«Серпантин в моей голове» — ваша дебютная подростковая книга. Расскажите о том, как вы начали писать.
На самом деле, писать прозу и стихи для детей я начала довольно недавно. Писателем я становиться не собиралась. Но однажды увидела во ВКонтакте цитаты выпускников мастерской писателя Анны Никольской. Наткнувшись на эту группу — я поняла, что мне туда. Но тогда я не отдавала себе отчет зачем и почему. Просто пошла, и с этого началось мое писательство. До того я писала только в школе. Начала я с текстов песен для сестры, она у меня поет, а потом попробовала писать прозу. Сначала она была скорее для моих ровесников, а потом я попробовала писать для детей.
Вы говорили, что это, возможно, первая и последняя ваша подростковая книга, что в ней очень много вашего сокровенного и важного, того, что вы сами пережили в подростковом возрасте. Расскажите о том, как этот замысел появился и что в книгу вошло, а что не пригодилось. Действительно ли героиня похожа на вас?
Я не зарекаюсь, что это первая и последняя моя подростковая проза, но все же в какой-то момент такие мысли промелькнули. Наверное, потому, что там очень много деталей, событий из моего детства. Например, главная героиня так же, как и я в подростковом возрасте, мечтает попасть на концерт любимой группы, ходит в художку, переживает из-за проблем в школе, знакомится в интернете с парнем и идет в поход на яхтах. Мне хотелось наполнить эту повесть живыми подробностями. А легче всего ведь писать о том, что ты сам испытал и прочувствовал. Интересно было наблюдать за своими ощущениями: чтобы написать книгу хорошо и по-честному, старалась вспомнить себя в возрасте четырнадцати лет. Подростковый возраст не самый простой. Ощущаешь себя покрытым колючками, мир считаешь враждебным и тебе надо все время сражаться за свои права, что-то отстаивать. Я попробовала еще раз пережить это чувство. Муж обращал внимание на мое настроение, интересовался, что случилось. А я ему отвечала, что пишу подростковую вещь и в этом все дело. Но несмотря на сложности, с которыми сталкивается героиня, мне хотелось рассказать об этой поре легко и с юмором, не уходить в излишний драматизм.
Какую роль в сюжете играют образы умершей бабушки Ули и необычного мальчика по имени Денис?
Отчасти книга родилась из идеи рассказать о моем видении жизни и смерти. У меня сейчас недраматичное восприятие смерти. Никто не уходит навсегда, и каждый человек остается, так или иначе, в жизни других. Для меня это все-таки светлая тема, в которой нет страха или негативных эмоций. Для меня жизнь и смерть — единое целое. Благодаря тому, что есть и то, и другое, жить очень интересно. Сюжет про Дениса — это тоже история из моей жизни. Мне было тогда лет пятнадцать, и еще не было социальных сетей, появлялись форумы. На форуме одного музыкального канала я познакомилась с мальчиком. Мы с ним общались, нашлось очень много общих тем. Потом мы договорились встретиться и на встрече выяснилось, что он слабослышащий и с трудом говорит.
А путешествие на парусных лодках тоже из реальной жизни?
Лодки тоже, да. Это моя любимая история, случившаяся тогда же, лет в пятнадцать. Папа ходил в походы все студенчество и после окончания института, ходил и на байдарках, и на катамаранах, и на лыжах. Всю Россию и страны СНГ обошел, проплыл. Его друзья потом и своих детей стали отправлять в походы, и я попала в эту компанию. Мы ходили на неделю или на две недели по Волге на яхтах, готовили и жили там, учились парусному делу.
Расскажите про структуру книги. Она разделена на очень маленькие, иногда даже крошечные главки. Зачем это нужно?
Я — писатель-минималист. Мне легче и приятнее писать короткие тексты, либо короткие главы. Почему-то есть желание максимально лаконично, сжато, но при этом ярко выражать какую-то идею. Я не очень люблю пространные рассуждения и слишком длинные описания. Может быть, это пришло из-за опыта написания стихов, текстов песен, ведь там есть жесткое ограничение по ритму, по длине строчек, по длине куплета и нужно выдать самую суть. Наверное, поэтому в прозе тоже есть склонность к небольшим главам и камерным сюжетам.
В рукописи повесть называлась иначе. Расскажите, какие были варианты.
Изначально у рукописи было название «Бабушка, это ты?», а потом редактор «Волчка» Мария Закрученко предложила его поменять. Названия я искала в тексте и нашла несколько вариантов, которые, как мне показалось, подойдут. Отбросив «Что-то происходит», «Что-то меняется», «Может, правда?..» и «Контакт!», мы остановились на варианте «Серпантин в моей голове». Я бы хотела сказать еще несколько слов по поводу обложки. Огромное спасибо Наташе Демьяненко, которая угадала, что я обожаю Клода Моне. Это мой любимый художник. Тут перекличка и в цветовой гамме, и в изображении лилий. Мне кажется, это ощущение прекрасно подходит для повести. Все так, как хотелось бы. Очень здорово!
В вашей семье было принято читать?
Да, у меня очень читающие родители. Мне кажется, папа помнит вообще все прочитанные книги. Он легко вспоминает героев и описываемые события. Мама закончила факультет журналистики и тоже очень много читала. Дома у родителей книг и взрослых, и детских просто несметное богатство.
Родители нам много чего читали из скандинавской литературы. Конечно же, Туве Янссон и Астрид Линдгрен, «Волшебный мелок» писательницы Синкен Хопп, «Папа, мама, бабушка, восемь детей и грузовик» Анне-Катарины Вестли. Одной из любимых книг был «Волшебник изумрудного города», а еще детские стихи Хармса. Лет в четырнадцать на меня повлиял Ричард Бах. После его книги «Иллюзии» я по-новому взглянула на мир.
«Серпантин в моей голове» родители уже прочитали?
Да. И мама, и сестра, и папа уже прочитали, позвонили, сказали, что очень понравилось. Мама и сестра, увидев, что там очень много обо мне, спрашивали: «Так, а ты что — тоже тонула?» Я сказала, что тонуть-не тонула, а остальное практически все так и было. Кстати, описание ощущений тонущего человека мне пришлось искать в интернете, чтобы правдиво написать эту сцену. Есть форумы, где люди делятся своими детскими воспоминаниями. Благодаря им у меня и появился такой живой, подробный материал, который мне очень помог.
