У мыса Артемисий сошлись в смертельной схватке греческий и персидский флоты, сражение происходило в несколько этапов и продолжалось несколько дней. Но перед этим были схватки разведывательных отрядов, кораблекрушения и глупые ошибки с обеих сторон. Эта статья о первых действиях греков и персов в сражении у мыса Артемисий
Другие статьи из серии Греко-персидские войны. Битва при Фермопилах
Поражение на еще не начавшейся войне
Прелюдия к битве у Фермопил и сражению флотов у Артемисия
Мысли о персидской армии, накануне битвы за Фермопилы
Персидский и греческий флоты накануне сражения у Артемисия
Пройдя через перевал Петра, армия Ксерка оказалась в Фессалии, где была радушно встречена местными персофилами, во главе с семейством Алевада. Был устроен праздник со скачками и «банкетом», в завершение торжеств к персидской армии присоединился отряд фессалийской конницы под командованием Форака – одного из семейства Алевада. После празднования персидская армия двинулась к городу Трахин, где 12 сентября 480 г. до н.э. и разбила лагерь на прилегающей равнине. К этому моменту персидские военачальники уже знали, что расположенный неподалеку Фермопильский проход занят греческими войсками, а около мыса Артемисий устроил свою стоянку флот эллинов. План действий персидского «генерального штаба» был «прост как лом» и, вероятно, столь же эффективен. Многократно сильнейшая армия Ксеркса должна была легко «стоптать» отряд царя Леонида, а персидский флот, между делом уничтожив корабли эллинов, высадить десант где-нибудь за пределами Фермопил и помешать дерзким грекам сбежать. Однако с самого начала все «пошло не так», 12 сентября и на следующий день персидский флот «на связь» не вышел. Ксеркс и его полководцы, конечно, между собой поругались на моряков, как это любят делать «сухопутчики», но все-таки признали, что морская стихия непредсказуема, поэтому надо ждать. А пока, чтобы не терять времени даром, персы разослали во все стороны разведывательные дозоры.
Один из персидских всадников, отправленных на разведку, приблизился к Фермопилам. «… Лазутчик заметил лишь воинов, стоявших на страже перед стеной. А в это время стражу перед стеной как раз несли лакедемоняне. И он увидел, как одни из них занимались телесными упражнениями, а другие расчесывали волосы. Он смотрел на это с удивлением и старался заметить число врагов. Когда же он все точно узнал, то спокойно уехал назад, так как на него не обратили никакого внимания. …» Геродот. Хотя Геродот и считал: «… что спартанцы таким образом действительно готовятся, как подобает мужчинам, к борьбе не на жизнь, а на смерть. …», но Автору поведение дозорных, вместо несения службы занимающихся гимнастикой и не обращающих внимания на вражеского разведчика, кажется странным. Со мной, кстати, согласен был и Ксеркс, ведь «… Поведение спартанцев казалось царю смешным …». После рассказа своего соглядатая, он будет расспрашивать Демарата – спартанского царя-беглеца и все равно останется в недоумении. Тут ярко проявляется разница менталитетов, персы привыкли воевать «всерьез», а эллины все еще воспринимали сражение как поиск славы и острых ощущений, своего рода «игрушку для больших мальчиков». Персидский флот не появлялся еще несколько дней, но Ксеркс не отдавал приказ об атаке, он хотел, чтобы удар был нанесен одновременно на суше и на море, как и планировалось изначально. Между тем моряки задержались по вполне уважительной причине…
Персидский флот покинул Ферму (город на месте современных Солоник) и вышел в море, как и предписывалось планом, через полторы недели после того, как армия отправилась в Фессалию. Группа из десяти самых быстроходных триер, скорее всего финикийских, значительно обогнав основные силы отправилась к острову Скиафос. Преодолев за сутки 180 километров, отделяющих Скиафос от Фермы, отряд вошел в Скиафский пролив и сразу же обнаружил там «… три дозорных эллинских корабля: трезенский, эгинский и аттический. Завидев издали варварские корабли, эллины обратились в бегство. …»Геродот. Скорость финикийских кораблей оказалась неприятным сюрпризом для эллинов, вскоре была взята на абордаж и захвачена трезенская триера, оказавшаяся самой медленной. После овладения кораблем финикийцы принесли одного из пленных, красивого воина по имени Леонт (Лев), в жертву Ваалу-Молоху, богу разрушающих сил, войны и смерти. Через некоторое время финикийские воины смогли догнать и захватить эгинский корабль, но здесь эллины отчаянно сопротивлялись, прежде чем сдаться превосходящим силам врага. Греческий воин - Пифей, сын Исхеноя продолжал рубиться в полном окружении, когда все остальные эллины уже побросали оружие, только тяжелые раны заставили его прекратить бой. Финикийские моряки проявили уважение к смелости противника и оказали ему медицинскую помощь, а впоследствии выделяли его среди других пленных и хорошо содержали. Остальных же захваченных моряков превратили в рабов.
Третий греческий дозорный корабль – афинская триера под командованием некого Форма, оказался более быстроходным или более удачливым, чем прочие беглецы. Его преследование растянулось на долгие часы, причем он уходил не в сторону Артемисия, где находились главные силы греческого флота, а в прямо противоположном направлении. Афинянам удалось достичь устья реки Пеней, находящегося между подножьями гор Олимп и Осса, после чего корабль с хода выбросился на песчаный пляж, а его команда, бросив все бежала на берег. Финикийцы захватили опустевшую триеру, шустрые же греки благополучно пробрались через Фессалию и Аттику в Афины. Греческие дозорные на острове Скиафос сообщили сигнальными огнями о появлении персидского флота и захвате части дозорных судов, судьба афинской триеры наблюдателям была неизвестна. Вероятно, греческие флотоводцы неправильно поняли послание и решили, что к Скиафосу подошел весь персидский флот и «… в страхе отплыли из Артемисия назад к Халкиде для прикрытия Еврипа.» Геродот. На возвышенностях северного берега Евбеи эллинами были оставлены дозоры, для наблюдения за персидским флотом. Не очень понятно, и на этот спорный момент указывают многие историки, как далеко ушел греческий флот. Моряки должны были прикрывать отряд Леонида от высадки десанта в тылу, а значит не могли удаляться далеко от Фермопил. Первая фаза морского сражения у мыса Артемисий осталась за персами.
Три Финикийских корабля установили на подводном рифе в проливе между Скиафосом и материком каменную колонну, специально привезенную для этого из Ферма. Таким образом они обозначили опасное для судоходства препятствие, перед проходом через пролив главных сил флота. Интересно, что об этом рифе, называемом местными Мирмек, командование персидского флота узнало от Паммона с острова Скирос, с большой долей вероятности можно предположить, что он был греком- коллаборационистом. После установки навигационного знака, разведчики вернулись к флоту, который достиг берегов Магнесии и расположился на ночевку у побережья «между городом Касфанея и мысом Сепиада». «… Первые ряды кораблей бросили якорь непосредственно у самого берега, а другие за ними — в море. Берег был неширок, и поэтому корабли стояли в шахматном порядке по восьми в ряд носами к морю. …» Геродот. А под утро «сбылось предсказание пифии» и разразилась сильная буря, особую опасность для персидских кораблей представлял все усиливающийся северо-восточный ветер («геллеспонтий»). Часть моряков успела вытащить свои корабли на берег и переждала шторм на суше. «… Те же корабли, которых буря застигла в открытом море, силой ветра частью отнесло к так называемым Ипнам на Пелионе, частью же выбросило на берег. Иные корабли потерпели крушение у самого мыса Сепиада, другие были выброшены на берег у города Мелибеи или Касфанеи. …» Геродот.
«… Во время этой бури погибло по самому скромному счету не менее 400 кораблей, несчетное число людей и огромные богатства. …» Геродот. Причем «отец истории» имеет в виду только боевые триеры, относительно войсковых транспортников он сообщает отдельно: «… Число погибших от бури персидских грузовых кораблей с продовольствием и прочих судов неизвестно. …». Историки, как водится, считают, что Геродот значительно преувеличил размеры кораблекрушения. Но, как бы то ни было, неожиданная и страшная катастрофа так угнетающе подействовала на командовавших флотом персов, что они начали ожидать нападения со стороны местных жителей на деморализованных моряков. Чтобы укрепить лагерь и занять чем-нибудь упавшие духом корабельные команды, было приказано построить вокруг временного пристанища ограду из обломков кораблей. Буря бушевала три дня, на четвертый «маги принесли кровавые жертвы ветрам и умилостивили ветер волшебными заклинаниями». Но этого перепуганным персам показалось мало, и они решили задобрить и местных богов для чего «совершили жертвоприношение Фетиде и нереидам». С точки зрения «правоверного язычника» все вполне допустимо и логично, в конце концов, в Египте же странных богов страны Та-Кемет чтили, почему тогда греческим небожителям не поклониться. Ксеркс, правда, подобную «религиозную гибкость» не очень одобрял, но царь царей далеко, а бушующее море, по которому еще идти и идти, здесь, под боком. В результате проведенных церемоний, на четвертый день море начало стихать, как ехидно пишет Геродот: «Впрочем, быть может, буря успокоилась сама собой».
Во времена античности, как и позднее, в темном средневековье, выброшенные на морской берег вещи, корабли, а порой и люди, считались собственность хозяина прибрежных земель, от того и появлялись порой ложные маяки, заводящие суда на скалы. Но в данном случае, Аминокл, сын Кретина (да, да, именно так!) был чист перед богами, никаких криминальных действий он не предпринимал, просто владел землей у мыса Сепиады. На эту землю во время вышеупомянутого шторма выкинуло множество обломков, еще недавно бывших кораблями и судами персидского флота. Среди них «… Он подобрал множество золотых и серебряных кубков, впоследствии выброшенных на берег; нашел также денежные ящики с корабельной казной персов и, кроме того, присвоил себе еще множество других ценных вещей. …» Геродот. В общем, как всегда, одни плачут, другие радуются по одному и тому же поводу. Кроме Аминокла, большая радость была у греческих моряков, к ним уже на второй день шторма «прибежали с евбейских вершин «дневные стражи» и сообщили все обстоятельства кораблекрушения». Решив, что персидскому флоту «настал кирдык» и всю работу за них сделал Посейдон, благодарные эллины «сотворили молитвы и возлияния Посейдону-спасителю». Судя по всему, совершая возлияния Повелителю морей и Колебателю земной тверди, греческие моряки не забыли и себя, потому как персы стали им вдруг не страшны и они, резко собравшись в путь, отправились обратно к месту былой стоянки. 14 сентября 480 г. до н.э. триеры эллинов бросили якорь на траверзе мыса Артемисий, «ожидая лишь немного вражеских кораблей, которые могли противостоять им». Шел последний день шторма, персы в это время молились своим и чужим богам.
15 сентября, когда ветер начал стихать и волнение улеглось до приемлемых пределов (напоминаю про плохую мореходность триер), персидские моряки (обобщенно) «… спустили на воду свои корабли и поплыли вдоль побережья материка. Затем, обогнув мыс Магнесии, они направились прямо в залив, ведущий к Пагасам …» Геродот. Укрывшись от ветров и штормов в Пагасейском заливе (он же залив Пагаситикос) потрепанный флот бросил якорь на рейде местечка Афеты (скорее всего современный город Волос) и занялся ремонтом, для чего пострадавшие корабли вытащили на берег. Место имело источник пресной воды и с древнейших времен использовалось как корабельная стоянка, хотя едва ли была рассчитана на флот подобного размера. Командование флота наконец-то смогло связаться с царем царей, хотя их новости были не особо радостные. Одной неприятной для персидского флота новостью стало вечером того же дня. «… Вышло так, что пятнадцать персидских кораблей отплыли значительно позже прочих. И вот они заметили случайно у Артемисия эллинские корабли. Варвары приняли их за свои и, продолжая плыть, оказались среди врагов. Начальником этих варварских кораблей был Сандок, сын Фамасия, правитель Кимы в Эолиде. … лишь только эллины увидели плывущие к ним корабли, как поняли ошибку врагов, и, напав на них, легко захватили. …» Геродот.
Потеря пятнадцати кораблей была хотя и не слишком чувствительна для огромного флота, но обидна и плохо влияла на моральное состояние моряков и так не слишком радужное после недавнего шторма. Тем более неприятен был тот факт, что в плен попало несколько не слишком важных, но много знающих по своему положению, мелких провинциальных вельмож. «… На одном из этих кораблей был захвачен Аридолис, тиран Алабанд и Карии, на другом — Пенфил, сын Демоноя, полководец пафосцев. Он был начальником двенадцати кораблей с Пафоса. Одиннадцать из них он потерял во время бури у мыса Сепиады и, приплыв с одним уцелевшим кораблем к Артемисию, был взят в плен эллинами. Выведав у этих людей все, что хотели узнать о войске Ксеркса, эллины отослали их в оковах в Коринф на Истме. …» Геродот. Произошедшее показывает, что флот и армия Ксеркса страдали одними и теми же «болезнями». Несколько месяцев совместного плавания не сделали из разноплеменных отрядов боевых кораблей единый флот. Финикийцы, египтяне, карийцы, ликийцы, эллины «всех мастей» и т.д. скорее всего были неплохими моряками, но они не умели, да и не желали учиться действовать в составе единой группы. Отсюда слабая внутренняя координация, невысокая дисциплина на уровне командиров национальных отрядов и не слишком большая боевая стойкость.
Греческие моряки имели сомнительное счастье наблюдать вдали персидский флот, движущийся к Пагасейскому заливу. Эта огромная масса кораблей, многократно превышающая объединенные морские силы Эллинского союза, вызывала даже у самых отмороженных удальцов смешанные чувства, хотелось либо снова напиться, либо немедленно бежать, а лучше всего и то и другое. Геродот формулирует это деликатно: «… эллины устрашились и решили снова бежать во внутренние воды Эллады. …». На фоне всеобщего душевного упадка, случай с пленением пятнадцати персидских кораблей несколько приободрил морских воителей, общее настроение изменилось от панического к задумчивому. К вождям флота, да и к рядовому его составу, постепенно приходило осознание того, что драться и, если придется, то умирать, нужно здесь, около мыса Артемисий. Как-то так случилось, что без громких речей и народных собраний, флот Эллады решил идти в бой против много сильнейшего врага и за это решение лично я тех эллинов глубоко уважаю.
Существует еще одна история о том, как и почему греки решились вступить в сражение с персидским флотом, она менее красивая, чем та, что я только что Вам рассказал. Некоторые историки относят ее рождение ко времени, когда враги Фемистокла готовили почву для его изгнания.
Узнав о том, что флот эллинов собирается отступать жители острова Евбея попросили Еврибиада повременить с уходом до тех пор, пока они не перевезут семьи в безопасное место. Получив решительный отказ евбейцы пришли к Фемистоклу и предложили ему 30 талантов серебра за «решение вопроса». Афинский стратег, не раздумывая взял деньги, после этого он отдал 5 талантов Еврибиаду и 3 таланта коринфскому военачальнику Адиманту, сыну Окита. Оба сторонника отступления тут же поменяли свое мнение на прямо противоположное и стали всех убеждать, что бой персам надо дать у Артемисия. Вместе с Фемистоклом они легко уговорили военный совет назначить сражение у северной оконечности Евбеи, как и заказывали островитяне. На «представительские расходы» афинянин потратил 8 талантов, а 22 таланта оставил себе, «за труды». Достаточно грязная сплетня, но она ходила по Афинам и многие ей верили, видимо иллюзий относительно порядочности античных греческих политиков их сограждане не питали.
При подготовке статьи использованы следующие материалы:
«История Греции» С.Я. Лурье
"История Древней Греции" Николас Хэммонд
Кембриджская история Древнего мира. т. 4 "Персия, Греция и Западное Средиземноморье"
«История» Геродот
Использованы иллюстрации из книги «Athenian Trireme vs Persian Trireme: The Graeco-Persian Wars 499–449 BC» Автор Nic Fields; Художник Адам Хук (Adam Hook)
Использованы иллюстрации из книги «Thermopylae 480 BC: Last stand of the 300» Автор Nic Fields; Художник Стив Нун (Steve Noon)
Другие статьи из серии Греко-персидские войны. Битва при Фермопилах
Поражение на еще не начавшейся войне
Прелюдия к битве у Фермопил и сражению флотов у Артемисия
Мысли о персидской армии, накануне битвы за Фермопилы
Персидский и греческий флоты накануне сражения у Артемисия