Глава 10.
По рассказам папы, Артюшкино состояло из русской половины и чувашской, его вплотную окружали со всех сторон богатейшие леса- сосновые, дубовые, берёзовые рощи. В конце лета наш молоденький папа, шустрый до невозможности, по четыре раза в день ходил на русскую сторону за грибами. В конце села по камушкам бежала речка с прозрачной холодной водой. За ней отлого в гору взбирался грибной лес, причем, грибов было столько, что не проходило и двадцати минут, как корзина наполнялась молоденькими груздочками. Снизу было прекрасно видно, как грузди чуть ли не на глазах вылезают из матушки земли, поднимая на своих влажных, пушистых головах опавшие листья. Воздух в лесу был густой, пряный, настоенный на запахах грибов. С переполненной корзиной папа спускался к речушке, ловко перемывал добычу, и, не заходя в дом, залезал в погреб, где его дожидались неполная кадка с груздями, соль и приправы. Что может быть вкуснее соленых груздочков да с отварной картошечкой среди зимы?
Молодая чета потихоньку обзаводилась хозяйством. Приобрели обтянутый черным дерматином шикарный диван. Купили в Ульяновске двустворчатый шкаф. Папа привез его в кузове грузовика, стоймя. Всю дорогу обнимал, как родного, чтобы не вывалился на ухабах. Со шкафом (который жив и сейчас, стоит в мастерской у мужа) связана занятная история.
Глава семейства был в отъезде, наверное, на зимней сессии. Шкаф был только куплен и стоял у окна. Мама занималась какими-то делами, когда в дом без стука зашла молодая и красивая цыганка. Можно сказать - материализовалась. Мама подняла глаза и удивилась. Перед ней стояла яркая, как экзотический цветок, девица в цветастых юбке и платке на смоляных кудрях, с монистами на загорелой шее. Она предложила погадать и, получив решительный отпор, окинув цепким взглядом комнату, ушла. Маму стали одолевать нехорошие предчувствия. Она позвала ночевать знакомую учительницу, Лидию Егоровну.
Молодые женщины долго не ложились спать, сидели, настороженно прислушиваясь к ночным шорохам. Когда они, наконец, погасили свет, под окнами захрустели осторожные шаги, потом замерли. Новый звук поверг их в ужас: кто-то отколупывал замазку с окна, рядом с которым стоял новый шкаф. Обезумев от страха, они начали вопить, призывая на помощь соседа Карпова:
- Алексан Па-а-лыч! Алексан Па-а-лыч! Помогите, Христа ради! К нам воры лезут!
Сосед не отвечал. Вдруг поднялась крышка подпола, и в темноте несчастные увидели вылезающую из-под пола страшную огромную фигуру с топором в руках.
Пришли в себя, когда чудище заговорило голосом Александра Павловича:
- Ну, чего тут у вас?
Женщины взахлеб, наперебой начали рассказывать соседу, перешедшему из своей половины дома в соседнюю под полом, о случившемся:
- Алексан Палыч, к нам кто-то лезет! Вы слышите? Замазку отковыривают! Вот опять!
Александр Павлович грозным голосом объявил непрошеным гостям:
- Ну-ка, проваливайте! Сейчас ружье разряжу в вас! - в довершение Александр Павлович выругался на всякий случай трехэтажным матом. Так отгоняют, говорят, нечистую силу.
Что-то грохнуло, и звуки под окном прекратились. А утром у дома и на завалинке все увидели свежие следы мужских ног. Кругом была разбросана отколупанная оконная замазка.
Родителям в Артюшкине нравилось. Они уже собирались строиться, заготовили бревна на сруб, дубовые доски на пол. Все это они покупали в колхозе «Новый путь», которым командовал дедушка. Он сказал приехавшему за стройматериалами сыну: «Бери все подряд», и ушел. Его заместитель, поглядев вслед уходящему, подмигнул папе лукаво: «Ну, конечно, все подряд!» – и дал самого лучшего леса.
К молодой гостеприимной чете любил приезжать папин младший брат Анатолий, учившийся в то время в Гомельском высшем военном училище. Мама готовила еду на день, хлопоча у русской печки, а Толя развлекал ее рассказами и новыми песнями: «Шура, а вот такую песню слыхала?» – и чистым красивым голосом затягивал: «Старый клен, старый клен, старый клен стучит в окно…»
Анатолий Александрович любимый младший сын моих дедушки и бабушки. Родился он в 1938 году. Когда пришло время рожать, Мария Семёновна разбудила спящего на печке Шурку, моего папу, чтобы послать за лошадью. Мальчик с перепугу свалился с печки, столкнув здоровенный колун, который, обогнав падающего ребенка, с грохотом рухнул в большой чугун, стоящий на полу. Когда Шурке впервые показали из окна больницы младшего братишку, младенец ему категорически не понравился: "Страшный какой-то! Красный, сморщенный!" Его утешили: "Ничего! В следующий раз покажем тебе беленького!"
Толя был моложе брата на восемь лет. В семье он был самым красивым и талантливым. Прекрасно рисовал, пел. Девушки его просто обожали. Разбирая бабушкины бумаги, я нашла альбом с рисунками дяди Толи. У него был необыкновенный талант по памяти рисовать дома со всеми архитектурными подробностями. В этом альбоме было много таких зарисовок. А ещё иллюстрации к романам Гюго. На одной - на фоне бушующего моря стоит бородатый человек в белой рубашке с топором в руке. Подписано "Труженики моря". Были среди бумаг фотографии его одноклассниц, красивых и влюбленных в Толю, судя по надписям.
Дорогие читатели, не забывайте, что автору приятно видеть, что его творчество нашло отклик в ваших сердцах! Ставьте лайки-классы! Заранее благодарна))
