Глава 59
Утром, едва заканчивается пятиминутка, меня вызывают на ковёр. Вежновец недовольно смотрит на меня, стоит появиться в его кабинете. Не предлагает присесть, с порога начинает отчитывать. Его гневная тирада сводится к одному: какого рожна, спрашивается, я, заведующая отделением, покинула своё рабочее место и помчалась на «Скорой», как какой-нибудь фельдшер?
– Если вы, Эллина Родионовна, решили вспомнить, каково это – ездить по вызовам, то занимайтесь, уж будьте так любезны, подобными вещами в свободное от работы время! Или возвращайтесь туда. Полагаю, врач с вашим опытом будет очень востребован на любой станции «Скорой помощи»! – гремит голос Вежновца.
Меня очень подмывает ему ответить. Что не просто так бросилась помогать, а потому что из МЧС попросили кого-то очень опытного – слишком тяжёлая была ситуация, имелся риск потерять нескольких детей. И потому что мои коллеги по отделению не обладают таким же опытом, как у меня, да к тому же у них было своих дел по горло.
Но ничего Вежновцу я говорить, конечно, не буду. Потому что сказано в Священном Писании: «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас». Так что стою, глядя в окно и думаю о том, какие документы у меня остались незавершёнными. И вообще. Пока собака лает, караван идёт.
Наконец, главврачу надоедает бухтеть. Выдохся. Потому привычно уже грозит мне выговором и отпускает. Со вздохом облегчения покидаю кабинет Вежновца и спускаюсь к себе. Стоит выйти из лифта, как меня замечает Мунира Аюпова и спешит. Лицо напряжённое.
– Что-то случилось с вашим мужем? – спрашиваю её после приветствия.
– Ну, как вам сказать… Мы пошли к урологу, он назначил на завтра операцию, – рассказывает обеспокоенная женщина.
– Да, и что?
– Возможно, операция – это ошибка!
– Почему?
– Она ему нужна?
– Если Адельша хочет поправиться, то да.
– А нужно ли ему это? – спрашивает Мунира, ставя меня в тупик. Они что же, не обсуждали необходимость и перспективы лечения? Что за странное отношение к здоровью собственного мужа!
– Мунира, страх перед операцией вполне естественен, – произношу стандартную фразу. – Риск есть всегда, но для вашего мужа он минимален. У него восстановится мужская функция.
– Эллина Родионовна! Сюда! Скорее! – вдруг зовёт администратор.
– Простите, Мунира, подождите в вестибюле, я приду, как смогу, – бросаю ей на бегу. – Что случилось?! – кричу Дине.
– Маша и Денис попали в аварию! Денис ничего, а Маша плохая. Их везёт 21-ая бригада.
– Господи Боже… – вырывается у меня.
Вскоре к главному входу подлетает «Скорая». Из неё вывозят каталку. Рядом бежит Денис с окровавленным лицом.
– Показатели стабильны. Ушибы лица, лба и живота, – произносит он привычной скороговоркой. Давление 130 на 90, она только что очнулась.
– Машенька! Ну как же так… – подбегаю к ней, видя подругу с корсетом на шее. Лицо забрызгано засохшей кровью. Тут же беру себя в руки и спрашиваю её, какой сегодня день. Мне надо удостовериться, что подруга в сознании. Да, у неё открыты глаза, но всякое могло случиться.
Маша отвечает слабым голосом.
– Денис, ты как? – спрашиваю ординатора.
– Она теряла сознание, трахея не смещена, – говорит он о Маше. – Была не пристёгнута.
– Глупо, да? – спрашивает подруга, стараясь растянуть губы в улыбке.
– Денис, дай посмотреть твою голову, – рядом оказывается Артур Куприянов.
– Нужна компьютерная томография, – продолжает он, не обращая внимания ни на что, кроме состояния Маши.
– Мы сами, отойди, – говорю ему.
– У неё болезненность в правом подреберье. Сделайте томограмму, – упрямо говорит Денис.
– Доктор Круглов! – обращаюсь к нему, видя, как суетится ординатор. – Отойдите! Займитесь своим здоровьем, дальше мы сами.
– Может быть повреждена печень, – бубнит он, показывая на Машу.
– Мы разберёмся, – говорю ему жёстко.
– Я хочу помочь…
– Нет! Доктор Круглов! Вы здесь сегодня не работаете, ясно? Доктор Куприянов, займитесь им, наконец!
– Денис, пойдём, я тебя осмотрю, – подходит Артур, берёт Дениса за плечи и уводит.
Возвращаюсь к Маше, пальпирую её.
– Так, брюшина спокойна. Возьмём анализы по травме. Закажите МРТ головы и живота, плюс первую отрицательную, – говорю медсестре. Насколько я могу предварительно понять, у подруги сотрясение. Когда её состояние не вызывает опасений, иду посмотреть, что там у Дениса.
– Придётся зашивать, – говорит Артур, вытерев запёкшуюся кровь с лица ординатора. Круглов уже более-менее успокоился. Сидит на койке, устало смотрит перед собой.
– Что у вас случилось? – спрашиваю Дениса.
– Маша попросила утром её подвезти на работу, – начинает он, а мне слышится в этом «мы провели вместе ночь, потом поехали…» – Мы попали в пробку на Воскресенской набережной. Ползли минут сорок, а после Маша попросила прибавить скорость, боялась опоздать. Свернули на Литейный проспект, на перекрёстке с Белинского нас занесло на гололёде. Врезались в ограждение. Вот, собственно, и всё.
Мне очень хочется его отругать. И за то, что превысил скорость, зная о скользкой дороге. И за то, что не пристегнул Машу, а точнее просто не обратил на это внимания. И за то, что морочит ей голову, хотя на самом деле они совершенно не пара! Но я не имею права вмешиваться в их личную жизнь. Тем более здесь и сейчас. И вообще, надо смириться и жить дальше. Рассталась Маша с Данилой. Нечего больше обсуждать. Они взрослые люди, сами разберутся.
Выхожу, поскольку приходит сообщение: Маше сделали МРТ. Смотрю результаты вместе с Данилой. Он примчался, как только услышал о происшествии. Но сам к бывшей подруге не идёт.
– Томограмма черепа нормальная, – изучает он снимок. – Кровоизлияния нет, а вот вокруг печени видно немного жидкости.
– Кровь?
– Нет-нет, печень не повреждена.
– Боль при пальпации есть. Её анализы, что скажешь?
– Клетки крови в норме. Печёночные пробы повышены, протромбин высокий.
– От травмы, вероятно, билирубин повышен, белок низкий, – оцениваю результат.
– Ну, какие мысли? – спрашивает Данила.
– Я думаю, что авария тут ни при чём.
– Да, я тоже.
– Что будем делать?
– Возьмём анализы на гепатит, дадим витамин К, положим в терапию на биопсию печени, – произносит Береговой грустным голосом.
Я так понимаю, нам обоим разное в голову приходит. Но главное не отчаиваться. Всё-таки пока основные выводы делать рано. Иду в вестибюль, где меня с покорным видом ожидает Мунира Аюпова. Беру её с собой, завожу в кабинет. Она робко присаживается на краешек стула.
– Вы знаете, что было с Адельшей? – спрашивает меня.
– С ним произошло что-то очень плохое в Таджикистане, да?
– Вы сказали, что после операции мой муж сможет опять… иметь близкие отношения.
– Да, при благополучном исходе, – подтверждаю свои слова.
– Не знаю, смогу ли я… – тихо произносит Мунира.
– Вы не расскажете почему?
– Адельша тогда был студентом, очень хорошо учился. Когда в Таджикистане началась гражданская война в 1992 году, мой муж… попал в руки к оппозиции. Его пытали, он бежал в Россию. Когда я присоединилась к нему, он был рад, что мы вместе. Но я не интересовала его в этом смысле.
– Что ж, придётся вам немного… помочь мужу.
– Я пойду, – Мунира неожиданно встаёт и направляется к двери. – Извините за беспокойство.
– Подождите, – догоняю её и преграждаю путь. – В чём дело?
Женщина несколько раз тяжело вздыхает.
– Я… не могу…
– Что? Что не можете?
Она смотрит на меня, по лицу начинают течь слёзы.
– Когда Адельша бежал, они пришли ко мне… Шесть бандитов. Оппозиция. И они… все… по очереди… Всю ночь, и потом ещё днём… В нашем доме… – Мунира вымученно улыбается зачем-то. – Я не говорила ему. Я хочу, чтобы Адельше было хорошо. Но вряд ли я смогу опять быть с мужчиной.
– Вы должны сказать ему, – произношу после паузы.
– Нет, он этого не выдержит, – шепчет Мунира.
– Он любит вас.
– Нет, – женщина начинает протискиваться мимо меня к выходу, а потом открывает дверь и быстро уходит. Я не останавливаю её. В такой ситуации это было бы слишком бестактно. Мунира открыла мне, пожалуй, самый главный и самый страшный секрет своей жизни. То, чем она никогда ни с кем не делилась. Ей нужно дать время прийти в себя, успокоиться.
Иду проведать Машу.
– Привет, – она слабо улыбается мне. На подругу смотреть больно. Лицо в ссадинах, под глазом синяк, бледная, как ткань.
– Привет. Я не хотела тебя будить, прости.
– Который час?
– Почти полдень.
– Ужас, как я опоздала на работу, – Маша пытается шутить.
– Швы загляденье. Кто накладывал?
– Артур Куприянов. Столько возился. Свет не видел такого педанта.
– Мы нашли тебе место наверху, чтобы ты выспалась как следует. Как самочувствие? – спрашиваю подругу.
– Так себе. Что у меня? Куприянов опять брал кровь. Я видела, как за дверью стоял Данила, подсматривал.
– Ты не устаёшь в последнее время?
– Есть немного. Что со мной?
– Судя по печёночным пробам, у тебя может быть гепатит. На томограмме немного жидкости под капсулой печени. Ты сдавала анализы?
– Да, и прививалась от гепатита лет 5-6 назад. Гепатита А у меня не было, – отвечает Маша. – Значит, гепатит С?
– Возможно. Надо тебя положить и обследовать.
– Это ответ врача, – улыбается Маша. – А я надеялась на ответ подруги.
– Да. Это моя догадка.
В палате повисает тишина. Непривычная, поскольку кардиомонитор молчит, он здесь не нужен. Только тихое гудение и шаги в коридоре, приглушённые голоса.
– Маша, скажи, зачем ты сделала аборт?
Она поворачивает голову и пристально на меня смотрит.
– Данила сказал?
– Нет, по своим каналам узнала. Чему ты удивляешься? Я заведующая отделением.
– Ах, ну да, конечно… Потому и сделала, что Данила переспал с Ольгой.
– Не ври, пожалуйста. Он так поступил в ответ на твоё решение.
– Он тебе так сказал? Значит, ему ты веришь, а мне нет? – с вызовом спрашивает подруга.
– Я никому не верю. Хочу разобраться.
Маша молчит. Понимаю, что признаваться не хочет. Может быть, сейчас. Может, вообще. Ну, это её дело.
– Ладно. Надо сделать биопсию, – возвращаю разговор в прежнее русло. – Я могу ошибаться. Не в первый раз.
– Хорошо, – пожимает подруга плечами. – Врача без ошибки не бывает.
– Согласна, – улыбаюсь на это. – Ты не слишком устала?
– Нет, а что?
– Мне нужен твой совет
– Слушаю.
Рассказываю о ситуации, которая сложилась вокруг Адельши и Муниры Аюповых. Мне нужно узнать мнение Маши, как быть дальше. Она женщина, моя подруга и врач. За пределы этой палаты информация не выйдет, я уверена.
– Когда её мужу назначена операция?
– На завтрашнее утро, – отвечаю.
– Мне кажется, им обоим нужен психотерапевт. У обоих явно посттравматический синдром. Его пытали, избивали, её тоже и даже хуже.
– Согласна. Думаешь, им поможет?
– Да.
– Хорошо. У меня есть один на примете. Недавно посещал нас в качестве пациента.
– Это тот, который лечит паникёршу? – спрашивает Маша.
– Да.
– Мне кажется, не слишком он хороший. Столько лет с ней возился, а она сама излечилась за пару дней.
– При помощи Артура, – добавляю.
Подруга прищуривает глаза.
– Ой, смотри, Элли! Не влюбись в него!
– Что ты городишь? Да я не собиралась…
– Ну да, ну да, конечно, – и хитро-хитро улыбается.
– Не говори глупостей, Машка! – ворчу. – Спасибо за совет. Пока.
Иду к себе. Стоит расположиться за столом, стук в дверь. На пороге весьма неожиданный гость. Константин Андреевич, отец мальчика Ромы. Заходит, здоровается, как ни в чём ни бывало.
– Так вот где вы работаете, – говорит, осматривая мой кабинет.
– Некоторую часть времени, – отвечаю ему. Сижу и жду, пока мужчина скажет, зачем пожаловал. Не могу сказать, что его появление меня испугало. Скорее, встревожило.
– Я думал, врачи быстро решают, кому жить, а кому нет, – начинает Константин Андреевич издалека. – А потом отправляются в свои роскошные дома пить коктейли.
Смотрю на мужчину, пытаясь уловить хотя бы намёк на шутку. Но нет. Он смотрит очень серьёзно. Так и подмывает спросить: он меня ни с кем не перепутал? С пластическим хирургом, например. Вот уж кого бедными не назовёшь, особенно если те занимаются знаменитостями. Там расценки огромные. Только опять надо вспомнить про свиней и бисер. Не поймёт гражданин. Раз уже такую глупость сморозил про «шикарные дома». Но я его не обвиняю. Он мало что понимает в работе медиков.
– Ваш сын мучился. Он умирал. Ему оставались не дни, а часы…
– Вы украли у меня сына, – перебивает меня вошедший. – Маргарита позвонила, и я вылетел с первым рейсом. Спешил, как мог. Но Рома умер без меня. Я не подержал его за руку. Не попрощался. Вы меня этого лишили.
Не дожидаясь ответа, разворачивается и уходит. Странный он всё-таки. Чего хотел-то, зачем приходил? Просто чтобы высказать своё разочарование моими действиями? Мне кажется, он и раньше ясно дал понять, кого считает виноватым в смерти своего сына. Незачем было являться, чтобы повторить.
Иду в регистратуру, а там неожиданно привозят пострадавшую.
– Глубокое ранение грудной клетки кухонным ножом. Давление 70. Влито два литра физраствора, давление не поднялось. Кислород 99 на 10 литрах, – сообщает фельдшер.
Подбегаю и… ошарашенно смотрю в лицо женщине. Это же Мунира Аюпова!
– Что с ней случилось? – спрашиваю медиков «Скорой».
– Муж взбесился. Вызвал нас, но не хотел пускать. Вся квартира была в крови.
– Две дозы первой отрицательной. Заказать четыре дозы одногруппной, четыре держать наготове, – отдаю распоряжение, быстро натягивая одноразовый халат и перчатки.
– Пульс 140, нитевидный!
Перекладываем пострадавшую. Делаем ЭКГ.
– Капилляры пустые. Она холодная, – сообщает медсестра.
– Трахея смещена влево. Шейная вена расширена. Напряжённый пневмоторакс. Я буду пунктировать. Где её муж? – спрашиваю у фельдшера.
– Выпрыгнул из окна.
– Что?!
– Полиция вышибла дверь, и он сбежал. Мы уехали, они погнались за ним.
Вскоре нам удаётся стабилизировать Муниру. Её увозят в хирургию. Иду к себе, захожу в кабинет, закрываю дверь и вскрикиваю от неожиданности: из угла на меня выходит Адельша. Выглядит он ужасно: окровавленный комбинезон, в котором он убирает помещения, страшное бледное лицо.
– Моя жена умерла? – спрашивает напряжённым голосом.
Замираю на месте, но мужчина не подаёт признаков агрессии.
– Нет, – отвечаю ему. – Её увезли в операционную. Её пытаются спасти.
– А смогут?
– Не знаю.
– Что я наделал?! – кричит мужчина и сметает вещи с моего стола. Они россыпью летят во все стороны. Я вздрагиваю.
– Элли, что здесь такое? – входит Артур. Настороженно смотрит на Адельшу. – С тобой всё нормально?
– Да. Позови охрану. Посттравматический синдром.
Адельша начинает ходит из стороны в сторону, взявшись за голову.
– Я убежал, – говорит негромко. Порыв его ярости прошёл. Он падает на колени и начинает рыдать, закрыв ладонями лицо. – Боже…
Мужчина плачет, и я не знаю, что с этим делать. Стою и смотрю на него сверху вниз. Вскоре вбегают охранники, Артур. Останавливаются рядом и тоже наблюдают. Так проходит минута, вторая. Потом я аккуратно беру Адельшу за плечо, прошу успокоиться и встать. Потом нужно будет разобраться, что всё-таки случилось в их квартире.