Глава 60
Перед самым финалом непростого рабочего дня меня вызывает к себе Марина Арнольдовна. Вхожу, не имея ни малейшего представления о том, зачем я ей понадобилась. Заведующая приветствует с лёгкой улыбкой, дружелюбным жестом приглашает присесть. Но не за стол для совещаний, а у другой стены, где два кресла и журнальный столик между ними. Для персональных бесед, насколько знаю.
Располагаемся, и Марина Арнольдовна сразу переходит к делу:
– Элли, я всё знаю про случай с тем мальчиком.
Раскрываю рот, чтобы начать объяснять мотивы своих поступков, но Копельсон поднимает руку, давая понять, чтобы я даже не пыталась ничего говорить.
– Не нужно лишних слов, Элли. Я не первый год тебя знаю и убеждена, что ты старалась исключительно ради несчастного ребёнка, а не ради денег, славы или чего-то ещё. Но! – она поднимает в воздух указательный палец, делая акцент на том, что скажет дальше. – Против тебя ополчились некоторые люди в комитете по здравоохранению. Требуют уволить. Конечно, я встала на защиту. Привлекла даже Осипа Марковича.
У меня одновременно и слёзы готовы пролиться из глав, и мурашки по коже. Не выразить, как я благодарна этим людям за поддержку!
– Мы встали стеной, чтобы тебя защитить. Однако…
У меня перехватывает дыхание.
– … Пришлось пойти кое на какие уступки. Не бойся. Тебе они ничего плохого не предвещают. В общем, не буду тянуть кота за все подробности, – с этими словами Марина Арнольдовна взяла из своего стола пачку сигарет и закурила. Никогда не видела, чтобы она делала это в своём кабинете! Потом выпустила вверх густую струю дыма и сказала. – Мне придётся уйти на несколько месяцев раньше, чем я планировала.
– Марина…
– Элли, молчи, прошу тебя, – с грустной улыбкой сказала заведующая. – Так вот, ничего страшного, повторяю. Мне всё равно на пенсию, просто я хотела… ну, знаешь, столько лет отдано этой клинике. В общем, поторчать на рабочем месте подольше. Ну, что ж… Ладно! – она махнула рукой, стряхнула пепел в горшок с цветком на подоконнике. – Короче, это было первое условие, которое мне выкатили в комитете.
– Есть и второе? – опасливо спрашиваю я.
– Да. Ты должна будешь уехать на месяц.
– Куда?
Марина Арнольдовна снова идёт к столу, берёт какой-то документ, надевает очки и читает:
– Государственное бюджетное учреждение здравоохранения Астраханской области «Харабалинская районная больница имени Г.В. Храповой», так это место называется.
Я нервно сглатываю.
– Где это?
– В Астраханской области.
– Это там, где арбузы и рыба?
– Да, ещё помидоры, кабачки, летом страшная жара, а зимой почти не бывает снега, – улыбается Копельсон. – Я прочитала, сама там не бывала ни разу.
– Да, но вы сказала «Харабалинская». Что это значит?
– Городок такой есть. На полпути между Астраханью и Волгоградом. Меньше 20 тысяч человек. По сути, деревня.
– Но зачем мне туда ехать? – спрашиваю осторожно.
– Затем, Элли, чтобы, во-первых, здесь всё улеглось. Я договорилась, что комитет не будет расследовать обстоятельства смерти того мальчика, Романа, а заодно постарается повлиять на папу ребёнка, который постарался напрячь свои связи и пытается добиться возбуждения уголовного дела. Во-вторых, ты поможешь местным кадрам в плане передачи опыта. Поделишься знаниями.
Марина Арнольдовна смотрит на меня с прищуром. Ждёт, что скажу.
Я глубоко вздыхаю.
– Когда уезжать?
– Завтра.
– А что по этому поводу думает Вежновец?
– Когда я ему сообщила, он, кажется, даже немного обрадовался.
Я усмехнулась. Надо же, какой вредный! Потом спрашиваю:
– Можно идти?
– Ступай. Да, Элли, вот ещё что.
Копельсон молчит несколько мгновений. Видимо, решает, как сказать получше.
– Я знаю, что у тебя маленькая дочка. Мой совет: отвези её пока к своим родителям. Тебе так будет спокойнее. Она у тебя к сем сидит, пока ты на работе?
– С няней. Очень хорошая женщина, много лет у нас проработала медсестрой в педиатрическом.
– Да? Ну, что ж… Так вот, я что хотела ещё сказать. Когда ты вернёшься, меня уже здесь не будет. На этом кресле, скорее всего, окажется Никита Гранин. Будь с ним аккуратна. И да, – Марина Арнольдовна широко улыбается, – когда ты приедешь, тогда и позову на ужин в честь моего выхода на пенсию. Без тебя что за праздник?
Мы тепло прощаемся, и я спускаюсь в своё отделение. Оказавшись в кабинете, вызываю к себе Лидию Туманову и сообщаю, что руководство клиники отправляет меня в командировку на месяц. За это время она, если не имеет принципиальных возражений, будет исполнять мои обязанности. Коллега поднимает брови:
– Вы… хорошо подумали, Эллина Родионовна? – спрашивает недоверчиво. Видимо, ожидает какой-то подлости с моей стороны. Ведь совсем недавно она всё рассказала Вежновцу про то, как я нарушила протокол исследований.
– Да, конечно. Вы профессионал высокого класса, уже заменяли меня, и всё получалось хорошо.
– Вы не сердитесь на меня за тот случай?
– Нисколько. Вы, Лидия, поступили принципиально. Я не должна была мешать исследованиям, мне стоило вас поставить в известность. К сожалению, слишком торопилась помочь ребёнку.
– Спасибо за доверие… – немного растерянно говорит Лидия Борисовна. Потом чуть улыбается, подходит ко мне и протягивает руку. – Мир?
– Мир, – улыбаюсь ей.
В приподнятом настроении, что видно по её лицу, Туманова уходит. В последующие несколько часов я заканчиваю бумажные дела, расписываюсь в приказе на командировку. Но буквально за двадцать минут до того, как собираюсь покинуть отделение и поехать домой, чтобы начать собирать вещи, мне звонят из отдела кадров и сообщают: пункт назначения изменился. Мне надлежит полететь не в Астраханскую область, а в Смоленскую, и следующий месяц я проведу в Ельнинской районной больнице.
– Да, но почему такая резкая перемена?
– Я не знаю, – отвечают мне.
Пытаюсь дозвониться до Копельсон, чтобы спросить, но она вслух говорить не может, поскольку уехала на какое-то совещание в Смольный. Пишет в ответ: «Так будет лучше, поверь». И всё, больше никаких комментариев. Что ж, «дан приказ ему на Запад, ей в другую сторону», – всплывают в голове слова из старой песни.
Еду домой, потом сообщаю Розе Гавриловне, что меня целый месяц не будет дома. Предлагаю ей отвезти Олюшку в Волхов, к моим родителям. Она говорит, не стоит этого делать. Мол, я сама прекрасно со всем справлюсь. Мне даже становится стыдно. Так напрягаю человека! Понятно, что не бесплатно. Только как-то…
– Я вижу, Элли, как вам неудобно. Но вы не волнуйтесь. Чем мне, пенсионерке, ещё заниматься? Если бы не Олюшка, торчала бы дома целыми днями перед телевизором или, чего хуже, начала очереди в поликлинике высиживать.
– Вы чем-то болеете?
– Боже упаси! – смеётся няня. – Нет, но вы же знаете русскую национальную старушечью забаву: мучить участковых врачей своими болячками, а перед этим сидеть в очереди и рассказывать друг другу, что болит и чем лечить.
Собираю вещи, посмотрев, какая погода в Ельне. Ничего особенного, как в Питере. Днём лёгкий мороз, ночью похолоднее. И то просто снег, до с дождём. Полечу на самолёте до Смоленская, оттуда до Ельни два часа на поезде, и вот я уже на месте. Ох, непростое мне предстоит путешествие. Тут в голову идея приходит: может, на своей машине? Смотрю по карте. Всего 12 часов, это же вроде бы немного? Хотя нет, лучше всё-таки общественным транспортом.
Заказываю билет на завтрашнее число. Потом играю с Олюшкой, кормлю её и купаю. Очень не хочется так надолго расставаться с моим нежным солнышком. Но ничего не поделаешь. Если я потеряю свою должность, мне придётся отвезти малышку к родителям, и тогда мы станем видеться с ней ещё реже. В такие минуты подспудно приходит зависть к замужним женщинам и тем, у кого бабушки и дедушки рядом живут.
***
Телефон настойчиво вибрирует. С трудом открываю глаза и смотрю на светящийся циферблат. Половина третьего ночи! Кому в столь поздний час понадобилось меня тревожить? А может, что-то серьёзное случилось, и надо срочно на работу? Хватаю смартфон, проводя пальцем по экрану:
– Да, я слушаю, кто это?
– Доброй ночи, Элли.
Я этот голос узнаю из миллиона других. Стоит его вибрациям дотянуться до моих ушей, как у меня сразу же начинается учащённое сердцебиение.
– Никита? Что тебе нужно? – спрашиваю удивлённо шёпотом (рядом спит Олюшка), быстро встаю и шлёпаю босыми ногами в гостиную.
– Я только что узнал о твоей командировке в Ельню, – говорит Гранин. – Так вот что я тебе скажу. Никуда ты не поедешь. Завтра же утром я на правах нового заведующего отменяю этот приказ. Ты мне… то есть нам здесь нужна. В Ельне как-нибудь сами справятся.
– Ты… – прочищаю горло. – Ты хотя бы знаешь, зачем мне нужна эта командировка? – спрашиваю возмущённо. «Как всегда, этот чёртов Гранин только на то и способен, чтобы всё испортить!» – думаю про себя, покусывая нижнюю губу. Как же мне хочется послать его подальше и вычеркнуть из своей жизни! Ну за что мне такое наказание?!
– Да, Элли. Я всё знаю. И про мальчишку, которого ты спасала, и про его чокнутого папашу, который тебя обвинил в убийстве, и про следователя Багрицкого…
– Откуда? – перебиваю ошеломлённо.
– Потому что, милая моя Бэмби, я пристально слежу за всем, что с тобой происходит, – насмешливо отвечает Никита. Потом добавляет серьёзно. – Короче, Эллина Родионовна. Я тоже человек со связями. Потому завтра выходит на работу. Никакой командировки. Нашей дочери нужна мама. И не где-то в лесах Смоленщины, а рядом. Про папу я уж молчу, – не удерживается он от намёка. Всё. Завтра увидимся.
Сразу после этого Гранин кладёт трубку, оставляя меня в полном изумлении. Мало того, что выскочил, как чёртик из табакерки, так ещё и на моих планах поставил жирный крест! Не то чтобы мне самой хотелось уезжать, но если надо, так надо. Да, но вот вопрос: Никита в самом деле имеет такие полномочия, чтобы отменить мою командировку? Захотелось позвонить Марине Арнольдовне и спросить, но слишком поздно.
Ещё почти час я возилась и не могла уснуть. Зато утром, обрадовав няню тем, что никуда не улетаю, помчалась на работу. Первое, что увидела, поднявшись на административный этаж: подсобный рабочий прикреплял к двери кабинета Копельсон новую табличку: «Гранин Н.М.» Я всё-таки зашла, но никого внутри не было. Оказалось, что и Марина Арнольдовна, и Никита уехали с утра пораньше в комитет по здравоохранению.
Мне ничего не оставалось, как вернуться в отделение. Вот Лидия Туманова-то удивилась, увидев меня! Объяснила ей кратко, что произошло. Она пожала плечами. Мол, бывает же такое. Что ж, придётся заняться текущими делами. Дина протянула мне карточку. Иду в первую палату. Там, на койке, с наспех перебинтованным какой-то цветной тряпицей коленом сидит… ого! Настоящий русский богатырь, какими их в книжках с былинами изображают.
Рост под два метра, ни капли жира, сплошные мускулы. Блондин с ярко-голубыми глазами, идеальными формами лица.
– Здравствуйте… – произношу, немного растерявшись даже.
Парень, которому на вид лет 25-27, широко улыбается:
– Доброе утро, доктор. Меня зовут Святослав, можно просто Слава.
– Очень красивое имя, – улыбаюсь и тут же ловлю себя на признании, что начинаю кокетничать. «Элли, соберись, так нельзя!» – осаживаю себя. – Что с вами случилось?
– Подвернул колено во время борьбы, – отвечает пациент. «Боже, какой голос! Глубокий, бархатный», – опять мелькает в голове. – Это случилось вчера вечером. Было вроде ничего, но когда я утром встал, сильно заболело.
– Ладно, посмотрим, – снимаю самодельную повязку.
– Что это было? Прямой с прыжка? – интересуется Денис Круглов, присоединившийся только что.
– Боковой с разворота, – улыбается Слава.
– Я думал, у вас не бывает настоящих травм.
– В каком смысле?
– Все знают, что бои без правил – это, по сути, театр.
– Театр? – напрягается пациент.
– Денис, достаточно, – прерываю ординатора.
– У вас там всё заранее отрепетировано. Вы нас дурите, – не унимается Круглов.
– Вот как? – угрожающе спрашивает Слава.
– Да.
– Ну, держись!
У меня сердце в пятки уходит, когда мужчина встаёт с койки. Он наклоняется, просовывает руку между ног Дениса и хватает правой рукой за его левое бедро, левой за правое плечо и легко, словно Пушкину, отрывает от земли. Ординатор оказывается в горизонтальном положении.
– Прекратите! – требую от Славы. Он же вместо того, чтобы остановиться, крутится вокруг своей оси, и Денис летает вместе с ним, оглашая всё отделение своим ором.
– Святослав! Немедленно отпустите его! – требую я. – Охрану сюда! – кричу в коридор.
Борец опрокидывает Дениса прямо на койку, тот орёт от страха.
– Мне нужна помощь! – продолжаю напрягать голосовые связки. Потом смотрю на Дениса. – Ты как? Всё в порядке?
Ординатор лежит пару секунд, замерев и сильно зажмурившись. Потом открывает глаза и… начинает задорно смеяться. Рядом стоит Слава и тоже принимается хохотать. Раскатисто, басом.
– Здорово мы вас разыграли? – спрашивает Круглов, и они с борцом шлёпают ладонью об ладонь.
Слава ставит ординатора рядом с собой, дружески похлопывает по плечу и говорит с широкой улыбкой:
– Извините, доктор, он очень просил.
Молча и серьёзно смотрю на обоих. Потом показываю пальцем больному:
– Сядьте.
Улыбки слетают с лица мужчин. Оба становятся серьёзными. Я осматриваю колено, даю назначение и ухожу. В дверях показываю Денису, чтобы шёл за мной. Вывожу в коридор.
– Это я его попросил, Эллина Родионовна, – смущаясь, говорит ординатор. – Он, конечно, мог отказаться.
– У человека болит колено, а ты заставляешь его показывать трюки.
– Это его профессия. Святослав Крупнов – звезда спорта, – оправдывается Денис.
– Чтобы больше никаких розыгрышей, понятно?
– Да, – серьёзно отвечает ординатор.
Заканчиваю разговор, иду в регистратуру, заполняю несколько карточек, а когда возвращаюсь в палату с Крупновым, поверить не могу: рядом с ним стоит Маша и улыбается, напротив Дина Хворова делает снимки на телефон.
– Ещё одну для мамы, – говорит моя подруга.
– Внимание, снимаю.
– Маша, Дина, – произношу суровым тоном. – Покиньте палату.
Они с хихиканьем выпархивают.
– Слава, извините, что вас донимают, – говорю больному.
– Ничего, я привык.
– У вас в суставе кровь. Я введу новокаин, сделаю пункцию. Это снимет боль.
– Не в первый раз, – гудит борец, мужественно терпя.
– У вас уже были травмы?
– Чего я только не ломал.
– Тяжёлый вид спорта.
– Всё время в разъездах, больше сотни поединков в год, – рассказывает Слава. – Толпы поклонников, – вот что тяжело.
– Я смотрела как-то по телевизору. Но мне кажется, это для тех, кто любит шумиху вокруг себя. Вы на такого не похожи.
– Судьба распорядилась, – улыбается богатырь.
– А чем бы вы хотели заниматься?
– Жить возле Чёрного моря, выращивать виноград, делать вино в тишине и покое.
– Вот как? – улыбаюсь.
– Смейтесь, смейтесь.
– И не думаю.
– Да я сам смеюсь. Ну какой из меня колхозник.
Вынимаю иглу. Пять кубиков крови из сустава. Дело серьёзное.
– Полегче стало? – спрашиваю Славу.
– Намного, – улыбается он.
Нужно сделать обследование.
Другая мысль увлекает меня. Интересно всё-таки, с чего начнётся первый рабочий день Никиты Гранина в новой должности?
Рекомендую для чтения. Весёлая повесть о комсомольской жизни в СССР
