Поднялись на третий этаж, где задержанный с сотрудниками постояли, любуясь великолепной картиной открывшейся панорамы…
(часть 1 - https://dzen.ru/a/ZcjNyk75bG3jixtL)
Огромные окна выходили на противоположную сторону Рузовской улицы, и через железнодорожные пути Витебского вокзала просматривался шикарный вид ТЮЗ в окружении парка и начало улицы Марата. Летняя погода восстановилась, солнце отражалось от окон и разнообразных крыш исторических зданий, придавая обзору игривый вид.
Тимур тяжело вздохнул, а челябинский опер Рома с чувством произнёс:
– Ляпота!
– Валиев, запоминай картинку. Лет десять не увидишь! – От всей милицейской души посоветовал уральский опер Саша, просветлённый великолепным видом центра культурной столицы, и вернул бывшего пожарного на землю. – Да и, вообще, у тебя две статьи расстрельные.
– Сейчас к стенке не ставят. Мораторий! – Продолжая думать о своём, возразил задержанный.
– И всё то ты знаешь… – Ухмыльнулся оперативник в чёрных кроссовках.
Задержанный вздохнул ещё раз. Ему было о чём задуматься. Мозг работал напряженно, мысли лейтенанта свернули с привычной цепочки ассоциаций и потекли в новом направлении.
Шикарная картина за окном напомнила оперативнику о том, что граница Адмиралтейского района, а, следовательно, и территориальные полномочия местного УВД как раз проходят по железнодорожным путям Витебского вокзала. Дальше идут владения УВД Центрального района.
Новый сотрудник уголовного розыска за последние две недели успел примелькаться в своём управлении – и в форме, и по гражданке. И, конечно же, успел влиться в сплоченный коллектив отдела уголовного розыска. О том, что его задержат на трое суток, у Валиева не было никаких сомнений. С такими-то статьями!
Вот только куда его повезут? А если в ближайший ИВС (изолятор временного содержания) родного Адмиралтейского управления? Тогда пипец всей операции и обещанной комнате в центре города. Надо что-то делать…
Бежать? Челябинские опера, хотя и мужики здоровые, но со спортом явно не дружат. Еле поднялись на этаж в общаге, в отличие от постоянного жильца, который поддерживал спортивную форму, бегая по утрам вокруг Медвежьего Стана. Попроситься в туалет, отстегнуть наручники, а потом заехать конвоиру левой сбоку в челюсть и вниз по лестнице на выход?
Перед глазами потенциального беглеца мелькнула картина вооруженных постовых на первом этаже. Нет, не получится! В голове молодого человека возникли отточенные и быстрые движения сержанта с автоматом. С парнями из СОБРа лучше не рисковать. Себе дороже!
Вот только интересно, почему он не получил ответку за упавшего практиканта? В родном отделе за такую борзоту точно бы прилетел удар в печень. И то, в лучшем случае… А тут сержант только ухмыльнулся и даже разбираться не стал? Странные дела творятся в историческом доме с отличной акустикой…
Размышления гражданина в наручниках прервал голос старшего следователя:
– Заходим в кабинет.
Задержанный и конвоиры разом оторвались от вида за окном и повернулись в сторону лестницы. Байкеев шёл по коридору с дипломатом в руке и сверял на ходу номер бирки на связке ключей с номерами кабинетов.
– Здесь! – Следователь воткнул ключ в замок и улыбнулся коллегам. – Заводи злодея, работать будем.
Первым зашел следователь, за ним завели Валиева. Стандартный милицейский кабинет: два стола, сейф, шкафчик и стулья вдоль стены. На стене карта города и круглые часы. Большое окно с видом на улицу Рузовскую. Мебель отличалась новизной, и на одном из столов стоял экран компьютера – невиданная роскошь в наше время.
– Сюда посадим. – Байкеев взял стул и поставил перед столом. – Роман, расстегни гражданина. Пусть плащ снимет. Разговор долгий, и, смотрю, клиент нам попался разговорчивый.
Оперативник Александр передвинул один из стульев ближе к двери и сел так, что перекрыл путь к побегу. Опер Рома отстегнул наручники и помог снять плащ. Навязчивый сервис...
Тимур присел на предложенное место. Следователь сидел за столом, второй оперативник занял место напротив. Все работали чётко, слаженно и явно не в первый раз. Два матёрых опера и один опытный старший следователь прокуратуры против одного не совсем законопослушного гражданина.
«Обложили с трёх сторон… Обложили…» (В.С. Высоцкий)
Байкеев поправил конец платочка на пиджаке, внимательно осмотрел костюм оппонента и спросил с улыбкой:
– Валиев, у вас в Питере все пожарники так одеваются в свободное время?
– Никак нет, гражданин начальник. Мы обычно в противогазах ходим. И в пожарных касках.
– Интересно… – Следователь спокойно смотрел на допрашиваемого. Контакт есть. Клиент не молчит и не строит из себя крутого бандита. – Тогда переходим к делу.
– Гражданин начальник, у нас в Питере не пожарники, а пожарные, – решил ввести в курс дела бывший старший пожарный ВПЧ-23.
– Пусть будет так. В чём разница? – Усилил контакт мудрый следователь.
– Пожарники – это погорельцы, а пожары тушат – пожарные.
– Следовательно, ты у нас пожарным будешь?
– Старшим пожарным!
– Хорошо. Так вот, объясни нам, старший пожарный, зачем ты продавал друзьям пистолеты и гранаты?
– Я ничего и никому не продавал. И о каких друзьях идёт речь?
– Ты ещё скажи, что Мару с Вершком не знаешь? – Подхватил разговор опер с противоположного стола.
Следователь разговорил клиента, а опера начали по одному подключаться к захватывающей игре под названием: «Хороший следователь и плохой», «Добрый и злой…». Интересно, кто из них окажется под конец «очень плохим и злым»? Опер Саша или опер Рома? Следак останется хорошим до конца и ближе к финалу обязательно протянет заблудшему гражданину руку помощи.
Валиев вздохнул. Как дети…
– Сергея Маркина и Виктора Вершкова знаю по секции бокса в нашем посёлке: «Имени 30-летия ВЛКСМ».
– Когда последний раз их видел? – Продолжил беседу следователь.
– Вершкова на похоронах младшего брата, а Маркина с полгода назад. Он в Питер приезжал.
– Зачем?
– Сказал, что подруга у него здесь появилась. – Задержанный улыбнулся. – По театрам и музеям хотел походить.
– Мара – по театрам? – Заржал за спиной оперуполномоченный Александр и добавил: – У твоих корешей одна дорога – суд да тюрьма.
– Где с Маркиным встречались? – Прозвучал вопрос по существу дела.
– В бане. – Допрашиваемый пожал плечами и пояснил: – Мы всегда в бане встречаемся. У нас традиция!
– «Каждый Новый год мы с друзьями ходим в баню…» – Перебил и процитировал сотрудник прокуратуры.
– В Новый год не ходим. Как только кто-то приезжает с Урала – так сразу в баню, – пояснил место встречи с земляками выходец из шахтёрского посёлка и любитель русской парной.
– Олег Блинков тоже в бане мылся? – Быстро вставил в беседу оперативный вопрос сотрудник Рома. – Только не говори, что его не знаешь.
– Как не знаю? Мы с ним в одном подъезде выросли. Кстати, в Питере говорят – в одной парадной. – Валиев повторил улыбку. – Блинков тоже был в бане. Водку нам принёс с подмигивающим Распутиным.
– Хорошо. Значит, мылись, парились и пили водку. – Байкеев аккуратно подводил клиента к теме дня. – В тот день Маркин в Питере один был?
– Надо вспомнить… – Молодой человек изобразил серьёзный задумчивый взгляд и для наглядности повернулся к челябинским операм. – Мы в тот день много водки пили… «Помню только стены с обоями… Помню, Клавка была… И подруга при ней… Целовался я с ними, с обеими…»
Оперуполномоченный Саша вскочил со стула.
– Шакирыч, у нас есть справочник? Давай, пару раз приложим к затылку любителя бани. Сразу в голове просветлеет.
– Присядьте пока, Александр. Успеем ещё. У нас весь вечер впереди… И ночь белая!
Приближающийся с каждым часом вечер оказался занят у всех участников допроса, разумеется, кроме Валиева. Сотрудники питерского РУОП официально пригласили челябинских коллег в один уютный ресторанчик в центре города, который сами крышевали в свободное от работы время. Поэтому Роману и Александру надо было держать марку и «кровь из носу» расколоть торговца оружием до 21.00.
Старший следователь Зариф Шакирович сегодня совершенно случайно познакомился с экскурсоводом Эрмитажа, питерской молодой татарочкой по имени Наиля, с которой договорились прогуляться вечером по центру города и обсудить воздействие итальянской культуры на архитектуру Санкт-Петербурга.
Тем более, красотка Наиля сообщила по секрету, что живёт одна в коммуналке рядом с Дворцовой площадью по улице Гоголя. Вечер в белые ночи обещал быть увлекательным и познавательным. Если бы не упрямство старшего пожарного...
Надо было ещё решить вопрос с задержанием на трое суток любителя русской парной. Олег Алексеевич, зам начальника РУОП, обещал подсобить коллегам с камерой для задержанного. Хотя второго участника банных посиделок, гражданина Блинкова, пока не удалось установить.
Байкеев взглянул на часы – 18.45. – дело шло к вечеру, а на улице, как в полдень. Вот тебе и белые ночи. Следователь перешёл к делу:
– Где сейчас живёт Блинков?
– Там же, в общаге. – Пожал плечами задержанный. – Но, я у него давно не был.
– А мы сейчас проверим! – довольно воскликнул оперуполномоченный Роман и хлопнул изъятой записной книжкой по столу.
Этот блокнотик ещё гвардии прапорщик Валиев завёл на втором году службы, куда записывал телефоны и адреса своих солдат и коллег по дрезденскому гарнизону. Со временем книжка истрепалась, добавились телефоны друзей в Питере, знакомых пожарных и некоторых ментов.
Лейтенант по старой привычке старался конспирироваться и вписывал новые лица под понятными только ему псевдонимами. Так старший оперуполномоченный уголовного розыска Егоров оказался на странице с буквой «В» – Васёк. Номер советника юстиции Потёмкина можно было найти на букву «Г» – Гришаня. Бывший пожарный не стал долго думать с номером телефона квартиры Олега Блинкова и занёс его на букву «Б» – Блинкаус.
Уральский опер тоже не стал мудрить и сразу открыл нужную страницу.
– Нашёл – Блинкаус. Это кто?
– Мой солдат с Прибалтики. Там ещё один прибалт есть на букву «Д» - Драугялис. Посмотрите внимательней.
– Есть и такой… – Не поверил на слово челябинский сотрудник и принялся набирать номер Блинкова с телефона на столе.
Раздались длинные гудки. Валиев сидел и спокойно разглядывал сотрудника милиции. Ещё год назад сам же Олег Блинков, учитывая рисковый бизнес, проинструктировал всех друзей и коллег по поводу дозвона: первый длинный гудок – положил трубку, набрал снова – два длинных гудка, снова положил. И только на третий раз Блинкаус отвечал на звонки от своих. Конспирация и ещё раз – конспирация!
Милиционер положил трубку.
– Не отвечает.
– Он сейчас в Риге живёт. В Питер редко приезжает, – объяснил хозяин записной книжки.
– Проверим! – Опер листал книжку. – Пробьём адрес по номеру телефона и в гости заглянем.
Бывший дознаватель понял, что задержание Олега лишь вопрос времени. Смотря, как повезёт. Блинкаус целыми днями торговал спиртным у себя на рынке. Если только с раннего утра не нагрянут. А с этих станется. Опытные волчары…
Следователь обратился к оперу:
– Роман, сходи на второй этаж, в криминалистический отдел. Пригласи специалиста, пальчики откатаем. Я с полковником договорился.
Сотрудник кивнул, встал и, проходя мимо задержанного, слегка потрепал по плечу:
– Прапорщик, сейчас на пианино сыграешь.
Второй оперативник поднялся с места, вытащил из папки финку в пакете и протянул вместе с протоколом обыска Байкееву. Видимо, следователь прокуратуры тяготел ко всему прекрасному и с нескрываемым восхищением принялся разглядывать холодное оружие.
– Валиев, ты же знаешь, что один из убийц твоего брата прекратил никчёмную жизнь примерно от такой финки? Один удар – и точно в печень.
– Гражданин следователь, я обычно кулаками привык бить… – Боксёр спокойно посмотрел на работника прокуратуры. – Вы что, в самом деле, думаете, что я, отработав сутки на пожарах, слетал в Челябинск, замочил нехорошего человека и вернулся обратно?
– Почему нет? У тебя двое суток в запасе было до следующего дежурства. И тебе дружки помогли – Мара с Вершком.
– Тогда покажите мои авиабилеты, и я начну писать явку с повинной.
– Запрос в Аэрофлот уже отправлен. – Следователь отложил нож в сторону. – Будут тебе билеты. И одна явка с повинной у нас уже есть. Всё подробно. И про тебя, и про Блинкова. Особенно про тебя.
Валиев отвернулся от следователя и взглянул на опера. Тот улыбнулся и весело добавил:
– Писец тебе, прапор. Всё у нас есть. Давай колись, пока не поздно.
– Колоться никогда не поздно, гражданин начальник.
– И всё ты знаешь, прапорщик. Где слов набрался?
– Вам же известно где я вырос? И с кем? – По блатному цыкнул языком боксёр. – Школа жизни!
Тимур появился на свет в одном из шахтёрских посёлков Копейского угольного бассейна Челябинской области. Населённый пункт официально назывался «Имени 30-летия ВЛКСМ», имел две школы, баню, поликлинику и даже небольшую больницу. В центре посёлка установили памятник известному поэту революции Владимиру Маяковскому, а напротив каменного поэта над ближайшими домами возвышался одноимённый Дворец культуры.
Так же местными достопримечательностями являлись расположенные неподалёку две тюремные зоны (одна строгого режима, вторая – не очень строгого), сидельцы которых периодически пополняли местное население и трудовой коллектив шахты.
Пацаны с детства владели матерным и блатным словом и за этим в карман не лезли. С ранних лет весь двор усвоил основной поселковый запрет: никогда не закладывать своих. Это было всегда и при любых обстоятельствах – западло! Красть у своих – западло вдвойне, крысятничество.
Также от старших пацанов знали, что быть ментом – не совсем хорошо. Но все, и стар и млад, опасались и уважали районного участкового, седого капитана Виктора Викторовича, которого и жители, и блатные называли не иначе как Виктрч.
До призыва в армию студент Валиев успел окончить Челябинский политехнический техникум (ЧПТ), получить специальность техника-электрика и выполнил разряд КМС в Копейской школе бокса. Именно из этого боксёрского зала выросли многие участники спортивно-бандитской группировки, включая Мару с Вершком.
В кабинет вошли челябинский опер и криминалист с чемоданчиком. Вначале пару снимков на память – в фас и профиль на фоне белой стены; затем Валиев встал, снял пиджак и закатал рукава рубашки. По предмету «криминалистика» в дипломе выпускника университета красовалась пятёрка. Началась живописная процедура по откатке отпечатков пальцев на специальном бланке, в простонародье именуемая «сыграть на пианино».
Пальцы откатали, криминалист получил нож с документами, вежливо откланялся и пообещал предоставить результат завтра с утра. Личная просьба заместителя начальника РУОП. Уважуха уральцам!
«Сыгравший на пианино» предъявил старшему следователю ладони, запачканные специальной краской.
– Мне нужно в туалет. Руки отмою и поссу заодно.
– А я думал, что все питерские пожарные – культурные люди. Особенно, старшие пожарные. – Улыбнулся Байкеев и взглянул на оперов. – Отведите в туалет и приступим к допросу. Ночь у нас длинная и белая…
Один сотрудник впереди, другой сзади. Валиеву, в отличие от челябинских сотрудников, спешить некуда. Молодой человек спокойно сделал своё дело и тщательно помыл руки с мылом и заодно сполоснул лицо холодной водой. Жить стало легче, а в голове появилась первая умная мысль. Будем работать. Но, очень хотелось есть. Время к ужину, а гражданин, ограниченный в пространстве, даже не обедал.
Вернувшись в кабинет, бывший дознаватель заметил на столе до боли знакомый бланк протокола допроса подозреваемого. Следователь поднял голову от документов.
– Всё в порядке? Приступим к делу.
– Гражданин следователь…
– Старший следователь.
– Гражданин старший следователь, мы с вами оба знаем, что перед началом допроса вы должны поведать всем об одной замечательной статье Конституции, которая позволяет нам, простым гражданам Российской Федерации, не давать никаких показаний. Вообще! И ещё добросовестный следователь обязан уточнить перед допросом, не нуждаюсь ли я в услугах адвоката.
Старший следователь челябинской прокуратуры нахмурился и удивлённо взглянул на оперативных коллег. Александр только ухмыльнулся, Роман пожал плечами.
Байкеев спросил:
– Я могу полюбопытствовать, откуда у старшего пожарного столь глубокие познания в юриспруденции и тактике ведения допроса?
– Можете! На этот вопрос я отвечу – юридический факультет Ленинградского Государственного Университета имени товарища Жданова, заочное отделение. Я ещё в армии смог поступить, а закончил уже в пожарке, – спокойно объяснил бывший студент и добавил: – Диплом писал по уголовному праву, а преддипломную практику проходил в следственном отделе Приморского УВД по адресу: улица Омская, дом 5.
– Таак…, – протянул работник прокуратуры. – И по какой теме прошла защита?
– Бандитизм и разбой. И, кстати, защитил с отличием.
– Хорошо учился?
– По-разному. Международное частное право пересдавал пять раз. Гражданский процесс смог сдать только с третьего раза. А Уголовное право и Уголовный процесс сдал сразу и на «отлично».
– Слушай, прапорщик, раз такой грамотный – зачем тебе адвокат? – С улыбкой подключился к разговору оперативник Саша.
Молодой человек повернулся в сторону двери и ответил точно такой улыбкой. За прошедший месяц в отделе уголовного розыска УВД Адмиралтейского района опытные коллеги научили новоиспечённого оперативного сотрудника искусству убеждения «собеседника» в том, что ему не нужен адвокат. По крайней мере, платный защитник точно не нужен. Главный аргумент – зачем тратить деньги на ветер? Итак, все понятно, дело ясное…
Лейтенант питерской милиции хорошо знал, что уж кому в данной ситуации адвокат не нужен, так это челябинским оперуполномоченным. Появилась вероятность в том, что проделанная работа ляжет в стол. Или в корзину у стола. И, скорее всего, так и произойдёт в ближайшем будущем. Валиев не продавал оружия. Никогда и никому! И никого не убивал…
Советник юстиции в модном костюме откинулся на спинку стула и спросил:
– Имеется свой адвокат?
Задержанный многозначительно кивнул.
– Оганесян Маргарита Тиграновна. Учились вместе. В записной книжке есть номер телефона. – Человек в наручниках повысил голос. – Я требую адвоката. Маргарита записана на букву «О» – Оганесян. Что означает «огненная»!
– Да ладно тебе, Тимур, успокойся… – Опер впервые назвал задержанного по имени. – Мы же тебе помочь хотим. Мы же видим, что ты – нормальный пацан: в армии отслужил, в пожарке работал. Всякое в жизни бывает, оступился раз… Друзья с толку сбили... Поговорим нормально, и поедешь спокойно домой на метро. Не будешь говорить – поедешь в тюрьму. На автозаке!
Челябинский сотрудник не мог знать, что прапорщик впервые услышал классическую фразу «мы тебе помочь хотим…» ещё в 1986 году от оперуполномоченных особого отдела, пытавшихся привлечь Валиева за спекуляцию. Через год эти же слова повторил капитан госбезопасности Путилин, работавший под прикрытием должности директора Дома германо-советской дружбы.
И в данный момент молодой человек знал, что под добрыми словами следует читать: «нам надо сделать статистику по раскрытию…». От этой самой статистики зависят звания, премии, повышение по службе и личное свободное время. Оперативному работнику в основном безразлично, как будет достигнут результат. Разменной монетой легко может стать судьба человека. В данном случае – судьба Тимура Валиева.
Человек решил бороться за себя, приступил к только что продуманному плану и повернулся к следователю:
– И, кстати, о работе в пожарной охране. Если бы ваши сотрудники произвели обыск тщательней, то нашли бы в шкафу, в кармане серого пиджака трудовую книжку, где в последней записи указано: «Служил в органах внутренних дел непрерывно три года, один месяц и двенадцать дней. Начальник Управления пожарной охраны №50 ГУПО МВД СССР…». – Задержанный развернулся к операм. – Уточняю – МВД СССР. Следовательно, я бывший сотрудник Министерства внутренних дел. Поэтому требую не только адвоката, но и отдельную камеру в изоляторе. Больше ничего говорить не буду без защитника.
Тут лейтенант питерской милиции, мягко говоря, лукавил. Не было в кармане серого пиджака никакой трудовой книжки. Пиджак в шкафу висел, а документа не было. Хотя запись в документе существовала, и бывший старший пожарный её запомнил дословно, когда рассчитывал свою выслугу – всего с армией получилось девять лет, один месяц и двадцать четыре дня. Плюс – полгода в дознании и месяц в уголовном розыске. Почти десять лет службы…
Интересно, а как сейчас в милицейской разведке пойдёт счёт дней выслуги, учитывая опасность для жизни и здоровья тайного сотрудника? Может быть, год за полтора? Или год за два? А вдруг – год за три? Как в Афганистане…
Все личные документы Валиев сдал старшему следователю городской прокуратуры, советнику юстиции Потёмкину. Расчет был на то, что сейчас, под вечер уже никто не потащится в Медвежий Стан.
Челябинские оперативники переглянулись и поняли, что сегодняшний вечер с коллегами из питерского РУОП накрылся медным тазом. Следователь прокуратуры тяжело вздохнул – Наиля сегодня не дождётся слушателя просветительской лекции. А ночь обещалась быть такой белой и такой томной…
Кто им, залётным сотрудникам, в чужом городе предоставит отдельную камеру для задержанного? Или найдёт камеру под конец рабочего дня с такими же бывшими сотрудниками? Да все специальные помещения во всех ИВС переполнены так, что помощники районных прокуроров по надзору за содержанием заключённых перестали обращать внимание на эту «тесноту, да не в обиде»…
Придётся всю ночь, по очереди караулить грамотного бандита. Ещё и адвокат у него есть. Сукин сын! Байкеев через стол приблизил лицо к задержанному:
– Валиев, раз такой умный, то должен знать о вышедшем недавно Указе президента «О неотложных мерах по защите населения от бандитизма…», по которому тебя любой следователь, учитывая тяжесть статей, может спокойно отправить за решётку на целый месяц, даже не спрашивая фамилии.
Старший следователь имел в виду Указ президента Российской Федерации от 14.06.1994 г. № 1226: «О неотложных мерах по защите населения от бандитизма и иных проявлений организованной преступности».
– Слышал краем уха... – Легко согласился задержанный. – Так и отправляйте, раз право имеете. Но только в отдельную камеру!
– Закинем тебя в общую хату и шепнем братве, что ты за пожарный такой из системы МВД. – Попробовал радикальную меру опер Рома.
– Мои статьи от меня никуда не денутся! А братва – не фраера залётные. И не волки тряпочные. Разберутся по ходу. И курсанта я сегодня при всех положил. Тамбовские всё видели и через меня прогон на тюрьму пустили. А тот Захар со скамейки не простой чел. Разберёмся! – Пошёл ва-банк вполне законопослушный и добросовестный гражданин. – Братва не пойдёт на беспредел с ментовскими замутками. А вам всем завтра с утра придётся отписываться перед прокурором. И адвоката мне быстро предоставят! А там и жалобы последуют…
– Ты смотри, как заговорил. А сам в костюме и при галстуке сидит. – Поделился размышлениями вслух оперуполномоченный Саша и сделал логичный вывод: – Бандит – он и в галстуке – бандит!
Следователь встал и подошёл к окну. Циклон окончательно ушёл в сторону Финского залива, к вечеру резко потеплело, и намётанный взгляд холостого мужика выловил из толпы несколько молодых женщин в шортах и маечках. Провести белую ночь в стенах РУОПа, охраняя Валиева по очереди со своими операми, не хотелось.
А что делать? И ведь прав, гадёныш! За нарушение ведомственных инструкций в лучшем случае получишь выговор в личное дело. А если ещё адвокат подсуетится и шум поднимет – могут и уволить к чертям собачьим, не смотря на заслуги и выслуги.
Всё же, придётся с утра искать отдельную камеру или камеру с такими же сотрудниками госслужб. Любых служб: милиции, таможни, налоговой полиции… Целый день пропадёт!
В голове челябинского мужика возник вечный вопрос: «Что делать?»…»
Роман Тагиров. (продолжение - https://dzen.ru/a/ZdcVUZ4jISiiYh1e )
