Резко настала тишина. Причём она сразу начала давить на уши. Внезапно закончился ливень, все замолчали и уставились на небо. На лицах многих читалось облегчение. Не потому, что обрадовались затишью, окончанию дождя, а потому что ничего плохого о своих родных не узнали.
Платон не зря вспомнил, как потерял родителей. В тот день на улице был хаос. Вот так же, как сейчас, кричали имена, искали родных. Работало сарафанное радио и к пылающему дому прибегали люди узнать, всё ли в порядке с их друзьями и родными. Огонь из одной квартиры перекинулся на другую, и ещё на одну. В итоге горел целый этаж! И почему-то его никак не могли потушить. Может, из-за потери родителей в юном возрасте, да ещё и при таких обстоятельствах, в памяти Платона тот пожар остался, как самый мощный и страшный в его жизни.
Сегодня учителю особенно горько было слышать, как сквозь шум дождя люди кричат имена и фамилии, а в ответ слышат другие имена. Знать о том, что дорогие сердцу люди оказались в завалах, ранены или погибли очень страшно. Каждый боялся услышать дурную весть. Это необратимо. И как бы ни волновали всех судьбы их близких, одновременно было страшно узнать, что тех уже нет.
Теперь, когда перекличка закончилась, да ещё и дождь перестал лить, люди стали отворачиваться друг от друга. Потерянные лица смотрели в лужи под ногами, стараясь не встречаться взглядами с другими. Поэтому многие уткнулись взглядом в лужи под ногами.
Самое глупое, что можно было бы сейчас сделать, это стоять и ждать чего-то, непонятно чего. Нужно было идти. Прикинув, Платон выбрал ближайшее отсюда общественное место: здание больницы. Именно туда Людмила Васильевна увела завуча. Именно там могут осмотреть детей и оказать помощь ему. И, в конце концов, приехавшие спасатели будут в том числе и там, и смогут объяснить, что происходит в городе и стоит ли возвращаться в уцелевшие дома. Вместе со специалистами можно будет разыскать родных школьников, оказать им психологическую поддержку.
- Так, идёмте, отойдём в сторону. Баба Люся? – спросил Платон, заметив, что пожилая женщина уже примкнула к жильцам из многоэтажек. Та ничего не ответила и махнула рукой, словно говоря: «Отстань!» Она тихо обсуждала что-то с другой пожилой женщиной, и обе были так увлечены друг другом, что оторвать их будет сложно. Да и нужно ли это? Платон решил, что вряд ли женщина сама вернётся в аварийный дом. Пока здесь люди, общение, которого ей явно не хватает, возможно, баба Люся и сама не захочет уходить отсюда. А им нужно было идти.
- Что делать будем? – тихо спросил Егор Сергеевич, когда все отошли.
- Пойдём в больницу, – сказал Платон Иванович. – Если спасатели уже прибыли в город, то мы их там встретим.
- Если больница устояла, – с сомнением в голосе протянула Светлана Павлова. – Такое же захудалое учреждение, как ваша школа! А я же хотела Игоря перевести в гимназию, нет, упёрся! Весь в отца! А он у него тот ещё баран!
И она в сердцах сплюнула. Платон поморщился: крайне некрасиво женщине себя так вести. Да ещё и при собственном сыне! Впрочем, в отличие от учителя, сам Игорь на слова матери никак не отреагировал. Видимо, к таким высказываниям в свой адрес и адрес отца он уже привык.
- Идём парами друг за другом, – сказал Платон. – Внимательно смотрите под ноги!
Платон Иванович повёл всех, стараясь обходить деревья, не подходя близко к домам. Учитель про себя рассуждал на тему, как долго они все теперь будут оправляться от случившегося и когда смогут жить так, как прежде. Теперь все стоящие в городе здания вызывали только опасения. Никогда пережившие такой ужас не забудут, как школа медленно, но уверенно разрушалась на глазах. Да, и он, и ученики держались хорошо, действовали уверенно и быстро, но ужас был, хоть и удавалось его прятать внутри.
Стоило им дойти до места, где была школа, и от неё свернуть на более оживлённую улицу, чем их тупичок, как изменилась обстановка. Людей на улице оказалось гораздо больше! Кто-то весь в грязи, кто-то в крови. Почти все мокрые, хотя можно было увидеть абсолютно чистых и сухих людей. Но все были напуганы и встревожены. Люди кричали, бегали, звали на помощь. Кто-то пытался куда-то звонить, кто-то громко матерился. Нашлись и такие, кто просто снимал происходящее на видео. Чувствовалась паника и хаос.
- Платон Иванович! – крикнул ему Миша. – Давайте воды возьмём! В горле всё время сухо!
Мужчина остановился и обернулся. Миша показывал на сетевой супермаркет, который тоже пострадал от землетрясения. А может, это уже люди постарались? Раздвижные двери были забиты, а обычная рядом – снесена с петель. Даже отсюда было видно, что внутри всё перевёрнуто. Так же выглядели и остальные магазины в этом доме.
- Если мы войдём и просто так возьмём воду, как нас можно будет назвать? – спросил Егор Сергеевич таким тоном, словно разговаривал с пятиклашками.
- Мародёры, – угрюмо сказал Ромка. – Но пить хочется, а денег нет! Все вещи остались в столовой! И как нам быть в такой ситуации? Будет ли считаться воровством, если мы просто хотим утолить жажду?
- Конечно, иногда стоит делать скидку на экстремальность ситуации, – согласился с ним Платон Иванович. – Но сейчас ещё всё не так плохо, как могло бы быть.
Светлана зло хохотнула.
- У меня есть деньги, – сказал Миша, демонстрируя купюру в сто рублей. – В джинсах лежала! Промокла только.
- Тоже мне, герои! – фыркнула Светлана Андреевна. – Вы серьёзно собрались деньги платить? Зашли да взяли! Если там ещё есть, что взять. Ну что за придурки? Если мне ребёнка напоить нужно, денег нет, и вот это всё творится вокруг, я разве буду думать, правильно это или неправильно? Вот ещё! Психология неудачников! Чему вы детей научите?
- Жить честно, – сказал Рома, повысив голос. – Вам этого не понять. Наверное, вы и сами в походы не ходили, другим в сложных ситуациях не помогали.
Он бросил виноватый взгляд на Игоря, словно извиняясь, что он выговаривает его матери, и не дожидаясь ответа от женщины, тут же сообщил:
- Я схожу за водой.
Рома взял у Миши деньги, и вместе с учителем физкультуры быстро скрылся в полуразрушенном магазине. Внутри всё оказалось не так плохо, как им виделось с улицы. Здесь были даже продавцы, собирающие товары с пола.
- Вам, граждане, чего? – гаркнула одна, та что выглядела постарше. – С ума посходили? Не видите, мы не работаем! И не известно, будем ли ещё работать!
В голосе была слышна паника. Рома хотел было развернуться и выйти, но Платон его остановил:
- У меня там группа школьников. Рядом с вами школа обрушилась, не знаю, видели ли вы. Мы едва успели в последний момент выбраться из неё. Сейчас они хотят пить. Мы не займём много вашего времени. Позвольте нам взять воду. У нас деньги есть.
Вторая продавщица помоложе и с более участливым выражением лица, кивнула, соглашаясь, и показала им, где вода. Первая только возмущённо цокнула, увидев, что «наглые» граждане берут с полок самую дешёвую воду.
- Вы хромаете, – заметила вторая, когда Платон и Рома подтащили к кассе пятилитровую бутыль и одну полуторалитровую.
- Вывих. Может, аптека работает…
- На аптеку после первых толчков напали. Девушка, что там работала, у нас пряталась, а сейчас в полицию побежала. Там же рецептурные препараты были! Наркоманы, наверное, – поджав губы сказала продавщица. – У меня есть эластичный бинт. Рука была травмирована, иногда приходится бинтовать.
Она достала из сумки бинт и протянула Платону Ивановичу.
- Спасибо, – произнёс он с благодарностью. Отдав продавцам деньги, они вышли на улицу и удивлённо всех оглядели.
Светланы Павловой не было видно.
- А где твоя мама, Игорь?
- Решила, что я достаточно взрослый, раз смею ей дерзить. Сказала, что я могу жить так, как хочу, и что помогать мне она больше не собирается, – буркнул парень.
- По-моему, у неё случилась истерика, – заметил Егор Сергеевич. – Вокруг паника и хаос, она не выдержала и убежала.
- И вы её не остановили? – удивился Платон Иванович.
- А как? – спросила Аня. – Мы и не сообразили ничего. Она вдруг закричала на Игоря, и как сиганула туда, в толпу! Я её из вида почти сразу потеряла!
- И я!
- И я!
- Да все! – закончил восклицания Кирилл.
- Я ничего не понял, – сказал Игорь. – На истерику не похоже. Мама часто ругается, но истерик у неё не бывает.
- Да, истерика – это накопившееся состояние, а Светлана Андреевна в себе ничего не держит, – произнёс Платон Иванович и слегка смутился. Не стоит обижать Игоря, даже если он сам недоволен поведением матери. Она мама. Такая, какая есть. И нам не дано выбирать себе родителей. – Светлана Павлова – женщина взрослая, куда мы идём, знает. Мы продолжим свой путь. Надеюсь, она одумается и догонит нас. Пейте и выдвигаемся!
Сам учитель отошёл в сторону и почти тут же получил толчок. Мимо них всё время сновали какие-то люди, многие из которых даже не смотрели под ноги. Они взволнованно заглядывали в лица, что-то кричали, иногда, совершенно неразборчиво. Некоторые выглядели контуженными.
Платон сел прямо на дорогу, снял кроссовок и осмотрел ногу. Голеностоп заметно раздулся, но травма не смертельная, пройдёт. Конечно, ноге лучше бы дать отдых, но это ещё успеется. Практика показывала, что в экстремальных ситуациях человек мобилизует в себе такие силы, о существовании которых раньше и не знал.
Учитель перебинтовал ногу быстро. Он мог бы сделать это даже закрытыми глазами. Травмы голеностопа достаточно распространены на уроках физкультуры. Особенно среди мальчиков, играющих в футбол. Реже они случаются при беге. Иногда в походах. Были даже переломы, но чаще растяжения, надрывы и разрывы связок.
- Это конец света! Всё! Мы все умрём! – раздался вдруг увеличенный во много раз голос. По улице пронеслись удивлённые возгласы, многие поднимали голову наверх. На уровне седьмого этажа девятиэтажного жилого дома, расположенного чуть впереди от того места, где сделали остановку учитель и дети, из окна высовывался какой-то парень. Он махал руками и продолжал кричать. Его речь становилась всё более и более бессвязной, и Платон почувствовал, что пора отсюда уходить.
- Не задерживаемся, – сказал он. – Отдохнули? Десять минут, и мы будем в больнице!
Но как бы ни торопился учитель поскорее покинуть это место, крики толпы долетели до них, когда они свернули в сторону пустынного, местами покорёженного землетрясением бульвара.
Как Платон Иванович и предполагал, парень находился под чем-то. Сам специально или в результате своих раскачек у открытого окна, но он бы упал.
- Самое сложное в нашей ситуации, это действия других людей, – сказал Платон Иванович. – Мы пережили страшную тряску, серьёзные разрушения, и теперь, когда и землетрясение, и ливень с ветром остались позади, мы расслабились. Нам кажется, что всё самое страшное осталось позади, но это ложное представление. Сейчас нет МЧС, полиции. К вам на вызов не приедет и скорая. Точнее, она, конечно, приедет, когда все службы наладят свою работу, но по своему опыту скажу: раньше следующего дня здесь всё будет действовать кое-как. Сейчас обезумевшие люди – самое страшное.
- Тот парень погиб, как думаете? – прошептала тётя Галя.
- Думаю, он был под чем-то, – ушёл от прямого ответа учитель.
- А я думаю, что его не спасло бы даже наличие МЧС! Они бы просто не успели приехать, – задумчиво протянул Кирилл.
Платон сосредоточенно вглядывался вперёд и вдруг остановился. За ним остановились и другие. Он смотрел в поломанные кусты, высаженные вдоль бульвара и отделявших его от проезжей части. Скамейки и урны были перевёрнуты, плитка местами вспучилась, местами раскололась.
С первого взгляда картина была самой обычной для сегодняшнего дня. Типичный пейзаж после катастрофы. Вот только остановиться Платона Ивановича заставил совсем не вид покорёженного пустого бульвара, а человек, сидящий возле кустов.
Продолжение 👇 Предыдущая часть 👈