В конце 8-го класса случилось событие, чуть не погубившее все мои планы на ближайшее лето, да можно сказать, и на всю жизнь. Выражаясь словами бабушки Маслина, «меня и Яблонского выгнали из школы ссаными тряпками». (Маслина не выгнали только потому, что он был на год нас младше и учился в 7-м классе, и его черед еще не подошел.) Произошло это на торжественном собрании, посвященном окончанию 8-го класса. Нас по очереди вызывали на сцену актового зала, и директор лично выдавал каждому аттестат с оценками, жал руку, поздравлял. Трудно сказать, в какой очередности нас вызывали, но по какой-то причине Яблонский оказался впереди меня, хотя по алфавиту он стоял самым последним.
-Александр Яблонский…
Александр с радостной улыбкой человека, не ожидающего никакого подвоха, выходит на сцену. Директор тоже с улыбкой во весь рот вручает Саньку диплом:
- Мы вас поздравляем от всего педагогического коллектива нашей школы, и вместе с аттестатом, вам вручается комсомольская путевка в профессионально-техническое училище. Еще раз примите поздравления.
Никто сначала даже и не понял, о чем речь. Ни о каких путевках нам никто не говорил, мы ничего о них не слышали. Что это все значит?
Директор жмет Саньку руку, и тот, постояв в нерешительности пару минут на сцене, дико озираясь по сторонам, возвращается на свое место. Проходя мимо меня, он растерянно посмотрел мне в глаза, и что-то прошептал. «Как серпом по яйцам,» - прочитал я по его губам.
Дело в том, что учащимися ПТУ (профессионально-технических училищ), ПТУшниками в нашей среде пугали друг друга. ПТУшники – они ведь всегда из плохих семей, они грязные, нечесаные, все ругаются матом, курят, плюют себе под ноги, дерутся. Настоящие отбросы общества. Считалось, что следующая ступень – уже тюрьма. На нашей улице мы их даже почти и не встречали, об их нравах и привычках мы только слышали. И вот теперь Яблонский - мальчик из семьи врачей-интеллигентов становится одним из них. Я сидел, затаив дыхание, ждал своей очереди, и все думал: «Ведь я же не комсомолец, как же мне можно выдать комсомольскую путевку?» Но тут же скребла другая, совершенно справедливая мысль: «А Яблонский что? Комсомолец что ли? А ему все-таки вручили такую путевку.» Я мечтал, чтобы момент вручения мне аттестата отодвинулся как можно дальше. Я не хотел на эту сцену. Ни за что. Я мечтал провалиться под землю. Ведь моя мама здесь! Что она скажет! И я все думал: «А может все-таки пронесет?» Зря же я надеялся:
- Константин Мельников.
- Мы вас поздравляем от всего педагогического коллектива нашей школы, и вместе с аттестатом, вам вручается комсомольская путевка в профессионально-техническое училище. Примите поздравления.
Улыбки, аплодисменты зала.
«Большое письмо» - почему-то именно этот образ выплыл из моей памяти – огромный конверт, запечатанный сургучной печатью - «Большое письмо», и еще вдогонку, но как-то уже блекло «почтенные родители» и «в чеботах ходит». Валерия стояла в стороне и покровительственно всем улыбалась.
Все! Теперь я ПТушник! Моя мама побледнела, я никогда раньше не видел ее такой бледной. Она не сказала мне ни слова, пока мы шли домой. Она молчала, но я и сам все понимал. Это же катастрофа! Что делать? Что говорить отцу? Он в Тегеране. Тем хуже, когда узнает, он же нас убьет! Да и как мы поедем к нему в Тегеран? И главное, как подло. Валерия все это устроила, это же ясно! И даже не намекнула, никто не знал об этих комсомольских путевках. Кстати, их выдали не только мне и Яблонскому, примерно, человек 10 нашего класса отправлялись в ПТУ. Из 2 восьмых классов делали всего один 9. Это происходило, как я услышал уже потом, потому, что в стране «не хватало рабочего класса». Но я-то тут причем? Мама продолжала молчать, когда мы пришли домой. Она судорожно схватила свою записную книжку, стала ее листать. Несколько звонков, каких-то быстрых эмоциональных разговоров, и всего лишь через час мы сидели в приемной директора школы номер 67.
Продолжение следует
