Может быть, Вера несет крест какой-нибудь роковой ошибки; кто-нибудь покорил ее молодость и неопытность и держит ее под другим злым игом, а не под игом любви, что этой последней и нет у нее, что она просто хочет там выпутаться из какого-нибудь узла, завязавшегося в раннюю пору девического неведения, что все эти прыжки с обрыва, тайны, синие письма — больше ничего, как отступления, — не перед страстью, а перед другой темной тюрьмой, куда ее загнал фальшивый шаг и откуда она не знает, как выбраться… что, наконец, в ней проговаривается любовь… к нему… к Райскому, что она готова броситься к нему на грудь и на ней искать спасения…
Прыжок веры представляет собой принцип проникающей способности сознания в мистерии бытия. Прыжок эсхатологического оптимизма как часть организации познания, безусловно, необходим. Прыжок веры для человека, это сознательный выбор перспективы участия в личной судьбе. Но не надо загонять себя в угол, когда такое участие становится участью ложного выбора. Прыгать нужно в сторону напряжения полноты бытия, искать полюс реализации метафизических смыслов предназначения бытия.
Идея "эсхатологического оптимизма" возможна только в рамках системы ценностей. Примирение с переориентацией биполярного восприятия, исходя из желания освободиться от родительской опеки мира, - неприемлемо. В этом часто преуспевают неформальные организации выводя подростка в жизнь. Так получается, что при восприятии физического пространства мы маркируем его в анизотропное поляризованное основание бытия, символизируя энергичность его вовлеченности полюсом Севера. И в то же время в условиях выбора личной судьбы наше толерантное отношение к возможности выбора портит все. Раз, и человеческое пространство опять изотропно: важным оказывается лишь выход за ширму ничто.
Антропологическая организация самосознания и осознания себя в условиях бытия мира не может отделять свое существование от пространственной обусловленности бытия. Способность отвлечения восприятия в представлениях не изменяет феноменологию мира, а лишь самоустраняется из ее существа. Этакая условность изоляции системы восприятия, игнорирующей сложность состоятельности мира. Более того возникновение человека в этом мире (как антропный принцип), это усилие конденсации обозначающей складки увеличения размерности пространства (переход от квадрата к пентаграмме - Пифагорейцы). Увеличение размерности пространства позволяет организовать функционал его необходимости содержания в смыслообразующем воплощении человеческой сущности. Для человеческой организации сознания именно пространственно-временной континуум является возможностью способности быть.
Поляризация пространства создает систему ценности восприятия (в человеческом обиходе это понимание добра и зла). Ее нельзя просто так отменить в момент осуществления "прыжка веры", как это сделал для себя Ф. Ницше «по ту сторону добра и зла». Игнорируя поляризацию пространства, принимая для себя за основу Кантовскую виртуальную реальность как исходный мотив действия в реконструкции действительности: «…какой получится, такой и будет».
«Воля к власти» - стихийное преображение мира. В этом контексте это то действие, которое должно преобразовать действительность. Сверхчеловек Ницше подразумевает непринятие в себя метафизики бытия (для Ницше это диктатура Неба), а извержение субъективной реальности на внешнюю геополитику и подчинение мира воле преображения далеко не эволюционного, вырванного из контекста ценностей.
Поэтому преображение может и должно быть бесчеловечным! Это прекрасно демонстрирует нам ХХ век в одном только символе "обыкновенный фашизм". В 1943 году Адольф в неистовстве обреченности своей воли долженствующей преобразить мир, но обессилившей, упустившей момент, это сделать, производит из себя логическое определение судьбы для Германии: «Нация, не способная победить - должна умереть». Мотивация низа тотальна и, если уже насыщает сознание неистовства жертвой исключительности, прибегает к уничтожению своих оракулов - сеятелей смерти. Сворачивает мотивацию господства. Так для чего же пробуждается воля к власти?
Федор Достоевский справедливо возмущается произволу ницшеанской беспечности. Решительно отвечает на смещение системы ценностей в изотропное пространство своим произведением «Преступление и наказание». Преступление должно претерпеть наказание, чтобы вернуть сознание в лоно полноты бытия. Так происходит искупление души, ее избавление от страсти обладания миром. Фраза Раскольникова в желании повторить Наполеона: "Тварь ли я дрожащая или право имею?".
Идея «Вечного возвращения», это уже не прыжок веры, пародия имитация прыжка. Или же отчаяние рациональности: «не быстро ли я бегу?» - в убежденности возвращения в прежнее состояние мира. При этом ни ты ни сам мир совершенно не изменятся. В недавнем столкновении с реальностью в борьбе с коронавирусом считалось, что надо создать праздничные условия тусовки, чтобы поскорее заболеть и выработать иммунитет. Для кго-то это стало фатальной практикой. Обе эти перспективы социально отвлечены от системы ценности и силового контура бытия, а в восточной традиции неспособность самореализации преследует дурную бесконечность Гегеля в движении по кругу нескончаемых перерождений. Владимир Высоцкий пел: «Хорошую религию придумали индусы: “что мы, отдав концы, не умираем насовсем. … Пускай живешь ты дворником - родишься вновь прорабом, а после из прораба до министра дорастешь, - но, если туп, как дерево - родишься баобабом и будешь баобабом тыщу лет, пока помрешь». Примерно так выглядит концептуальное желание Фридриха Ницше освободиться от диктатуры верха и ничтожности низа. Но это бесцельная и бессмысленная вечность исключающая целесообразность самого существования.
Вопрос: так для чего же нужно восприятие выводить из поляризованного пространства? Для того чтобы систему ценности вынести за скобки и иметь возможность создать собственную систему переоценки ценности, соответствующую личным предпочтениям и центрам важности. Такая социальная адаптация есть форма искажения восприятия природы. В таком контексте усилия органической организации пространства совсем ничем не отличается от неорганической природы мира. Но мы то знаем, что органическая содержит собой жизнь, а неорганическая нет. Нам бы сказали: «миллионы лет эволюции», а в философии просто, раз и различий не существует. По второму закону термодинамики все в мире стремится к состоянию покоя!? Только вот жизнь с этим категорически не согласна. В рамках такой интерпретации пространство представляется изотропным, а система ценностей выносится за скобку виртуальной организации представлений разума.
Когда выносят за скобку понятие Бога, справляют панихиду по человеку и его субъекту мира. Поэтому субъект должен быть сильным, чтобы доказать значимость в системе использования, ведь корону с него то сняли. Утратив метафизические смыслы Вечности для субъективной занятости, остается лишь рыночная ценность и умение себя продать по выгодной цене. Об этом писал Эрих Фромм, отмечая, что в Западном сознании субъект еще в прошлом веке оценивался по коммерческой привлекательности. Если такую привлекательность не удавалось создать, то такое социальное положение индивида в обществе считается бесполезным.
В русской ментальности, напротив, отсутствие возможности использования приравнивалась к блаженству сознания, разговаривающего с Богом. Одно и то же значение организованного пространства, но там это ноль, а здесь абсолютная единица. Вот в этом и заключается система ценностей бытия.
Проблема присвоения миру условной вечности заключается в том, что сущее мира беременно Вечностью и подтверждает свою обремененность в каждый момент желанной встречи с вечным основанием бытия в становлении. Благодаря присутствию вечности мир осуществляет свое бытие не иссякающей экранизации потока времени во временности своего присутствия рассеивая эту полноту действительности тем самым формируя хронологическую длительность явления. Но сам факт обремененности мира преследует целесообразность наконец все же родить и в этом смысл эсхатологии возвращения мира в Устои Вечности. Различные условия организации бытия во временности и вечности не могут вечно сосуществовать единородно.
Впрочем, когда материалисты утверждают, что мир исключительно материален и это состояние материи существует Вечно несмотря на то, что сам мир меняется, тем самым предполагается, что эта беременность должна длиться бесконечно нескончаемо вечно. Такой маниакальный терроризм. Им совершенно не жаль материнскую утробу не сумевшую родить, так и не достигнув результатов своего вынашивания. Для них это принципиально удовлетворительно в границах рационально контролируемого явления, невзирая на целесообразность, соответствующую смыслам возникновения мира и ценность содержания вечного основания в его экранизированной ничтожности. Разрушается структура аксиологии бытия вплоть до поверхности явления и это преподносится как философия глубокой мысли. Рене Генон совершенно точно обозначил профаническое суждение, всегда и во всем ограниченное поверхностью явления.
Беременность сущего символизирует роль женской природы. Напряженность присутствия в природном чреве Вечности поддерживается усилием напряжения мужского начала в непроявленной манифестации. В точке излома времени происходит переход от мужественного проникающего глагола времени к женственной природе явления мира. В этом контексте диалектика размывания особенности пола, в Социальном авангарде Европы, подменяющем метафизическое основание бытия, является искусственным созданием излома времени в желании родить господином социумом андрогина и нивелировать границу между непроявленной манифестацией трансляции глагола и проявленной манифестацией экранизации мира. Это такое же желание утверждения автономии мира в изотропном пространстве только уже в новом исполнении "воли к власти", которое выглядит как восстание андрогенов, отменяющее «диктатуру неба».
Женственность организацией своей природы впитывает в себя действия фаллического проникновения времени проявляя своей телесностью материального мира особенности признаков обозначения явления. Фаллос исполняет женственную полноту в действительности, и глагол времени становится качеством присущим организации мира. В этом четкое символическое различение функции вовлечения в акт становления мужского и женского участия в точке конвертирования передачи ценности бытия от непроявленной к проявленной манифестации явления мира.
Антиномии чистого разума у Канта отображают состояние поляризованного пространства, что вызывает у философа озабоченность, заставляя строить виртуальную реальность разума в оппозицию феноменологии мира. Поляризация биполярности притягивает разум то к одному полюсу, то к другому. Познающему мир в поляризованном пространстве крайне неудобно воплощать свои представления в предпочтениях к доступности. Он мечется между центрами силы, формируя непреодолимые условия для ориентации восприятия. Однако это действительно так, как видит сам Кант только в том случае если разум не находит опоры полноты бытия. Для Канта такой опорой становится исключительно сам разум и в этом проблема искусственности в отчужденности сознания от силового контура бытия. Декоративные условия восприятия делают невозможным суждение о полноценности явления мира.
В контексте представления о прыжке веры девушка прыгает в пропасть. Почему выбрано именно это гендерное предпочтение: когда слабость роняют в пропасть ничто, и требуют от нее мужества веры? Такой выбор связан, скорее всего, с системой восприятия, находящейся в условиях временности мира. Сознание, как часть Вечности обнаруживает себя заброшенным в мир. Этот сюжет начинается с трагедии. Погружаясь в слабость мира, система отсчета сохраняет в себе женственную природу инерционной страдательности (ментальная природа организации телом). Когда глагол времени через это страдание привносит в мир признаки действительности. Богоборчество как невозможность принять дар этой действительности в детской обиде на родителей открывает сознанию перспективу страдательной обреченности...
Один и тот же сюжет, но суждения о происходящем полярно противоположны. Для одних этот прыжок связан с отталкиванием от края скалы: девушка хочет прыгнуть, опираясь на край скалы в желании парить, но в реальности зазор между действием и действительностью недостижим. Для такого обоснования действие есть производная присутствующего. Таким образом систематизируется феноменология восприятия мира. В представлении внешней интерпретации девушка прыгает в пропасть ничто, ее решимости уже достаточно для того, чтобы обосновать разрыв с феноменальной природой и само действие связать с крайними характеристиками напряженности бытия. Организации за границей ничто, приумножающей действительность в отражении явления мира. Этот сюжет связан с риском неопределенности, но именно он привлекает в феноменологию мира потенцию бытия Вечности.
По этому принципу осуществляется развитие природы, в том числе и жизни на нашей планете Земля. Рефлексия зеркала мира способная содержать собой потенции действительности создает новые алгоритмы организации пространства. Реализуя программы действия в алгоритмах действительности, мир количества концентрирует напряженность бытия в новом оформлении исполнения сущего. В прыжке веры происходит разрыв с поверхностью констатируя невозможность возвращения к прежнему состоянию бытия. Само представление о взрослении диктует нам необходимость преобразования действительности, распрощавшейся с детской наивностью и принимая на себя взрослую меру ответственности. От картинок калейдоскопа представлений о мире к динамике вовлеченности сознания в функцию бытия. Становление новой качественной организации структуры в общественном сознании. Таким образом осуществляется трансцендентальная философия проникающего действия в действительности.
В любом случае, восприятие мира и приятие его функциональной данности как основы собственной организации начинается с прыжка веры! Осуществляемая вовлеченность в прыжке веры предопределяет целесообразность ориентиров действительности в восприятии необходимости. Сознание становится частью принципа организующего пространство бытия. Сознательная деятельность никогда не самостоятельна, а свобода от ценности - иллюзорна. Разум думает, что выбрал сам и это его судьбоносный выбор, в то время как всего лишь стал частью Большего, выраженного мотивацией перспективы, предшествующей ему и его выбору. Его субъективность хранится в самости силового контура бытия, перспектива неистощимости потока бытия - в Истоке, а судьба ничто в центре подавления ценности бытия мира. Само его отражение в зеркале мира приобретает собственные смыслы весомости только в контексте истинных ценностей. Надо пройти по лезвию своего времени и не сорваться с высоты вниз. Перед каждым стоит индивидуальный выбор принципов борьбы со смертью в значении непринятия или принятия ее как таковой. Но каждое из этих решений не однозначно и биполярно. Как и все в этом мире имеет сильную и слабую стороны. Исток подсвечивает сильные стороны, а подвал скрывает интригу, отрывающую ящик Пандоры.
Так у Сократа четыре уровня организации Ума и его отражения в смыслах организации мира: внутренний, созерцающий чистые идеи и внешний рассудочный разум, третий, светотени, объективации мира (женственное ощущение телом, погруженное в страсть) четвертый уровень, доверие и недоверие мира в выборе перспектив верха или низа. Тоже женское состояние восприятия, определяющее себя в обретении смыслов самости личного через другого. При этом взаимоисключающие характеристики (верха, как и низа) прекрасно умещаются в границах воспринимаемой суперпозиции. Интрига, борьба фавориток, страсть. Точно такую же зависимость испытывает сущее квантового мира, обнаруживающее себя в потоке времени (Кот Шредингера).
Готовность бороться со смертью утверждает принцип организации локальной обусловленности выше жизни, которому присягает сознание. Но в этом сконцентрирована готовность жертвовать не только своей жизнью, но и чужими... Принципиальная уверенность идти до конца каковы бы ни были обстоятельства мира. Это конечно мужественно, но порой безрассудно, исключает саму возможность быть. Претензия Иова к Богу: если принцип выше жизни – «зачем Ты меня родил?». В этом случае уравновешиваются ценности служения Бытию могуществом Вечности и слабостью мира (две лепты бедной вдовы оказались несравненной жертвой). В этом утверждается ценность бытия Жизни, превозмогающая различия принципов организации! История Иова становится предтечей снисхождения Бога до состояния человека чтобы ободрить и укрепить слабость мира могуществом Вечности (Христос). Иисус приковывает навеки проклятие мира к древу креста. Утверждает ценность жизни и задает ориентиры в осуществлении каждого прыжка веры. Сам смысл спасения заключается в преодолении непреодолимого.
Принятие смерти, это не только Европейская эвтаназия, но и христианское возрождение в полноте бытия. Зачастую это воспринимают как слабость падения в небытие, но это еще и готовность жертвовать собственной жизнью во имя других, во имя продолжение жизни будущего. Неоднозначность этих позиций оправдывается несовершенством расколотого пространства. Свое совершенство пространство обретает или обретет (эсхатология) в восстановлении целостности. Правильный выбор будет не деление зеркала мира на женское или мужское, а совместное их участие в силе, интеграция целостности совершенства усилий в полноте бытия. Преследование перспективы восстановления полноценности и функциональной вовлеченности мироустройства в силовую вертикаль Вечности. Но ежели принимаем перспективу разделения и нивелирования пола – это самообман, ложный выбор. Зеркальное отражение слабости полов в проекции низа. Адам и Ева, обнаружив свою наготу устыдились.
В христианстве соединяется жертвенный путь спасения и слабость уничижения, проникающая до самого ада и возрождающаяся в силе. Этот символ воскресения не только Бога, но и самого мира пробуждает в сознании организованного пространства действительность прыжка веры в действии. Веры в существование Вечности феноменологии бытия мира. Прыжок веры, обнаруживающий для себя полюс поляризации пространства бытия. Объединение человечества в теле Христовом для аккумуляции содержания потенции Вечности условиями и усилиями ветхой природы мира.
И все-таки нужно найти в себе мужество отказаться от «священных коров» Западной философии и созидать свое жизненное пространство души мира сохраняя наследие греческой традиционной приверженности к Истоку. Пора возвращать сознание в Дом Бытия. Оттолкнуться от эпохи деконструкции Вечности и найти для себя ориентир полноты напряженности бытия в обретении силы действительности. Найти свое современное основание действительности в прыжке веры или же оставаться только тенью истории.
