Воспоминание Федосенко (Евсеенко) Надежды Ивановны
Мои родители жили на посёлке Вересы, там была одна улица, дома стояли по обеим сторонам и было 2 или 3 колодца (один и сейчас есть). Родители моей матери Ольги умерли и её забрал старший брат в Погары (Малинник), нянчила детей, как работница в их доме, пока ей не исполнилось 17 лет. Дед — Евсеенко Владимир, жил зажиточно, держал пчёл, а в семье было 2 сына: Василий и Иван. Вскоре он женит Василия на Дуне Фёдоровне Медведевой (ивкины), а бабу её звали Макрида (очень полная женщина и ходила как утка). Однажды загорел омшанник с ульями, от сильного огня золото, спрятанное в пустом домике для пчёл, расплавилось в бесформенную массу, и дед сдал его в Новозыбковский банк. В центре села купил у дьяка дом с сараем и два больших деревянных амбара (ныне СДК) и перешёл в село с младшим сыном Иваном, который женился на моей матери (они дружили с детства). Всё это мне рассказала бабушка по отцу. Самый большой амбар дед отдал сыну Василию (ныне на Крюковке старая хата) и перевёз его с семьёй, уже был внук Владимир. В нашей семье родилась первой Нюря (1937), Маня и я. Отец погиб на войне, мать одна нас воспитала. Нюра вышла замуж за Довгалёва Алексея Алексеевича, Маня уехала на Украину в Днепропетровск с подругами учиться в кулинарный техникум, где директором был Ташко Пётр Павлович из села Соловьёвки, вот шесть девчат там и остались, вышли замуж и родственников к себе переманили.
Я выйду замуж за Федосенко Николая и будем жить на посёлке Малинник, вырастили сына Мишу, а после 1970 года переедем на Берёзовое. Матери купим хату в 1971 году у дядьки Александра Кириковича Евсеенко. Евсеенко Владимир и Кирик — братья (уродцкие). Моя мать, Ольга Власовна, работала уборщицей в конторе колхоза, что стояла в центре села. Хата наша мешала для постройки ДК, вот матери пришлось с центра уйти. Мы сейчас живём в хате Павла Мазепы на Берёзовом, раньше он жил (ныне кирпичный дом Харланова) и в 1962 году вместе с братьями поселились на Берёзовом.
Я была на похоронах, когда привезли раздетую женщину, а дочка Лёксы, Нина, кричала: «Это не моя мама!» Лицо было очень разбито до неузнаваемости, да ещё на морозе было тело около двух дней, когда её нашли. Схоронили в тот же день, надели одежду Лёксы. А через две недели приехала домой Лёкса, ездила к мужу Мазепа Павлу Ивановичу, который был на заработках. Так детвора бегала вслед за Александрой и кричала: «Лёкса воскресла, Лёкса воскресла!». Жуткого зрелища я никогда больше не видела...
