Привела дочка Кира парня какого-то в дом. Парень обычный - ушастый и с туманным родом занятий. Сама Кира - студентка первого курса. И жизни не знает совершенно. Дитя еще натуральное. Но привела вот.
- А это Серафим, - Кира юношу представила, - и у нас он пока поживет. У него, у Серафима, небольшие жизненные трудности. С родичами серьезно во мнениях разошелся. И из дому потому ушел. Еще и с работы выставили его, беднягу, в худую шею. Ни денег, получается, ни жилья у юноши этого. Прошу любить и жаловать. Проходи, Фима. И будь как дома. Тапочки дядь Толины надевай!
- А мы, - Клара Марковна спросила, - при чем тут? У нас, чай, не ночлежка для безработных и бездомных граждан. У нас жилая квартира. Пусть-ка молодой человек поищет себе другое какое пристанище.
- А при том, - Кира Серафима в комнату за руку тащит, - что он моя главная в жизни любовь уже три месяца. А как любимого человека один на один с жизненными сложностями кинешь? Пусть у нас пока поживет. С месяц примерно. А там уж или на угол заработает съемный как-нибудь, или к родичам назад попросится. Будем, так сказать, посмотреть.
И с Кларой начал проживать юноша посторонний. А Клара Марковна, естественно, неудобства испытывает от соседства. И очень ее Серафим раздражает, хотя ничего предосудительного не показывает. Обедает молча, санузел занимает не слишком продолжительно. Но кому понравится, если чужой человек в доме все время трется? Спит, ест, фильмы смотрит. И вид у этого человека такой, будто дома он у себя живет. То есть, нагленький.
Позвала Клара дочь на серьезный разговор.
- Больше так, - сказала она, - продолжаться не может. Квартира у нас двухкомнатная. И вечно посторонний мужик на глазах моих вертится. Ест, опять же, мои продукты личные. Сроку Серафиму неделю даю. Пусть уж решает квартирный вопрос. Или даже в парке на скамье ночует. У нас не ночлежка.
- Ха, - Кира отвечает, - а я ведь, смею напомнить, с десяти своих лет мирюсь с аналогичным положением. Что вечно чужой мужик дома шастает. Как-то ведь терплю дядю Толю-то. И носа не морщу. Хотя этот дядя Толя - тоже не фунт изюма.
А это у Киры отчим был - дядя Толя.
- Дядя Толя, - Клара рассердилась, - костер тебя обучал разжигать и авто водить! Он душу в тебя все годы эти вкладывал. Хоть и отчим. Он в воспитании участие принимал!
Поспорили тогда мама с дочкой. И доспорились до того, что Кира даже права на квартиру предъявила. Так уж Серафима сохранить в жилье хотела.
- Эту хату, - Кира сказала, - покойный батя мне лично по наследству оставил. Но я - как человек гуманный - спокойно дядю Толю на метрах своих терпела с малолетства. Даже и не сильно против его проживания была. Вот, думала, пусть маменьке не будет одиноко. Молодая ведь она еще женщина. Хотя дядя Толя лука много ел и в ванной пел какие-то песни народные. И с поучениями лез еще. Но терпела же, личной жизни вашей не мешала.
А Клара, конечно, обиделась. Это же надо - дочь родная жильем попрекнула. Жилье это Кире папа родной в наследство оставил. Клара с ним уж сто лет разведенная тогда была. Заехали они на жилплощадь и жили все эти годы. Дядя Толя и ремонт делал, и мебель всю покупал.
И кто, спрашивается, Киру любил да содержал все эти годы? И сейчас учебу оплачивает и Серафимов всяких в доме привечает?
Поругались. Кира жалуется всем теперь, что из жилья ее собственного гонят, а Серафим в сторонке молчит. Клара молча слезы глотает - не ожидала от Киры выходки такой. И решения пока в своей истории никакого не видит.