке пасть добрым куском мха. Он уже хотел оставить Марту на крыльце, но проказливая натура дала о себе знать.
Нарвав цветов с клумбы возле дома, он уложил их кругом на крыльце, связал Марте лапы и поместил её в центр цветочного круга.
Постоял, посмотрел на своё творение, быстро вырвал из пасти собаки мох и метнулся в сторону...
Надя, тихо плакавшая на плече мужа, оторвала голову и прислушалась.
– Ванечка, мне кажется, или это Марта лает?
Супруг прислушался.
– Эээ… лает, вроде, – сказал он.
Надя подорвалась с дивана и побежала к двери. За ней ринулся супруг.
– Мамочки, – всхлипнула женщина, увидев под ногами живописную картину.
– Ой, ёёё… – только и сказал её муж.
Марта отчаянно молотила хвостом, дёргала связанными лапками и страдальчески лаяла.
Надя подхватила собаку, сунула её под глаза мужа.
– Она жива, видишь, жива!
– Надюш, если ты будешь так её трясти, то она недолго проживёт, – намекнул Иван.
Опомнившись, женщина прижала собаку к груди и хотела распутать лапки, но трава, едва она прикоснулась к ней, просто рассыпалась в пыль.
Никто не видел, как Гаврюша щёлкнул пальчиками, улыбнулся и побежал в лес...
*****
Маленький лесовик неторопливо шёл по невидимой лесной тропинке и думал. Думал он о том, как его проказа принесла ему не просто веселье, а душевную радость.
Встреча женщины и собачки разлила по телу проказника ласковое тепло, от которого ему стало так хорошо, что хотелось прыгать, танцевать, кричать.
Гаврюша встретился с дедом и рассказал ему о своих новых чувствах. Выслушав его, мудрый Леший сказал:
– Просто ты повзрослел, внук!
Автор ГАЛИНА ВОЛКОВА (все рассказы: #галина волкова)
👍 Не забывай ставить лайк, если рассказ понравился
