- Доооорогу-у-у! Шехзаде Мехмед хазретлери! – провозгласил начальник охраны Перчем-ага, подъехав к открытым воротам дворца в Манисе.
Вмиг все, и прислуга, и охрана низко склонили головы, приветствуя нового хозяина санджака.
Мехмед спешился и, передав поводья подоспевшему мирахуру, с любопытством огляделся вокруг.
Дворец Манисы сиял великолепием, слепя глаза сверкающим на солнце белым камнем, из которого он был построен.
По другую сторону дороги виднелись бирюзовые купола мечетей и расположенные рядом с ними, уносящиеся ввысь, остроконечные минареты.
Мехмед удовлетворённо улыбнулся и прошествовал внутрь здания.
Как только шехзаде со своей свитой скрылся за тяжёлыми дубовыми дверями, из экипажа вышли ункяр-калфа и главный евнух гарема, громко объявив наложницам, чтобы те выходили из карет и стали в ряд.
Свой призыв они сопровождали ритмичными хлопками в ладоши, выражая недовольство усталыми покрикиваниями.
- Девушки, просыпайтесь! Поторопитесь! Почему ваши ноги совсем не шевелятся?Разве вы не хотите быстрее занять свои места в новом дворце и отдохнуть?
- А хамам здесь есть? – послышался тихий голос одной из наложниц, похожий, скорее, на писк.
- О, Аллах! Что за вопрос! Я не стану тебя наказывать, списав твою дерзость на усталость, - строго ответила ункяр-калфа.
– Тебя привезли во дворец главного санджака османской империи, в Манису, куда отправляются наместниками будущие султаны. Пошевели своими птичьими мозгами и подумай, может ли быть в этом дворце хамам, – раздражённо поддержал калфу невысокий с круглым выступающим животом евнух.
Айя-хатун одной из первых покинула экипаж и встала на место, указанное ункяр-калфой.
Несмотря на долгую утомительную дорогу девушка не ощущала в себе усталости и радостно озиралась вокруг.
Неожиданно её взгляд упал на одну из наложниц, стоявшую к ней вполоборота.
Айя внимательнее вгляделась в девушку и узнала в ней Нурбахар-хатун.
Айя ощутила неприятный холодок и перестала улыбаться, в ней сразу стало набирать силу настороженное состояние.
- Айя-хатун, что случилось? Ты была такой весёлой и вдруг помрачнела, да ещё и побледнела, - обратила на неё внимание стоявшая рядом девушка, Джихан-хатун, - на кого ты так смотришь? На Нурбахар?
- Да, на неё. Разве её не выслали из дворца, отдав замуж? – спросила Айя.
- А ты не знала? Шехзаде Мехмед решил оставить её в гареме и взял с собой в Манису. Так она сказала. Теперь ходит и нос задирает, будто не ты главная фаворитка, а она, - рассказала новости Джихан-хатун.
- А я ничего не знала об этом, - тихо промолвила Айя-хатун.
- И неудивительно, ты ведь редко бываешь среди нас, у тебя отдельные покои, - пожала плечами Джихан и перевела разговор на другую тему.
- Скорее бы пойти во дворец, помыться с дороги и вытянуться на кровати, всё тело затекло, - вздохнула она.
- Да, уже скоро, - ответила Айя, думая совсем о другом.
“Почему Мехмед так поступил? Зачем он изменил своё решение? Для чего оставил в гареме Нурбахар?” – эти мысли змеились в её голове, заползая в душу и сердце.
Тем временем все наложницы покинули экипажи и ровным строем направились на своё новое место жительства.
Внезапно Айя почувствовала, как по затылку пробежала волна мурашек и вздрогнула от охватившей её тревоги.
Приглаживая волосы, она оглянулась и поймала на себе колючий взгляд Нурбахар. Та заметила реакцию Айи, подняла подбородок и злобно улыбнулась.
Внутреннее убранство дворца оказалось таким же восхитительным, как и его вид снаружи.
Он был не таким огромным, как Топкапы, но его уютные комнаты были роскошно обставлены, на полах лежали мягкие персидские ковры, пестрели натуральные ткани, сияла серебряная и золотая посуда.
Хамам во дворце конечно же был и принял наложниц в свои чарующие ароматные ласкающие объятия.
Закончив вечернюю трапезу, девушки пошли к своим кроватям, чтобы, наконец, вытянуть усталое тело и забыться глубоким сном.
В покои Айи постучал евнух и сообщил, что её ожидает шехзаде Мехмед.
Девушка обрадовалась и одновременно разволновалась, не зная, как спросить у Мехмеда про Нурбахар, а не спросить она не могла, потому что решение шехзаде оставить наложницу в гареме её расстроило.
Надев свой любимый наряд, Айя не стала укладывать волосы в причёску, а пустила их лёгкими волнами по плечам, украсив голову изящной небольшой диадемой. Облегающее фигуру платье цвета нежной фуксии со вставками из прозрачного шифона и с разрезами на рукавах делало девушку очень соблазнительной...
…Было далеко за полночь, когда Айя-хатун собралась возвращаться в свои покои.
- Ты что, любимая? Почему ты решила уйти? Ты плохо себя чувствуешь? – забросал её вопросами Мехмед
- Нет, шехзаде, всё хорошо, я счастлива. Просто я…не хочу потревожить Ваш благословенный сон, к тому же Вы после долгой дороги…- стала неуверенно говорить она, зная, что не сможет уснуть, пока не узнает правду о Нурбахар.
- Айя, постой, ну-ка посмотри на меня. Что это с твоим взглядом? Почему ты его прячешь? Скажи, что произошло? - Мехмед приподнялся с подушки и внимательно посмотрел на девушку.
Та смутилась, но всё же стала говорить.
- Шехзаде, сегодня утром я увидела Нурбахар-хатун. Простите, если мой вопрос покажется Вам дерзостью, но почему Вы передумали? Насколько мне известно, Вы приняли решение выдать её замуж.
- Ах вот в чём дело, - улыбнулся юноша, - Айя, ты меня ревнуешь? Не надо, не забивай свою милую головку такими глупостями. Я уже говорил тебе, что мне никто не нужен кроме тебя, все одинаковые, а ты особенная. Это матушка приняла решение оставить Нурбахар в гареме, вроде бы та очень её просила, а я не стал возражать Хюррем-султан из-за таких мелочей, ей это приятно. Ну, теперь иди ко мне, моя Айя, я не смогу уснуть, не слыша твоего дыхания рядом, - протянул он руки и обнял девушку за плечи.
Айя не стала продолжать разговор и приникла к шехзаде, показывая этим, что вопрос исчерпан. Однако её мысли о Нурбахар стали ещё тревожнее.
Зачем наложница решила остаться в гареме, отказавшись от такого заманчивого предложения? Жениха ей нашли с высокой должностью, богатого, да и саму её обеспечили щедрым приданым. Особо сильной любви к шехзаде и страданий по нему она не проявляла.
С этой минуты Айя решила последить за наложницей, эта идея её успокоила, и она, нежно обняв Мехмеда, положила голову ему на грудь, поцеловала, и они крепко уснули до самого утра.
Айя стала чаще появляться в общей комнате среди наложниц, принимала с ними пищу, вела нехитрые беседы. Девушки просили её рассказать о шехзаде, но она, загадочно улыбаясь, уходила от разговора, меняя тему на наряды и украшения.
Нурбахар в её присутствии держалась в стороне и бросала издалека ненавистные взгляды, которые не могла скрыть.
Как-то после вечерней трапезы она незаметно выскользнула из комнаты, тихонько закрыв за собой дверь.
Айя тут же вскочила, наигранно охнула, сказав, что опаздывает к шехзаде, и выбежала следом за наложницей.
Каково же было её удивление, когда она увидела, как к Нурбахар подошёл охранник, они завернули за угол и бесследно исчезли.
Айя прошлась по всем коридорам, надеясь увидеть или услышать молодых людей, но тщетно, их нигде не было.
Тогда она вернулась в общую комнату к наложницам, объяснив, что перепутала время, и стала ждать. Примерно через час туда вошла Нурбахар также незаметно, как и ушла.
“Неужели у неё отношения с этим стражником, и ради него она поехала в Манису? – такая мысль пришла в голову Айи, но она её тут же прогнала. – Нет, это полная ерунда. Когда Нурбахар предложили выбрать жениха, она вполне могла бы указать на стражника, как тогда Элиф на конюха. Это не возбранялось и не грозило наказанием.
Что же тогда? – лихорадочно думала Айя и, вдруг, её осенило – А ведь я где-то его видела, этого стражника! Но где? Нет, не в Топкапы, или всё же там, но гораздо раньше? Когда? “ – никак не могла она вспомнить и с досадой сильно потёрла виски.
Весь вечер и всю ночь эта мысль не давала ей покоя. Девушка засыпала и вновь просыпалась, силясь вспомнить, чувствуя, что это очень важно, и во встречах охранника и Нурбахар есть какая-то загадка.
Тем временем Ильяс вёл себя как и положено тому, кто хочет заслужить благоволение начальства.
Получив новую должность, он повеселел, стал более общительным, проявлял чрезмерное рвение на службе, безусловное послушание и безупречную исполнительность.
- Вот видите, что значит повышение по службе? Смотрите, как парень старается, далеко пойдёт! – беседуя с товарищами, радовался начальник охраны.
- Не думаю, что дело только в службе, - лениво отозвался один из стражников, - парень, видно, на золото падкий, прибавку получил, вот и лезет из кожи вон.
- А на тебя, Кудрет, ни повышение, ни прибавка не действуют. Хоть золотом обсыпь, ты с места не двинешься, и как ты в охрану попал? Ведь надо же было подготовку проходить, - с осуждением посмотрел на него Перчем-ага.
- А он бегать хорошо умеет, в последний раз в горах на охоте от медведя вперёд шехзаде драпал, - сказал один из охранников, вызвав всеобщий смех.
Не выдержав, захохотал и Перчем-ага, но быстро остановился.
- Ну всё, хватит, - призвал он к порядку воинов. – Слушая вас, я решил в следующий раз, когда шехзаде отправится на охоту, включить в группу охраны Ильяса. Ну, как, парень, согласен?
Ильяс изобразил на лице широкую улыбку, подошёл к начальнику охраны и низко поклонился ему.
- Боагодарю Вас, Перчем-ага, это большая честь для меня! – вдохновенно произнёс он.
- А не побежишь, как Кудрет? – хихикнул кто-то из мужчин.
- Я за шехзаде жизнь готов отдать! – громко объявил Ильяс.
- Молодец! Быть тебе оруженосцем шехзаде! – похвалил его Перчем-ага.
Двое воинов при этих словах многозначительно переглянулись.
Вскоре шехзаде Мехмед собрался на охоту, которую очень любил, считая её хорошей закалкой для тела. А в данном случае и для того, чтобы изучить местность, где и какие есть возвышенности, куда выходят долины, насколько простираются равнины, каковы особенности леса и болот.
Перчем-ага, как и обещал, включил Ильяса в группу охраны вместо Кудрета.
- А мне ещё и лучше, была нужда по кустам да кочкам скакать, - ничуть не расстроился тот.
Ранним утром шехзаде в сопровождении своих гвардейцев выехал из ворот дворца и направился в сторону леса.
Впереди него скакали четверо воинов, двое по бокам и трое замыкали процессию...
… Во дворец возвращались только к вечеру, вполне довольные удачной охотой.
У задней луки седла шехзаде на ремнях висели несколько зайцев и куропаток. Другие всадники тоже везли в тороках охотничьи трофеи.
Охранники скакали в том же порядке: четверо впереди, двое по бокам от шехзаде, трое – замыкающие.
- А молодец этот молодой Ильяс, и охотился ловко, и от шехзаде ни на шаг, - не глядя на товарищей, сказал Башат, один из троих охранников, замыкающих охотничий кортеж Мехмеда.
- Да, молодец, хорошо охранял шехзаде, относился к нему с заботой, - подхватил Гюрхан, второй из тройки.
- А вы обратили внимание, каким взглядом он смотрел на нашего шехзаде? – помолчав, тихо сказал Альпай, третий товарищ.
- А вот взгляд мне его не понравился, - понизив голос, ответил Башат.
- По правде говоря, мне тоже, - прищурился Гюрхан.
- Да уж, в глазах этого парня не преданность была, а ненависть, когда он на шехзаде смотрел, - негромко сказал Альпай и тотчас отрывисто прошептал: – Глаз не спускать с этого молодого героя.
Все трое переглянулись и молча поскакали дальше.
Это были охранники, выбранные когда-то самим Ибрагимом-пашой и оставленные Хюррем-султан для защиты её шехзаде.
