Москва встретила Юрку вокзальной суетой, нескончаемыми потоками людей в метро, улицами детства, мамиными блинами и бесконечным безделием.
Он вернулся в свою московскую квартиру, отсыпался, с аппетитом поглощал мамины завтраки и старательно избегал общения со знакомыми, не желая распространяться им о причинах своих неудач.
Отсутствие планов и то, что ему не надо рано вставать, решать вопросы с меню, персоналом, представлять отчеты, придало его жизни безмятежность. Юрке, привыкшему всегда быть в теме и в деле, решать и разруливать, такое состояние было в новинку. Он как будто погрузился в иную реальность , где время текло медленно, размерено и вязко. Даже Юркина манера стремительно, но импозантно, двигаться, стала плавной и вальяжной. Ему казалось, что его квартира защищена от московской сумятицы невидимой волшебной вакуумной шумоизоляцией, скорее всего этому способствовали толстые кирпичные стены сталинки и четырехслойные стеклопакеты, так как на ремонт в свое время он не поскупился, однако Юрка подозревал, что это чуть ли не магическая сила оберегает его от городского шума, несмотря на свою практичность и деловую хватку ему была не чужда вера в высшие силы и его ангела-хранителя, иначе как бы он выкрутился из всех его жизненных перипетий.
В эти размеренные и безмятежные дни, потягивая утреннее какао, поскольку кофе врачи ему уже давно запретили, он все больше придавался размышлениям о бренности бытия и смысле жизни. Раньше столь глубокие мысли Юрку не посещали, поскольку темп и разнообразие его жизни не оставляли даже мизера времени на это.
Его контакты с внешним миром ограничивались редкими походами в ближайший магазин и проводами мамы в ее квартиру.
Мама жила в соседнем доме, было ей уже за 80, но она была еще достаточно бодрой и активной для своих лет, а уж сил на нравоучения и распекания любимого единственного сыночка у нее хватало, поскольку поводы для этого всегда имелись. Обычно Юрка слушал бесконечный мамин монолог, понурив седую голову и терпеливо ожидая вердикта. Она всегда в конце говорила, как теперь ему себя вести и что делать дальше. Он безмолвно соглашался, подтверждая свое согласие равномерным киванием. Потом он убеждал ее, что теперь все обязательно будет по-другому, в красках рисуя новую чудесную жизнь, чему она бесспорно верила. Но в этот раз в конце ее сетований на его неправильное поведение он только покряхтел и сказал: «Ну, правда, хватит уже. - немного помолчав, добавил, - Сколько можно». Мама, прослезившись, махнула рукой и засобиралась к себе.
Проводив маму, он вновь погрузился в свои невеселые думы, почувствовав, что защемило сердце, стал искать в комоде валидол и никак не мог его найти. Вот наконец он увидел в углу ниши пузырек, потянулся к нему и уронил на пол старый альбом с фотографиями. Он задумчиво рассматривал сделанные им еще «Зенитом» фото.
Мама подарила ему этот фотоаппарат в восьмом классе. Он с упоением фоткал все подряд, а потом проявлял пленку и печатал фотографии. Процесс изготовления фотографий тогда казался ему магическим ритуалом. Он погрузился в воспоминания. Сначала он проявлял в темной ванной пленку, заливая в проявочный бачок уксус, воду и фиксаж, потом сушил ее. При проявке все движения должны быть выверены, так как приходилось все делать в кромешной темноте, поскольку малейший отсвет мог засветить пленку. Печать фото — это практически мистика, но четко рассчитанная. Нужны были четыре кюветы с проявителем, водой с уксусом, чистой водой и фиксажем, куда поочередно помещалась фотобумага, на которую с помощью увеличителя переносилось изображение с кадра. Бумага опускалась щипцами поочередно во все кюветы на определенное время, при этом важно было помнить, что щипцы, побывавшие в проявителе, не должны попасть в фиксаж и наоборот. Все это происходило в темноте, в которой светила только красная лампа увеличителя, от чего ванна казалась пещерой колдуна, в которую в ночи падал кроваво-красный отсвет луны. Когда же фотографии были готовы, то он чувствовал себя фотокудесником.
Он разглядывал черно-белые фото одноклассников, мамы, родственников. Вот Иришка – первая жена, вот она с сыном на руках, на других Данька возится с машинкой, а на этих – он первоклассник. На этом хронология его жизни в альбоме прерывалась. Ирочка умерла, когда Даньке исполнилось восемь. Тогда они все были безутешны, но жизнь взяла свое.
Он перевернул последний лист и в этот момент его оптимизм испарился, как будто его и не было никогда. Ему стало невыносимо душно, захотелось на воздух, чтобы вокруг была суета, снующие туда-сюда люди, шум магистрали. Он вышел из подъезда, глотнул холодного воздуха и побрел в сторону проспекта в надежде, что московская суматоха возродит его жажду к жизни. Было уже ближе к полуночи, по улице торопились домой одинокие прохожие и проезжали редкие автомобили. От несбывшихся ожиданий он совсем поник духом. Он бродил по знакомым с детства подворотням, подмечая, что безвозвратно изменилось, что осталось прежним, вспоминая свое пацанство и сорвиголовство. Домой он вернулся уставший, разбитый, долго ворочался в кровати и уснул только под утро.
Он хандрил еще пару недель, компанию ему составили три бутылки коллекционного коньяка из старых запасов. Это могло бы продолжаться еще долго, но у него была мама. В пятницу она пришла и сказала, что намерена к выходным навести в его квартире идеальный порядок, и невзирая на его похмельные возражения направилась к кладовке и начала вытаскивать старый хлам. Юрка постепенно втянулся в этот процесс и из закромов кладовки он вытащил палатку, спальный мешок, котелок, лыжи, стиральную машинку "Малютка", коробки с книгами, удочки, увеличитель, кюветы для фотобумаги и в задумчивости размышлял, что с этим делать: выбросить или попробовать продать на Авито, отнес в прихожую, чтобы не мешались. С уборкой они закончили уже в ночи, сидели в чистой кухне, пили чай, мама читала ему мораль о вреде злоупотребления алкоголем, он соглашался. Жизнь входила в свое привычно русло.
В выходные он отправился побродить по Москве, пошел на Арбат, оттуда до Киевского вокзала, дальше он уже шел не задумываясь куда. В районе метро Студенческая набрел на фотоателье. На вывеске написано: «Проявка всех пленок, включая старые. Продажа фотохимии: проявители, фиксажи, вспомогательные компоненты». Его удивило, что это есть в продаже, и ноги сами понесли его туда. Он долго рассматривал, а потом расспрашивал фотомастера: какие проявители и фиксажи, чье производство, пользуется ли спросом.
Юрка не был бы самим собой, если бы не загорелся идеей покудесничать с фото. Он купил на последние деньги пленку и все необходимое для печати. Домой он практически бежал, так хотел успеть до темноты сделать хоть несколько снимков. Руки помнили, как заряжается в кассету пленка, а воображение уже представлялось в каких ракурсах он будет снимать. Он фотографировал улочки Москвы, здания, людей пока не загорелись фонари. Он сделал еще несколько снимков ночной Москвы и уставший, но удовлетворенный, вернулся домой. На следующий день он возился с проявкой, его профиль отражался на стене в свете красной лампы увеличителя, словно портреты великих ученых на стенах в школьных классах. Он погрузился в процесс и сейчас для него ничего не существовала, кроме теней, реактивов и последовательности действий, в результате которых на бумаги появлялись очертания, оживающие в запечатленные моменты.
Ни Юрка, ни мама не помнили сколько прошло месяцев в этом фотографическом угаре. Квартира вся была завалена реактивами, пленками, фотобумагой, готовыми фотографиями, книгами по фотоэкспозиции и теории фотографии. Мама отчаялась навести порядок в этом творческом бедламе, а Юрка ходил по квартире с блаженной улыбкой, отбирая удачные работы.
- Юра, а может отдать кому лишние, в подъезде для красоты повесить? Что добро пропадает? - робко спросила мама Юрку, в надежде навести хоть какой-то порядок.
Она понимала, что долго так продолжаться не может, с этим надо было что-то делать, ведь ее сыну всегда нужно быть в центре внимания, она то его знает.
- А что , мам, если правда выставку сделать?!
Юрка загорелся очередной идеей, неделю обзванивал знакомых, договаривался, где и как можно сделать выставку, да хоть для пенсионеров. Ему предложили присоединиться к выставке во Дворце пионеров. Он волновался и решил сделать подборку со знаковыми зданиями города.
Выбрав удобный ракурс на здание мэрии, он увидел ее. Она отвлеклась на колоритного мужчину со старым фотоаппаратом и неловко оступилась, спускаясь по лестнице.
- Мадам, позвольте Вам помочь. - он галантно подал руку.
- Благодарю.
- Меня Юрий, зовут. – представился он. – А как Вас величают?
Женщина задумалась, стоит ли, но мужчина произвел чудесное впечатление, и представилась:
- Инесса.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: https://dzen.ru/a/ZyXLjiZ4NyCZZ-M0
Начало:
Если хотите узнать, что случилось с Юркой, то
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ и СТАВЬТЕ ЛАЙКИ
Рекомендую почитать:
