Верочка сидела на коленях у Вари и заливалась громким смехом.
— По кочкам, по кочкам, по маленьким дорожкам, в ямку бух, провалился наш петух, — смеялась вместе с ней Варя.
На кухне хлопотала Маша, что-то готовила и командовала младшими дочерьми.
— Ну, как там тетя Наташа? — спросила она бабу Надю.
— Живая. Опять Макаровна колдует, коза старая, всё ей неймется, уже и надо о Нави думать, а она вот такой гадостью занимается. С Наташки уже и брать нечего, а она даже с нее тянуть ухитряется.
— Почему вы эту Макаровну не прогоните? — спросила Люба, одевая пыхтящую Верочку.
— Куда старуху прогонишь? — спросила Маша. — У нас тут у всех обережные веники да амулеты висят от злого и худого глаза. Пока помогает.
- Не пускать ее больше к Наталье, — сказала Люба.
— Не пустим, — согласилась баба Надя. — Сейчас я вас до хаты провожу и вернусь к Наталье, сама с ней посижу. Я пока за ними попросила домового присмотреть. Но он у нее не очень, слабый. Наташа уедет, и он совсем одичает.
Люба ничего не стала ей говорить, одела Верочку и вышла с ней на улицу. Усадили они ее в санки и направились обратно домой. Баба Надя шла рядом и молчала.
— Ты у Натальи ничего такого в хате не заметила? — прервала она молчание. — Может, чего померещилось?
— Тень какая-то от Макаровны отделилась и в углу спряталась, — ответила Люба. — А может, это мне все показалось из-за темноты и спертого воздуха.
— Не показалось, — вздохнула баба Надя. — Ладно, разберемся.
Они катили саночки с Верочкой, и Люба рассматривала деревню.
— А где у вас кладбище? — вдруг спросила она.
— Погост?
— Ну да.
— Так в лесу.
— Как в лесу? — удивилась Люба.
— Ну так. У нас же тут кругом болота. Вот предки и хоронили своих в самом сухом месте, в ельнике. И мы там же хороним, — сказала баба Надя.
— Ясно.
— А чего такие вопросы?
— Просто интересно стало. Мы же на самом высоком месте стоим, всю деревню сверху видно.
— Красиво, правда?
— Ага, — кивнула Люба.
— Дорогая, ты одна до дома дойдешь? — спросила баба Надя и остановилась. — Не заблукаешь?
— Нет. Вон и следы наши от саночек остались, по ним и вернусь. Что-то случилось?
— Случилось, — обеспокоенно кивнула баба Надя. — Надо мне вернуться к Наташе, очень срочно надо.
— Ладно, сами доберемся, — сказала Люба.
— Вот и ладненько.
Бабушка махнула рукой и побежала в сторону дома Натальи. Люба пожала плечами, развернулась и тут же наткнулась на старикана в белом овечьем тулупе и такой же шапке-ушанке. Борода у старика доходила до пояса, а в руках он сжимал посох. «Прямо дедушка Мороз», — подумала Люба. «И валенки у него белые, штаны только не видать». Верочка увидала путника и залилась плачем.
— Здравствуй, Люба, — сказал ей дедок. — Говорят, ты у нас новая врачевательница.
— Добрый день, — ответила она.
Люба нисколько не удивилась, что дед знает ее имя, в деревне быстро новости разносятся. Она подхватила Верочку на ручки и прижала к себе.
— Вы простите, но мне сейчас не до разговоров, — сказала она и быстро направилась в сторону дома.
— Я хотел, чтобы ты меня посмотрела, что-то у меня вот за грудиной болит. У меня дом вот тут рядом, — дед кивнул на избу около тропинки. — Дитенка в санках оставь, а ко мне заскочи или вместе с ней зайди.
— Не могу, ей-богу, — помотала она головой. — Потом к вам загляну.
Она рванула по тропинке домой. Верочка захлебывалась слезами и никак не могла успокоиться. Они потеряли по дороге саночки. Люба обернулась, но никакого деда на тропинке не увидела.
— Видно, ушел к себе, — решила она.
Долго раздумывать Люба не могла, Верочка уже задыхалась от плача.
— Что же это такое, — шептала она. — Потерпи, моя хорошая, дед тебя, видно, напугал.
Она влетела в хату и стала быстро раздевать ребенка, скидывая с себя на пол верхнюю одежду. Люба терла Верочкины щечки и ручки, пела песенку и тихонько шептала ободряющие слова. Губки у малышки посинели, а глаза стали закатываться.
— Карачуна, поди, встретила, — просипел чей-то голос рядом над ухом. — Уж он-то любит маленьких деток. Сажай свою малышку в духовку, и ей сразу полегче станет.
Люба стала оборачиваться в разные стороны. Рядом с ней стоял весь заросший мужичок маленького росточка. Доходил он ей до пояса, имел густую бороду практически до глаз и растрепанную шевелюру. Одет был в рубаху и штаны, а на ногах красовались резиновые галоши. Она на него выставилась и ничего сказать не смогла.
— Чего зенки выкатила, пока на меня смотришь, как на заморскую диковинку, дитя твое окочурится. Суй в духовку.
Люба открыла духовой шкаф в плите.
— Вот ду-рында, в печи открывай. Дитя только в одеяло заверни. Не боись, матушка-печка сейчас свое дело сделает.
Она завернула трясущимися руками синенькую Верочку в пуховую перинку и запихнула в духовку. Мужичок прикрыл дверцей духовку, оставив небольшую щелку.
— Взвару-то глотни, — велел он, — отдышись, ишь вещи по хате разбросала.
Ворчал он, собирая Любину и Верину одежду.
— Она у меня там не запечется? — с беспокойством спросила она.
— Так жар у печи уже маленький, а у духовки стены толстые, там только томиться может, а печет бабушка вот в этой печке, — кивнул он на другую печку.
Люба одним махом выпила травяной взвар и выдохнула.
— А вы кто? — спросила она.
— Я домовушка, Афоня я, — проворчал он. — Обычно я людям не появляюсь, а тут такое дело. Ты смотри, Любка, во все глаза, тут у нас кто только по деревне не бродит. Вот видишь, и старикан Карачун из своего логова выполз. Чует собака суту-лая, что новенькие в деревне появились, вот решил поживиться.
— Так вроде обычный дед, только вот одет он был во всё белое, в смысле тулуп у него, шапка и валенки молочного цвета были, штаны не разглядела. Звал меня к себе в избу посмотреть его, сказал, что у него за грудиной болит.
— Хорошо, что не пошла с ним, а то бы сделал тебя своей работницей, а Верочку дочкой назначил. Работала бы, пока бы не замерзла насмерть.
— Жуть. Так в книжке «Морозко» он ее отпускает, - вспомнила она сказку.
— Конечно, отпускает, зачем ему покойница нужна, с живыми-то интересней, - хмыкнул Афоня, ловко подпрыгивая и развешивая на крючках верхнюю одежду.
— Да вроде живой она у него остается, — продолжила спорить Люба.
— Видно, ты плохо сказку читала. Она у него семь лет отработала, а потом окочурилась. Он ее и выкинул отцу с мачехой, чтобы похоронили, как положено. А за ее работу он им заплатил.
— Да не было такого в книжке, — наморщилась Люба, — Ерунда какая-то, спорю с незнамо кем о вымышленном персонаже. Здесь, наверно, что-то в воде такое, иначе откуда такое коллективное помешательство.
— Сама такая, — сказал Афоня и исчез.
В духовке заворочалась Верочка, заагукала. Люба вытащила оттуда румяного, вспотевшего, улыбающегося ребенка.
— Тепленькая, — радостно сказала Люба и поцеловала любимую дочку в розовые щечки.
Она стала опять вспоминать «белого» старика, прокручивая все детали. В какой-то момент у нее возникла картинка избы, в которую он ее позвал. Калитка и забор около нее были завалены снегом, а из трубы не шел дым.
— Бррр, — сказала Люба. — Надо бы валить из этой загадочной деревни. Лучше я у своих денег займу и комнату сниму, чем вот такое непонятное.
— Все у нас понятно, — из-за стола донесся знакомый скрипучий голос. — У тебя вот инет есть на телефоне, садись и читай. Конечно, там много небылиц написано, да и сказки все уже давно со счастливым концом, но и там можно найти крупицы истины. А чего непонятно, то и нас с бабой Надей спросить можно.
— А вы откуда про интернет знаете? — удивилась Люба.
— Я хоть и старый, но не дремучий.
— А почему у вас на ногах калоши, а не лапти?
— Ты когда-нибудь лапти носила? — спросил он.
— Нет, — мотнула Люба головой.
— Вот сплети их и поноси попробуй, тогда поймешь.
— Натирают? - участливо поинтересовалась она.
— И натирают тоже.
— А галоши не натирают?
— Так я их на шерстяной носок ношу. Мне баба Надя связала.
Он задрал ногу и покрутил ступней.
— Чего в дитенку вцепилась, сними с нее лишнюю одежу, да пусти на пол. Пусть гуляет. Дома-то не страшно, за домом я смотрю, да дворовый, ну, он больше за двор отвечает, но всякую нежить к нам не пускает, — сказал Афоня.
Люба отнесла Верочку в спальню, сняла с нее комбинезон и теплую кофточку и спустила вниз. Ребенок сразу побежал в большую комнату играть в свои игрушки.
Афанасий больше не появлялся. Люба взяла телефон и вышла вслед за ребенком. Она открыла интернет и стала гуглить всё про Карачуна. С одной стороны, вроде и не такой уж и отрицательный персонаж, а с другой — аж мурашки по спине побежали. Как хорошо, что им удалось с Верочкой от него убежать. Если бы она такой рев не подняла, может, и зашли бы к старику. Хотя, скорее всего, нет, ибо Любу еще с детства приучили к чужим в дом не ходить.
Автор Потапова Евгения