Дело было к концу беременности, когда меня, наконец, выписали домой со строгим наказом никаких ремонтов и перестановок не затевать.
- Знаю я вас, беременных, - напутствовала меня врач, вручая выписку. - Вечно вам то на восьмом месяце плитку в ванной класть надо, до крышу перекрывать, то шкафы двигать. Приедешь с отслойкой - ремнём выпорю, ей-богу.
- Можете не волноваться, - чистосердечно ответила я. Вот вообще ничего ремонтировать не хочется. Совсем. И так всё нормально.
Завязка и интрига вся здесь:
Инстинкт гнездования, как оказалось, мне не присущ. В отличие от многих беременных, я не хотела ничего покупать, обустраивать, хлопотать и т. д. Наоборот, у меня включился режим расхламления. На всю катушку.
Я выбрасывала и раздавала всё, что плохо лежало. А плохо лежало, по моему мнению всё, что я видела.
Зато мой муж гнездился вовсю. И нет, в этом он был вовсе не орёл, а самый настоящий страус. Не в том смысле, что голову в песок, а в самом биологическом, то есть в том, что забота о яйцах (в смысле о потомстве) захватила его полностью.
По его мнению наша квартира для младенческих нужд была приспособлена мало. Так, например, ему приспичило сделать в спальне тёплый пол (а то ж начнёт ползать и замёрзнет): поднять линолеум, положить плёночный, ну и так далее...
Еле уговорила его не разбирать ламинат в зале, чтоб и под него плёночный полтположить.
В общем, зачем-то ему было нужно для укладки теплого пола под линолеум ДВП. И зачем-то он приобрёл листы самого большого формата из имевшихся в наличии.
Это было как раз в ту субботу, которая описана здесь.
Когда я собрала два здоровенных пакета вещей, которые согласилась приютить моя мама. Впрочем она всё пыталась меня уговорить не избавляться от одежды. А вдруг, рожу раньше, а осень тёплая. А вдруг, зима будет с плюсовой температурой, но я была непреклонна:
- Мне это барахло не надо, я так больше не могу. Или к тебе, или на помойку. - Так мы с ней по телефону и препирались.
В это время прибыли листы ДВП. И оказалось, что в нашу дверь они входят только в слегка согнутом состоянии. А потом моментально упираются в стенку узенького хрущевского коридорчика, суженного до полного безобразия обувницей, которую мой гнездящийся муж уже привинтил к стене, а то ребёнок начнёт ходить, ухватится за неё, она опрокинется... В общем, сказка про Умную Эльзу. Только мужской вариант.
Попытка согнуть лист сразу в двух плоскостях привела к тому, что он сначала треснул, а потом застрял. Вместе с листом треснуло терпение потного мужчины, который всё это вымеря́л, покупал, вёз домой и рассчитывал быстренько уложить на положенное место.
- Да пёс шелудивый cнoшaл твою родительницу! Чтоб тебя по продольной попной складке порвало! Зараза! Нeнaвижу! Чтоб тебя приподняло и опрокинуло! - Я давно подозреваю, что у него не греческие, как утверждает моя свекровь, а итальянские предки были. Ибо экспрессивность иногда зашкаливает.
И тут приехало такси. Я с животом и двумя большими пакетами пыталась протиснуться через узкий коридор, в котором застряли несчастный лист ДВП и двухметровый мужик.
- Да что ж ты в этой квартире вечно где-то застреваешь, крупногабаритный ты мой. - Пропыхтела я, параллельно уже прямо ругаясь с мамой по телефону.
Как мой тогда ещё не муж в первый раз застрял.
И тут оказалось, что источник ругательств, направленный к богам ремонта не иссяк, потому что из-за меня трещина несколько удлинилась. До самого такси я имела, что слушать.
Как оказалось, наша соседка сверху, тётя Света тоже. Не видя картинки перед глазами, она сконструировала логически непротиворечивую историю, основываясь на услышанном. И тут же всем подружкам рассказала. (Эта версия описана в первой части истории).
Муж по этому поводу ещё долго кипятился, сочтя такие россказни несанкционированным вмешательством в нашу жизнь.
- Да ладно тебе, - в конце концов сказала я. - Сплетни пусть носит себе на здоровье. Не написала заявление участковому, как в прошлый раз, - и слава Богу.
- Ой, не вспоминай даже! - Замахал руками муж.
Поздно. Уже вспомнила. И следующей историей будет как раз история про то, как к нам участковый приходил шпионов искать.
Собственно, история:
