Люба проснулась от того, что кряхтела Верочка в своей кроватке. Встала, проверила, поправила съехавшее одеялко. Глянула в окно — костра уже не было, только угольки кое-где вспыхивали. Ей показалось, что кто-то проскользнул по двору, мерещились какие-то тени.
«Корова!» — эта мысль резко разогнал последние остатки Любиного сна.
Она стала листать интернет в поисках средств от упы-рей и вур-далаков. Нашла только что-то про соль, чертополох и полынь. Переписала на листочек подходящие шепотки.
— Афоня, — тихо позвала она домовушку.
— Чего тебе? — выкатился он откуда-то из-под дивана.
Он тер глазки маленькими кулачками, видно, тоже дремал.
— У нас полынь с чертополохом есть? — спросила она. — Есть, в сенях висят веники. Зачем тебе? — поинтересовался он.
— Повешу в сарае, — ответила Люба, — а то вдруг это чудовище к нам забредет. Да и окурить его не мешает, написано, что помогает от нечистой силы.
— Так костер уже не горит во дворе, можно и на упы-риху нарваться, — предупредил Афоня.
— Там угольки тлеют.
— Ты токма замок на нашу дверь повесь, а то пока корову спасать будешь, нас тут задерут.
Он положил на стол амбарный замок.
— Можешь не закрывать его, а только повесить. Она подумает, что дома никого нет, и уйдет.
— Ага, благодарю за совет.
Люба в кухне нашла пачку соли, а в сенях пучки трав.
— Токма не спали нам сарай и не отрави корову с Аглаей, — наставлял домовушка.
— Постараюсь, — кивнула она, запихивая в карман коробок спичек.
Она собралась и с осторожностью вышла во двор. Под ногами поскрипывал снег, а в небе горела двурогая луна. Ветер разогнал все тучи, и метель прекратилась. Вдруг она увидела перед собой огромную фигуру в тулупе, которая направлялась в сторону сарайки. Люба кинула в снег травы, схватила лопату, и ринулась за ней. Она со всего размаха ударила по спине злоумышленнику. Некто в тулупе не ожидал такого и растянулся на тропинке во весь рост, в сторону с грохотом полетело ведро.
— Во дают местные вур-далаки, еще и с ведрами ходят, — подумала Люба и собралась еще раз ударить по спине лопатой.
— Любка, ты чего творишь, это же я, баба Надя, — возмутилась она.
— А вы чего тут делаете? — Люба кинулась поднимать бабушку.
— Чего, чего, ты же корову не подоила. Все-то разъехались ужо, а мне чего около покойницы куковать. Взяла у нее ведро и потопала кормилицу доить. А ты чего в такую страшную ночь из дома выскочила?
— Побоялась, что Макаровна сожрет нашу корову, вон веники из травы взяла да пачку соли.
— Посолить ее решила, что ли? — хмыкнула баба Надя. - Она жесткая, старая и невкусная.
Вдруг из коровника донеслось жалобное мычание. Они ринулись туда, ведро так и осталось валяться в сугробе вместе с травяными вениками. Перед ними предстала жуткая картина: верхом на корове сидела Макаровна и примерялась, куда лучше вонзить свои старческие зубы. Внизу вилами махала Аглая и громко ругалась на мертвую старуху.
— Не тронь. А ну слезай, брыдла, а не то заколю вилками, — орала она.
Покойница только отмахивалась от нее, как от назойливой мухи. Баба Надя схватила еще одни вилы и попыталась сковырнуть жуткую особу. Но та скакала по спине коровы, как блоха на сковородке. Макаровна измазалась вся в крови, мерзко пахла и выглядела отвратительно. Она вращала своими белесыми глазами и издавала утробный рык.
— Чего, Надька, не пожалела внучку, приперла в деревню, пусть теперь мучается вместе с тобой, — прохрипела она. — Расскажи, как ты на ее мужа порчу навела, да свела его в могилу.
Люба в руках держала снегоуборочную лопату. Она подскочила к Макаровне и со всего размаха сбила ее с коровы. Та так и налетела на вилы, которые выставила вперед баба Надя. Рот у Макаровны перекосился, из груди громко вышел воздух, по подбородку потекла какая-то чернота.
— Прямо в сердечко, — вздохнула баба Надя.
— Чего делать-то? — спросила испуганно Люба.
— Надо отволочь ее к ней в сарай, дескать, сама упала. Померла-то она 4–5 дней тому назад. Запомни мы с тобой ее не убивали, она уже была мертвой.
— Так ее же все видели эти несколько дней, — вздохнула Люба. — И она больше не встанет?
— Участковый, думаешь, опрашивать кого будет? Он у нас не особо любит задерживаться, - хмыкнула баба Надя.
— А он разве не местный?
— Нет, из соседнего поселка. Ладно, чего базарить, давай ей рот зашьем, у меня как раз иголки с нитками остались.
— Ритуал проводить не надо? — спросила Люба.
— В этом случае уже нет, — помотала головой баба Надя.
Они уложили Макаровну на спину, прикрыли ей глаза. Баба Надя сунула ей в рот что-то.
— А что вы туда кладете? — спросила Люба.
— Серебряную монетку, — сказала бабушка.
Она аккуратно стала зашивать рот покойнице.
— Вся рожа в кровище, — проворчала она.
— А скорая к покойнице Наталье в рот не заглядывала? — поинтересовалась Люба.
— А зачем? Она вся больная была, да немолодая. Карточку я им отдала, посмотрели, полистали, сняли посмертную кардиограмму, дали бумажку о смерти и уехали. Остальное не их дело.
— А участковый?
— Заглянул в комнату, паспорт забрал, бумажки выписал, даже осматривать ее не стал. Быстро прыгнул в свою тарантайку, дал по газам и был таков. Ты думаешь, он ничего не знает, что у нас в деревне творится? - баба Надя глянула на внучку.
— Не знаю, — пожала Люба плечами. — А правду они сказали про вас и Егора?
— А ты как думаешь? — усмехнулась баба Надя.
— Я не поверила. Они ведь не хотели со своей жизнью расставаться, вот и придумали всякое.
— Я, честно сказать, даже и не знала про тебя, пока бабка твоя мне не позвонила.
— Тогда почему меня приняли? - удивилась Люба.
— Так от родни я никогда не отказывалась. Тем более мне одной скучно было.
- Ну да, а теперь весело.
Баба Надя сделала последний стежок, что-то пошептала и запихнула иголку в рот покойнице.
— Там в сарае волокуши лежат, принеси их, — велела она.
Люба вышла во двор. Около коровника уже стояли похожие на неглубокий таз пластиковые волокуши. Видно, в этот раз дворовой помог, не нравилось ему, что на его территории вурдалак бродит.
Она затащила их в сарай. Кое-как перевалили Макаровну на волокуши.
— Эх и тяжелая она, — вздохнула баба Надя, — Потащили ее к ней в сарай.
— Далеко?
— Тут недалече, по снегу легче пойдет, — сказала старушка.
Баба Надя с Любой впряглись в волокуши и потянули ее сначала по двору, а затем выволокли за калитку.
— Эх, жаль, такие вилы, — вздохнула бабушка, — Я у нее из сарая какие-нибудь заберу взамен этих.
У Макаровны из груди так и торчали вилы, их не стали выдергивать.
— А кто ее хоронить будет? — спросила Люба.
— Деревня, — ответила баба Надя, — У нее сын был, но он уехал в город и куда-то сгинул. Так что я не знаю, жив он или нет. Поищу, конечно, у нее записную книжку. Может, чего найду.
Дальше тащили покойницу молча, тяжело было идти и разговаривать, да и холодно. Ночью стукнул крепкий морозец, и ресницы с бровями и волосами сразу покрылись инеем.
Ворота у дома Макаровны были распахнуты. Из ее дома выскочило два крепких мужичка или старичка, Люба их не рассматривала. Ее отпустили, и сами потащили к сараю. Баба Надя пошла следом за ними. Люба вдохнула в себя морозный воздух, глянула на светлеющее небо. На горизонте розовела полоса восхода.
Она немного постояла около ворот, подумала, ей не хотелось идти следом за деревенскими и смотреть, что там происходит в сарае. Люба развернулась и побежала домой. Ей хотелось скорее оказаться в тепле и всё с себя смыть. Добралась до избы по своим следам довольно быстро. Дом ее встретил тишиной и тикающими ходиками. Она заглянула в спальню. В кроватке сопела Верочка. Сразу на душе стало спокойно.
Люба стащила с себя старенькую куртку, вымыла лицо и руки, пожалела о том, что тут нет душа. На кухне поставила чайник и стала смотреть в окно.
— У вас всё время так? — спросила она.
— Нет, у нас всё время спокойно, — ответил ей Афоня. — Как только ты появилась в деревне, так всё пошло наперекосяк.
— Значит, надо уезжать обратно в город, — вздохнула Люба. — Чтобы и у вас спокойно стало, и чтобы самой с ума не сойти.
— Вот только тебя никто не повезет, пока этих не похоронят.
— Так мне только до трассы надо, а там на газельке.
— Ну вот после похорон об этом и поговоришь.
— Будешь со мной чай пить? - спросила она домового.
— Нет, умаялся я, отдохну малёк.
Опять в доме стало тихо, только дрова в печке потрескивали и на плите шумел чайник.
Автор Потапова Евгения