Продолжаем (1-ая, 2-ая) разговор о самом главном определяющем выборе человека - выборе наставника. В предыдущих статьях этого цикла мы уже подчеркнули неимоверную важность этого выбора. И если некоторые люди не имеют наставников, то это отчасти от интуитивного понимания того, что наставники делают их подобными себе. И люди встречают киногероев, на которых они хотели бы быть похожи, героев романов, но не часто выбирают живых людей, доступных их кругу. Во-первых и людей-то достойных быть наставником не так много, а во-вторых "нет пророка в своем отечестве" - даже Иисус не мог сделать чудес в тех местах, где Его знали с детства.
Но без наставника развитие человека движется очень медленно - в каком бы направлении человек ни развивался. Наставники, какими бы они ни были, есть Божий катализатор вашего развития, Божий ускоритель. Наполнившись (через открытые "шлюзы" доверия) вашим наставником и не отвергая его, но карабкаясь на его плечи, вы начнете примечать для себя новых наставников. Это не измена своему наставнику - конечно, если новый наставник не посылает вашего старого наставника в баню. Блажен тот человек, который, как я, однажды выбрал и направление и наставников мудро, так что последующие мои наставники были хотя и совершенно иными (!!!), но новыми ступенями в Небо. И хотя с каждым новым наставником приходил новый поворот крутой горней дороги (тропинки?), все они вели в гору.
Итак, благодаря своему первому наставнику, О. М. Сенину, о котором писал прежде, я обрел жену, семинарию и писательство. И когда я активировал в себе эти дары, когда стал учиться и одновременно преподавать в Семинарии, когда стал выпускать первую в СССР христианскую периодическую газету, когда писал жене стихи, сделался отцом своих детей - у меня с неизбежностью появились другие новые наставники - я называю их "ранними наставниками". Назову сегодня хотя бы двух - библиотекарь Хейки Арсентьевич Сильвет и президент семинарии и деноминации в СССР Михаил Петрович Кулаков.
Хейки Арсентьевич Сильвет был директором семинарской библиотеки и необычайно начитанным человеком. Книги я любил и прежде, но после знакомства с ним книги просто наполнили и переполнили мою жизнь. Я всегда, с детских лет знал, что буду (потому что всегда им был, с детства) - писателем. Да и читатель я был не хилый. Но после встречи с Хейки обрел новую страсть - к книгам по богословию. Мне открылся громадный, дотоле в целом неведомый мир - мир разнообразной, многовековой, головокружительной богословской мысли!
О чем бы я ни спросил этого человека - у него была в голове справка, сноска к той или иной книге, того или иного автора - о которых я прежде даже не слыхал! Начался мой богословский книжный пир! Надо сказать, если человек сделался вашим наставником, то вы вольно и не вольно перенимаете от него очень многое, даже в мелочах. В мемуарах на ОС, в статье "1991 - время перемен" я писал:
"Вот, Хейке Арсентьевич приехал в Заокский из Прибалтики на новенькой Пятерке. Помню, в самый первый день, когда он только приехал, я наблюдал из окна семинарии за тем, как он водит машину - "по западному". Вот, он въехал во двор семинарии и поехал по кругу. Кроме его Пятерки машин не было в радиусе, наверное, нескольких километров. Были у Семинарии тогда еще красный Фольксваген, черная Волга, и белая Шестерка, но они всегда находились где-то в разъездах - они обслуживали Семинарию и ряд других церковных организаций. Так вот, едет Хейке по кругу, по семинарскому дворику, вокруг - ни машин, ни людей, и дороги еще толком нет, а он на всех углах, на всех поворотах включает поворотники! Очень это меня тогда поразило, сразило наповал, и к своей джигитской манере ездить на автомобиле я добавил тогда этот джентельменский шарм, этот кодекс чести - обязательно, при всех маневрах, включать поворотник. Так до сих пор у меня это правило и осталось."
Это, друзья - влияние, сила наставника! Есть наследие наставника, которое приходит к вам как бы автоматически. В другом мемуаре на ОС, "В Заокский", я писал о том, что даже его квартира нам досталась:
"Итак, в декабре 1993 года мы перебрались в Заокский. Нас поселили в квартире номер 3 преподавательского домика (первый подъезд, второй этаж, дверь налево) - в квартиру, в которой до нас жил так уважаемый мной Хейке Сильвет. К тому времени по некоторым причинам он расстался с Заокским и вернулся к себе на родину. Это была светлая, солнечная, просторная квартира, так добротно сделанная, как были сделаны только самые первые проекты Заокского - не за страх и не за деньги, а на совесть."
И начал я преподавать в Заокском. Самый первый предмет, который я преподавал, была История России, кстати.
Но открою вам еще один принцип наставничества - у вас может быть более одного наставника сразу! Так было у меня. Вторым моим наставником сделался Михаил Петрович Кулаков - легендарная личность, человек многих культур, на то время исполнявший обязанности главы Семинарии и деноминации.
Он сам, совершенно для меня неожиданно, выбрал меня к себе в помощники поручив мне одно из направлений деятельности - христианскую периодику. Я сделался главным редактором самой первой (!) в СССР (!!) христианской газеты - "Слово примирения". (с 1990 года) И я был ее редактором до закрытия газеты. Подотчетен я был только Михаилу Петровичу и Господу Богу.
Что я "унаследовал" от него? Открытая Семинария является прямым продолжением Слова примирения. С какой страстью, радостью, молодым восторгом я выпускал первую в СССР христианскую газету, с такой же радостью, восторгом и уже зрелою мудростью работаю я над Открытой Семинарией сегодня. Для меня это как будто одно - верно выбранное призвание. И если мой первый наставник отличался творчеством, которое, как известно, бывает капризно, непредсказуемо, то теперь я набирался систематичности и постоянства, стратегического планирования и расчета. Творчество становилось подобным не порывистому ветру, но постоянному потоку, вечно расширяющемуся, буднично-прекрасному.
Но было у Михаила Петровича и много других качеств, которые я от него унаследовал - не все, но кое-что. Он был великий дипломат и врожденный политик - церковный политик. Из всех политических призваний церковная политика - самая сложная и многогранная. Кроме всех обычных вопросов, которым занимаются руководители высшего уровня, здесь добавлялось духовное измерение. Хотя Михаил Петрович был пастором, церковным администратором высочайшего уровня, я часто думал о том, что он с таким же (или даже большим!) успехом мог бы справиться с управлением целой страной! Все это происходило на фоне бездарного, безграмотного и разрушительного для страны правления Горбачева. И я часто думал - вот бы этому Горбачеву поучиться немножко у Михаила Петровича! Глядишь, и страну бы не развалил, и не устроил бы ужаса. Глядишь, сохранил бы единство, укрепил бы экономику, международное положение России. Но даже стая диких обезьян, допущенная к власти, не могла нанести СССР такого ущерба, какой нанесли Горбачев и Ельцин.
Михаил Петрович часто встречался с кремлевскими лидерами той поры, и часто брал меня с собой на интересные встречи. И я, поэт, писатель и богослов, невольно приобщался к тем сферам человеческой деятельности, которыми русские поэты не занимались уже с 18 века - государственной и общественной деятельностью.
"Поэтом можешь и не быть, но гражданином быть обязан", писал в свое время Маяковский. А вот мне посчастливилось остаться поэтом, Божьим человеком, но при этом заметить, что человеческое общество даже на самом высоком уровне - в принципе такое же, как на уровне любого другого коллектива! Те же самые люди! И хотя меня многое настораживало и смущало тогда при знакомстве с высшими сферами руководства (на фото, это, кажется, запечатлелось в моем невольном знаке недоверия слышанному), я доподлинно говоря словами пророка Даниила, "познал, что над царством человеческим владычествует Всевышний Бог и поставляет над ним кого хочет." Даниил 5. Я тогда еще не понимал - почему как будто безумие какое-то охватило правителей. Теперь я понимаю: сердце правителя в руке Бога. Это Бог вложил безумие в правителей той поры: чтобы открылась дверь в Пустыню, из которой страна в конце концов выйдет к своей Обетованной земле - Царству Святой Руси! Никак иначе нельзя было!
Если бы не Михаил Петрович, то мое понимание того, что Бог не обходит стороной политиков и судьбы государства, и что политики - такие же несовершенные люди, только подверженные большим нападками врага (но одновременно неуклонно движимые Богом!) формировалось бы гораздо дольше и болезненнее.
Еще на этом этапе моего ученичества я понял и осознал, что нельзя (да и не следует) объять необъятное, и что доверие к наставнику, в сочетании с каким-то уже имеющимся опытом, не исключает, а подразумевает избирательную от него приемственность. Если от своего первого наставника я впитывал все без оглядки, взахлеб, то теперь я мог осознано выбирать - что из богатого духовного меню, предложенного мне наставником, для меня наиболее актуально. Это не предательство наставника, это базовая мудрость. А остальные добрые вещи все равно переходили - как бы сами собой.
И последнее большое, что я принял от Михаила Петровича - это осознание того, что наше понимание всего - включая Бога, себя, этот мир и происходящего в нем - ограничено, что "мы только стоим на берегу". Так любил говорить Михаил Петрович, объясняя мне, молодому человеку, почему он принимает те или иные решения (подчас странные и противоречивые), и не принимает другие. Так и книга называется, которую известная журналистка Ольга Суворова написала о Михаиле Петровиче.
Да, друзья - мы только стоим на берегу! Мы можем высказывать разные смелые, радикальные, уверенные слова, делать категоричные выводы. И это хорошо. Но при всем том нам важно понять, что в сравнению с великой премудростью Божией и тем, что должно еще открыться в нас, в России, в мире - мы действительно только стоим на берегу! Но уже брезжит рассвет - рассвет Царства Святой Руси, Царство царей от восхода солнечного.
Меня иногда спрашивают читатели: почему я не говорил о тех или иных вещах на ОС прежде, годы назад. Друзья, есть много вещей, к которым мы не готовы. Таких вещей много. Я не хочу потерять ваше внимание, ваше доверие - вывдя вас далеко в море. Вы постоянно хотите видеть привычный вам берег - чтобы всегда, если что, выпрыгнуть на него. И потому мы совершаем с вами Путешествие к далеким, прекрасным берегам Земли Обетованной в целом вдоль знакомой вам береговой линии. Но мы уже вышли в море! Мы уже не стоим на берегу!
Но, друзья, рано или поздно мы вынуждены будем выйти в открытое море, в котором не видно уже привычного берега, и не видно еще нового берега. Вот тут и начинаются бунты на корабле. И тут мало капитана - тут долны быть верные офицеры и матросы, чтобы бунт не охватил корабль. И пока еще остается под вопросом: чью сторону займете вы? Когда Моисей (а через него Бог) вывел людей из Египта на расстояние, где Египта уже не было видно, но и Обетованной земли было не видать - произошел бунт. Люди захотели вернуться в привычное им рабство египетское. И в результате болтались по пустыне 40 лет.
Так вот, друзья, скоро уже заканчиваются эти наши сорок лет болтания по пустыне. Но кто-то из вас лишь недавно вышел из Египта, и не привык к манне небесной, и не привык ко Святилищу. Знаете, я однажды спросил Михаила Петровича - почему он запретил мне публиковать в моей газете некоторые статьи, циклы, с которыми он сам был согласен. Он тогда мне сказал:
"Вспомни патриарха Иакова. Когда его брат пришел к нему и сказал: давай, пойдем быстрее домой! То что ответил Иаков? Он сказал: не могу идти быстрее - со мной много скота и малых детей. Помни, Олег, что когда ты ведешь за собой людей, то они не могут идти так быстро, как ты. По прежнему среди них много скота и малых детей - не растеряй их! Будь добрым и мудрым пастырем. Не спеши!"
Я запомнил, я принял, я благодарен своему Наставнику. И пусть я давно вышел в то самое Море, на берегу которого стоял Михаил Петрович, я до сих пор слышу его голос: "Помни: много скота и малых детей! Они дороги в очах Господа!"
В следующей публикации этого цикла я продолжу рассказ о своем опыте с наставниками и о своем наставничестве. Потому что для человека, который принял в свою жизнь наставника, неизбежно рано или поздно самому сделаться наставником. В моем случае - духовным наставником.
