Однажды оказались мы за одним праздничным столом с незнакомой мне женщиной лет 45. Симпатичная, весёлая, активная. Певунья! Пела, правда, всё какие-то детские песенки, но компания была уже неплохо под градусом, подпевала с энтузиазмом.
Оказалось, воспитательница в детском саду. Ну, репертуар стал понятен. Сбивала с толку дюжая способность выпить. Вот прям стопку за стопкой, наравне с мужиками! На вид женщина ухоженная: бровки модные, кожа чистая. Не скажешь, что пьющая. Я задумалась. А она, видимо, правильно поняла мой недоумённый взгляд, подмигнула и говорит:
- Не осуждайте, я пью редко. Но метко! – и опять хохотать.
Потом, когда уже совсем расслабились, она давай вспоминать истории из профессиональной деятельности. Ей-богу, я думала, детский сад - самый чистый, самый невинный, самый воздушный мир. Пухлощёкие детишки радостно едят кашу и хлопают в ладошки, а те, что постарше, увлечённо лепят из пластилина и учатся читать. А воспитательницы, все такие важные и спокойные, ходят и по головке каждого гладят.
С одной стороны, всё так и было. А с другой… Судите сами.
- Я, - рассказывала Ирина Дмитриевна, - в садик пошла работать по зову сердца, и было это в 90-е. Время, как все знают, нелёгкое, бандитское. Был свой криминальный элемент и у нас. Да не ребёнок! Папаша его. Сынок, кстати, отличался какой-то серостью, забитостью. Отец жил от семьи отдельно, но за сыном заезжал регулярно. Я и не знала ничего, кто он и что, потому что недавно устроилась, была молодой и очень увлечённой. Весь свой пыл направляла на детей, старшее поколение меня мало занимало.
Однажды слышу, в раздевалке шум какой-то. Как раз трое родителей одевали своих детей, чтобы вести их домой. Вдруг в дверях группы возникает папа Ромочки, невысокий такой, жилистый мужчина, и говорит неприятным голосом:
- Можно вас сюда?
Думаю, ладно, имя моё ты не выучил, на первый раз прощаю. Но здороваться тебя мама не учила? Выхожу.
- Это что такое? – продолжает папаша, повышая тон.
Я ничего не понимаю. Вроде, Ромочка сегодня не падал, главного врага его в саду сегодня не было, никто не обижал. В чём проблема?
А папаша тычет в шкафчик с одеждой. Опять не понимаю. Тогда он двумя пальцами вытаскивает из кармашка розовый носок и роняет его на пол.
- Ты за одеждой следи, воспитательница! – говорит мне неожиданно. – Такие шмотки у пацана западло. В следующий раз я это тебе в пасть запихну.
Сказать, что я онемела, это ничего не сказать. Я дар речи потеряла, как и находившиеся рядом мама и бабушка других детей.
Ирина Дмитриевна глотнула – на этот раз водички, а мы за столом переваривали картинку. Кое-кто даже к рюмке потянулся.
- Гад! – сказала я с чувством. – Пожаловаться надо было.
- Зачем жаловаться! – неожиданно весело откликнулась Ирина. – Я вопрос решила на месте. Вы должны меня в то время представить. Мне 18. Худенькая, стрижка каре, чёлка. Девчонка! И вот этот мужлан решил бабе свою власть показать. Но я-то не робкого десятка всегда была. Подняла носочек – видно, Ромочка чужой вместе со своей одеждой сгрёб – и говорю, глядя ему в глаза:
- В следующий раз вы зайдёте и поздороваетесь. Это раз. Назовёте меня по имени. Это два. И будете помнить, что здесь не шалман, а детское учреждение. А командовать своей женой идите.
И смотрю ему в глаза, неотрывно. Он тоже попытался в гляделки играть, да Ромочка ему не дал, начал дёргать и ныть:
- Пойдём, папа!
Тут он отвернулся, схватил сына за руку и ушёл. Тётки, что детей рядом собирали, на меня зырк-зырк, попрощались и тоже убежали. А я выдохнула. Всё же это был поединок со взрослым и довольно опасным мужчиной. Причём, я не догадывалась, насколько опасным!
Когда вернулась в группу, смотрю, няня наша затихарилась у себя в кухоньке. Выглянула, спрашивает:
- Ушёл?
- Ага, - говорю. При детях ничего обсуждать не стала, но няня мне вдруг шепчет:
- А я услышала, как он орёт, а потом ты на него, так и обомлела. Думаю, ой, что будет! Это же главный бандит района.
Я говорю:
- Как это?
- Общак он ихний держит. Он Лену Павловну, что до тебя тут работала, прямо выжил. Она после каждого наезда была белая и тряслась. А ты его так обрила!
Она покачала головой и пошла дальше мыть посуду. А я вернулась к детишкам.
- Не боялись последствий? – спросила я.
- Нет. Говорю же, молодая была. Но и чувствовала свою правоту.
- А как всё закончилось?
- Папаша этот имя моё выучил и здоровался! Правда, через пару месяцев Ромочку из нашего садика забрали. Но зато до этого срока его родитель мне слова худого не сказал. Хотя и падал его отпрыск на ровном месте, и шишку однажды себе набил, и даже штаны, помнится, порвал.
- Воспитательный процесс, значит, прошёл успешно? – улыбнулась я.
- А то ж! Где самые крутые воспитки? В детском садике! – и мы чокнулись снова.