Глава страшная, на ночь не читать!
Домой прибежала запыхавшаяся баба Надя. Она раскраснелась, платок сбился на сторону, а тулуп был застегнут на две пуговицы.
— Вот я кочерыжка старая, как я проглядела, как я всё забыла, — металась она по избе. — Не успела, Любка, не успела.
— Чего не успела? — с тревогой спросила Люба.
— Зарезала она на Наташку. Совсем плохая стала, не разглядела и тебя спросила уже поздно.
— Макаровна? Она убила ее?
— В общем, да.
— Скорую надо вызывать и полицию.
— Вызвала уже всё. Ох ты ж как, — причитала баба Надя.
— Она ее прямо ножом зарезала? — с ужасом в голосе спросила Люба.
Баба Надя кинулась в спальню и распахнула шифоньер, отодвинула платья, и перед Любиным взором предстал весьма интересный арсенал.
— Баба Надя, вы Ван Хельсинг? — спросила ошарашенная Люба.
— Я круче, — ответила старушка. — Старуха Макаровна померла, видать, пару дней, а может, и неделю тому назад. Вот поэтому у Светланки мальчонка и народился. Вовремя с ней ритуал не провели, и теперь она упырь. Она, видать, весь свой скот уже перерезала и пришла к Наталье. У Макаровны-то мозги еще какие-то человеческие остались, вот она эти молитвы и читала, может, изгнать себя хотела или еще чего. А тут мы пришли, и она-то раньше времени ей горло порвала.
— В смысле, она вампиром стала? — не поверила Люба.
— Да. Я уже всем нашим позвонила, чтобы ее никто в дом не пускал. Теперь ее изловить надобно да над Наташей ритуал провести.
Она взяла какую-то небольшую трубку из шкафа и упаковку толстых длинных иголок.
— Вы кол осиновый будете в нее вбивать? — спросила Люба.
— В кого?
— В Макаровну, в Наталью.
— Ага, а потом я как буду ментам объяснять, почему у них вся грудь разворочена? Головой-то думай. Собирайся, со мной пойдешь, - хмыкнула баба Надя.
— А как же Верочка?
— За ней домовушка присмотрит.
— Нет, я с ней останусь, - уперлась Люба.
— Собирайся! — рявкнула баба Надя. — Я помру, а ты и знать не будешь, что в таком случае делать. Пара часов еще, и поздно будет. И так все небо тучами затянуло. Сейчас мужики будут Макаровну ловить, а мы с Натальей разбираться. Ты чего такая растерянная стоишь? Не успеем, к утру, может, и деревни не быть, — сказала баба Надя. — Они же такие хитрые становятся после смерти. А там и за соседние примутся.
— А почему в городе люди уп-рями не становятся? — спросила Люба.
— Не переживай, и в городе становятся. Там просто есть кому их быстро убирать. Да и экология сейчас стала плохая, тяжелая, и от жизни зависит. А то, может, и на работу такой ходить, и не заметить, что помер.
— Жуть. Я сейчас с вами схожу, а завтра поеду домой. У нас там никаких домовушек, уп-рей, Карачунов и прочей нечисти нет.
— Карачун? Ты с ним встретилась, что ли? - остановилась баба Надя.
— Угу, заманивал нас с Верочкой в нетопленный дом.
— Вот пас-кудник, — выругалась баба Надя. — Совсем нюх потерял. Он деревенских не трогает, а тут, видать, решил, что ему ничего за тебя не будет. Ладно, потом с ним разберемся. Штаны надела? А чего стоишь, трындишь? Чеши давай.
Пришлось Любе опять одеваться.
— Афоня, присмотри, пожалуйста, за Верочкой, — попросила она.
Где-то что-то стукнуло, мяукнуло и шмякнулось.
— Я тебе конфеткой вкусной угощу.
— Хорошо, иди с миром и ничего не бойся, — прошелестел домовой под столом.
— Верочка, ты остаешься тут с домовым, я вернусь, и мы с тобой поиграем, — чмокнула она дочь в носик.
Та громко залилась смехом.
— Вот и хорошо, — вздохнула Люба.
— Ты там долго телиться будешь? — прокричала баба Надя.
— Иду, уже иду.
Они вышли из избы.
— Бегом, — скомандовала баба Надя. — Смотри, как Карачун зверствует, метели со снегом напустил. Видать злится, что ему не удалось тебя заманить.
По дороге они встретили компанию из трех человек. Мужчины, старики — Люба не рассматривала. Все они держали ухваты в руках.
— Макаровну ищут. Все по три человека разбились, а то одному с ней не справиться.
Они вошли в избу к Наталье. Там было как-то холодно и тоскливо, словно печь здесь не топилась несколько дней.
— Подбрось дров, — велела баба Надя Любе.
Она прошла в комнату, где на кровати лежала убиенная Наталья. Люба присела перед печкой. В топке горел огонь, но почему-то тепла не давал.
— Такое бывает, когда упырь в дом приходит, — сказала баба Надя.
— Так до этого мы здесь были, вроде ничего такого не наблюдалось.
— А я тебе не про Макаровну говорю, а про Наталью.
Баба Надя расставила по всей комнате свечи и зажгла их. Люба зашла следом за ней, глянула на Наталью. У той вся шея была разворочена.
— А как же аккуратные две дырочки на шее? — удивленно спросила Люба.
— Кина насмотрелась? Так это тебе не кино, это тебе жизнь. Или думаешь, у старухи после смерти клыки резко вылезли? Погрызла она ее теми зубами, что остались. А если зубов не остается, так рвут ногтями.
— Жуть. Что вы скорой скажете? — спросила Люба. — Это же уголовка.
— Зверь дикий в дом проник, — сказала баба Надя.
— Кто бы еще поверил.
— Поверят, — усмехнулась бабушка.
— А теперь вставай у нее в головах, а я в ногах встану. Я начну читать заговор, а ты делай вот так.
Баба Надя изобразила протяжное низкое «У».
— Короче, подвывай мне. Поняла?
— Ага.
— И ничего не бойся.
— Так она все равно не встанет, лежачей была, - удивленно сказала Люба.
— Зря ты так думаешь. Всё, хватит базары разводить.
Баба Надя запела какую-то старинную песню на непонятном языке, а Люба стала подвывать. Стены в избе стали покрываться изморозью, а затем толстым слоем инием. Защелкал потолок, лопнула лампочка, треснул экран телевизора, даже по стене печки пошли трещины. По стенам заплясали жуткие тени. Люба не отрывала своего взгляда от бабы Нади.
Вдруг покойница села на кровати и открыла глаза. Синие губы у нее зашевелились, а белесые глаза уставились на бабу Надю.
— Вечно Надька тебе неймется, давно бы отдала в наше распоряжение деревню. Устроила тут пограничный пост, — скрипела покойница.
Баба Надя не обращала на нее внимания, а Люба вцепилась в резной подголовник.
— И правнучку свою не пожалела, приперла ее в деревню. Она тебе не сказала, что смерть твоего муженька — ее рук дело?
Наталья повернула голову на сто восемьдесят градусов и уставилась на Любу.
— Это ведь она наколдовала, чтобы он погиб, а ты в деревню вернулась. Баба Яга доморощенная.
Люба продолжала выть.
«Что ты воешь, как по покойнику?» — скалилась голыми деснами мертвая старуха.
Баба Надя что-то громкое сказала и резко выбросила вперед руку. От неожиданности Люба заорала. Наталья рухнула на спину и уже не шевелилась. Баба Надя зашептала, затопала, завыла. Кровать под покойницей начала ходить ходуном. Дверца шкафа открылась, и оттуда стала вылетать разная одежда. Свечи коптили и трещали. Тени бесновались на стенах. Воняло свежей кровью вперемешку с тухлятиной. Вдруг резко стало тихо.
Рваное горло стало затягиваться кожей. Заплакали стены. В хате заметно потеплело. Исчезли тени. Свечи перестали коптить, пламя выровнялось. Баба Надя замолчала. Она вытащила из кармана упаковку иголок, шелковые нитки и странную трубку. Вдела нитку в иголку, сунула что-то в рот покойнице и принялась его зашивать.
— Что вы делаете? — тихо спросила Люба.
— Рот ей зашиваю, — ответила она. — Ты мне лучше посвети, а то на улице совсем темно стало.
— Зачем?
— Помалкивай и посматривай, — велела баба Надя.
Она быстро доделала свою работу и затолкала в уголок губ покойницы использованную иголку. Затем запихнула иголку в трубку и что-то пошептала над ней. Поднесла ее к груди старушки Натальи и с силой ее вдула. Остановилась, прислушалась.
— Прямиком в сердце, — сказала баба Надя тихо. — Это вместо осиного кола, — пояснила она.
Аккуратно связала руки и ноги покойнице. На каждый узел что-то шептала и наговаривала.
— Надеюсь, успели, — вздохнула баба Надя. — Сейчас Леший придет, тебя до дома проводит, а я тут останусь ждать скорую и участкового. Дочери ее я уже позвонила. Эх, жаль, что мы ее до заката не успели похоронить, — покачала головой баба Надя.
В дверь постучались.
— Баба Надя, это я, Леший. Можно мне войти? — спросил он.
— К окну подойди, — сказала она.
Она взяла одну из свечей и подсветила темное стекло. С улицы на них смотрел дядя Леша в тулупе. Рядом с ним стояли еще двое каких-то мужичков с ухватами.
— Ага, свои. Заходь, — велела она.
Люба стала быстро одеваться.
— Все, спровадили? — спросил Леший, заходя в избу.
— Сегодняшняя ночь покажет, — вздохнула баба Надя.
— Макаровну так и не нашли.
— Она, может, сейчас и не вылезет из своего убежища.
— Да кто его знает, вдруг лютовать начнет. Скот жалко будет, - он вытер красный нос рукавом.
— Ну, пока она сытая, да и страшно ей. Проводи внучку до дома, не потеряй ее, — велела баба Надя.
Люба с Лешим выскочили из избы.
— А теперь давай скоренько-скоренько, — сказал он.
Они бежали до хаты бабы Нади. Во дворах жилых домов горели костры.
— Не любят они огонь, не полезет во двор, — пояснил дядя Леша.
— А у нас горит? - спросила Люба.
— И у вас горит. Мы везде зажгли. Ночью никому не открывай. Баба Надя ночевать будет в Наташином доме. И мне не открывай, и ей не открывай, и кого знаешь тут, не открывай. Они умеют голоса подделывать. Свечу зажги и поставь на окно. Через огонь сразу увидишь, кто пришел.
— Хорошо, — кивнула Люба.
— Побежали мы. Может, все же получится ее изловить.
— Спас... Благодарю, — сказала она.
— Во благо, — ответил Леший и побежал дальше.
Автор Потапова Евгения