Предлагаю поставить Дюбрюкса в один ряд с Генрихом Шлиманом, Артуром Эвансом и Индианой Джонсом. Согласны? Павел Алексеевич Дюбрюкс жил в 1770-1835 годы, почти сорок из них – в России, в том числе двадцать пять – в Керчи. Бескорыстный, простодушный, скромный, мужественный, упорный, но не сумевший прославиться и разбогатеть...
Ему повезло найти своё место. Им оказалась Керчь
Юность Поля Дюбрюкса пришлась на годы Великой Французской революции. Он родился в семье офицера-роялиста, воспитавшего двух своих сыновей в духе преданности Бурбонам. Революционный вихрь 1789 года заставил семейство Дюбрюксов бежать из Франции.
Эмигранты стекались под знамёна Луи Жозефа Конде, который в 1791 году обосновался на западе Германии в Кобленце. Там кузен свергнутого французского короля Людовика XVI организовал и возглавил большое контрреволюционное войско, состоявшее из французских аристократов, офицеров королевской армии и иностранных наёмников. В него то и поступили Дюбрюксы.
Армия Конде первоначально сражалась совместно с австрийцами. Однако союзники были разгромлены войсками молодого генерала Наполеона Бонапарта. В 1797 году Австрия подписала Кампо-Формийский мирный договор с Францией, официально прекратив военные действия. Тогда армия Конде перешла на службу к императору Павлу Первому и была расквартирована в Польше. Так офицеры семейства Дюбрюкс оказались в России, стали получать довольствие от российского правительства и носить обмундирование, общее с российскими драгунскими полками.
В 1799 году корпус Конде в составе русской армии принял участие в Швейцарском походе А.В. Суворова. В то время Поль Дюбрюкс имел чин капитана, но решил покончить с военной службой. Он подал прошение об отставке и был переведён на гражданскую службу в чине титулярного советника.
В 1810 году Поль (или, как его стали называть на русский манер, Павел Алексеевич) Дюбрюкс переехал с семьёй в Крым, получив назначение на должность начальника Керченской таможни. В 1815 году стал приставом соляных «магазинов» и смотрителем соляных озёр, которыми богаты окрестности Керчи. Водоёмы летом высыхают, образуется белая корка соли, что делает её заготовку удобной и дешёвой. В начале XIX века здесь возникли казённые соляные промыслы, контролировать которые и был поставлен Павел Алексеевич Дюбрюкс.
По крайней мере дважды он проявил себя на службе как незаурядный человек и ответственный чиновник, но оба раза его заслуги не получили достойной благодарности. Судите сами.
- в 1812 году в Еникале и Керчи вспыхнуло моровое поветрие. Кораблей в Керченский пролив заходило немного, но для распространения заразы их оказалось достаточно. Дюбрюкс принял самое деятельное участие в спасении полуострова от чумы. Участвовал в устройстве карантинных цепей вокруг заражённых мест, а сделать это было непросто, ведь шла война, ни сил, ни денег не хватало. Справились, 1813 год был уже спокойным. Таврический гражданский губернатор А.М. Бороздин и Феодосийский градоначальник С.М. Броневский представили Дюбрюкса к награде, но награждён он не был
- на должности смотрителя соляных озёр Дюбрюкс увеличил добычу соли за 4 года с 20 тыс. до 230 тыс. пудов, что принесло казне 200 тысяч рублей чистого дохода. При этом он продолжал получать крайне скромное жалование, тщетно надеясь на благодарность за честную и усердную службу
У Павла Алексеевича Дюбрюкса было четверо детей – два сына и две дочери. Известно, что старший сын служил в Подольском егерском полку, звали его Александр Павлович. Известно так же, что семья бедствовала.
Жалованье за службу было мизерным: всего 400 рублей в год, этого едва хватало на самое скромное существование. Иногда шкипера рыболовных шхун давали Дюбрюксу солёную рыбу, и даже эти скромные дары были, по его словам, большим подспорьем в его полунищенском бюджете. В конце жизни состарившийся француз с горечью сетовал: «С начала февраля у меня нет огня в комнате; случается часто, что по два, по три и по четыре дня сряду я не знаю другой пищи, кроме куска дурного хлеба. Давно уже отказался я от моей бедной чашки кофе без сахару, которую пил я по утрам. Солдатский табак покупаю я тогда, когда у меня есть лишние две копейки».
Ну и что? Мало ли кто бедствовал в России. Свои не жировали, а тут какой-то приблудный француз. Так, да не так. Была у Дюбрюкса вторая жизнь: в свободное от службы время, а после отставки круглые сутки напролёт, он занимался археологическими изысканиями и преуспел в них. Поль Дюбрюкс – великий антикварий! В руках он держал килограммы найденного им скифского золота, а умер нищим.
Вторая, она же главная, жизнь Поля Дюбрюкса
Напомню, Дюбрюкс с семьёй перебрался в Керчь в 1810 году, а уже в 1811 взялся за археологические изыскания. Во время частых прогулок по окрестностям города он находил различные древние предметы: от монет, маленьких глиняных статуэток, черепков красивых расписных ваз до огромных мраморных плит с греческими надписями.
В 1811 году Дюбрюкс открыл Пантикапей – столицу Боспорского царства, обнаружив городскую стену. В 1816-1818 годах провёл раскопки во рву крепости Керчь, у подножия горы Митридат, курганов и катакомб к северу и западу от Керчи вдоль Карантинного и Феодосийского шоссе, в деревне Булганак в четырёх километрах от города, разведал Керченский полуостров от мыса Фонари до горы Опук.
Ход работ Павел Алексеевич фиксировал в дневнике, составлял чертежи погребальных памятников и рисунки найденных вещей. У него проявилась способность «видеть землю», которая с годами лишь оттачивалась. Интуиция помогала ему находить уникальные артефакты, которые он доставлял домой, заполняя ими полки шкафов или складывая прямо под открытым небом.
Свою коллекцию Дюбрюкс называл «древлехранилищем»: «В нем хранится много золотых вещей, как-то: браслеты, серьги, кольца, фигуры животных, женщин и прочее; обломки статуй… Много надгробных камней с фигурами и надписями, два из них мраморные; драгоценнее всего надписи памятников, воздвигнутых в царствование царей Боспора. Медалей (монет) должно быть до двухсот, большая часть коих прекрасно сохранилась и чрезвычайно интересна. Кроме упомянутых вещей, в музеуме хранится значительное количество стеклянных сосудов и глиняных ваз различной формы и величины; три шкафа, наполненные статуэтками и бюстами из глины и гипса».
Отличительной чертой характера керченского археолога было необыкновенное бескорыстие души. Дюбрюкс мог бы продать своё «древлехранилище» коллекционерам за несколько тысяч рублей, но, несмотря на свою крайнюю бедность, этого не сделал. Значительную часть находок он раздаривал своим вельможным покровителям, спонсировавшим раскопки, и путешественникам, посещавшим Керчь.
Некоторые из найденных им ценных древних предметов Дюбрюкс преподнес императрице Марии Федоровне и государственному канцлеру графу Воронцову. Вещи, особенно имевшиеся среди них золотые изделия, привлекли внимание высокопоставленных лиц к керченским древностям, и в 1817 году Дюбрюкс по поручению великого князя Михаила Павловича продолжал их поиски, на что ему была отпущена небольшая сумма денег. Однако деньги скоро кончились, а надежды на богатые и ценные находки, в первую очередь золотые вещи, не оправдались, и в дальнейших в субсидиях Дюбрюксу было отказано. Новые раскопки приходилось вести на собственные средства.
В 1818 г. Керчь посетил Александр Первый. Среди прочих достопримечательностей он осмотрел раскопки и «древлехранилище» Дюбрюкса. В знак монаршей «милости и благоволения» Александр Первый даровал Дюбрюксу всё собранное им и поручил вести дальнейшие исследования, не отпустив на это никаких средств.
В августе 1820 года через Керчь проезжал Пушкин. Дюбрюкс сопровождал его во время прогулки по горе Митридат. Впечатлениями о путешествии Александр Сергеевич поделился с младшим братом Львом: «С полуострова Таманя, древнего Тмутараканского княжества, открылись мне берега Крыма. Морем приехали мы в Керчь. Здесь увижу я развалины Митридатова гроба, здесь увижу я следы Пантикапеи, думал я — на ближней горе посереди кладбища увидел я груду камней, утесов, грубо высеченных — заметил несколько ступеней, дело рук человеческих. Гроб ли это, древнее ли основание башни — не знаю. За несколько верст остановились мы на Золотом холме. Ряды камней, ров, почти сравнившийся с землею — вот все, что осталось от города Пантикапеи. Нет сомнения, что много драгоценного скрывается под землею, насыпанной веками; какой-то француз прислан из Петербурга для разысканий — но ему недостает ни денег, ни сведений, как у нас обыкновенно водится». «Какой-то француз» и есть Дюбрюкс. То, что ему не хватало денег, Пушкин верно отметил, но с тем, что «недостаёт сведений», согласиться никак нельзя.
Павел Алексеевич Дюбрюкс не был учёным, всегда это понимал и сомневался в своих возможностях, компенсируя недостаток знаний тщательными, дотошными измерениями, чертежами, описаниями, рисунками, стараясь максимально сохранить для учёных будущего всё, что им было обнаружено.
На протяжении 14 лет подряд, за исключением двух особенно ненастных и холодных сезонов, используя планшет с буссолью для промера углов и верёвку для определения расстояний, Дюбрюкс занимался снятием и уточнением каждого своего плана, возвращаясь «как каторжник» на одно место по 20-30 раз, порой отстоящих от Керчи на расстоянии до 60 км. Графическую фиксацию объектов делал сначала в чёрно-белых черновых набросках, а затем в точно выверенных красочных планах и рисунках.
Но, к сожалению, не только Пушкин сомневался в его компетентности. В научной академической среде, а также в кругу сановников археолог-энтузиаст подвергался критике, часто мелочной и надуманной. Например, упрекали в большом количестве грамматических ошибок в описании изысканий, и на этом основании отказывались их публиковать.
Не только нехватка средств и пренебрежительное отношение мешали Дюбрюксу работать. Антикварию пришлось столкнуться с нечистоплотностью коллег. Приведу два вопиющих случая. Один из соратников скопировал ещё незаконченные чертежи Дюбрюкса и отправил их в Петербург как свои. Они были высоко оценены, а отправитель произведён в действительные статские советники. Павел Алексеевич был оскорблён поступком коллеги и на два года забросил работу над планами.
Второй случай был ещё более отвратительным. Молодому керченскому чиновнику было поручено доставить в Петербург уникальные находки, сделанные Дюбрюксом, для пополнения коллекции Эрмитажа. По просьбе начальника I Отделения Эрмитажа этот чиновник составил описание привезённых древностей и обстоятельств их обнаружения, причём представил дело так, будто большая их часть была найдена им самим. В награду он получил бриллиантовый перстень с гранатом и 2000 рублей ассигнациями на раскопки в окрестностях Керчи. Для Дюбрюкса это означало утрату права вести раскопки от имени и по поручению правительства. К тому же молодой человек первым обнародовал в печати сведения об этих сенсационных находках, забыв упомянуть имя человека, чьим трудом с риском для жизни они были добыты. Речь идёт о самом громком открытии Дюбрюкса – кургане Куль-Оба, в котором впервые было обнаружено золото скифов.
Главное открытие великого антиквария – Куль-Оба и золото скифов
В 1830 году из Севастополя в Керчь переселялись семьи отставных матросов. Дома для них решено было построить из камня, собранного на холме неподалёку от Керчи. Местные называли его Куль-Оба - «пепельный» холм - из-за насыпи камней серого цвета.
Чутье и накопленный опыт исследователя подсказывали Дюбрюксу, что Куль-Оба представляет собой не естественный холм, а является творением рук человеческих — курганом, а в таком случае под насыпью и каменным навалом должна была находиться древняя гробница. «Занимаясь более четырнадцати лет раскапыванием курганов в окрестностях Керчи, — пишет Дюбрюкс, — я был уверен, что не ошибся и сообщил свое замечание господину Стемпковскому».
По распоряжению градоначальника Ивана Стемпковского число солдат, занимавшихся добычей камня на северной стороне, где, по предположению Дюбрюкса, был вход в гробницу, было увеличено. А Павлу Алексеевичу было поручено наблюдать за работой.
Вскоре открылся узкий проход в склеп и в конце его вход, заложенный камнями. Никто не отваживался спуститься в коридор: над ним нависал тройной ряд огромных камней, грозивших раздавить любопытного смельчака. Камни подпирались наполовину истлевшими бревнами и едва держались. По приказу Стемпковского этот свод из камней был разобран, что стоило немалого труда. Три дня трудились солдаты, пока наконец коридор, ведший в камеру, не был расчищен и через отверстие, проделанное в верхней части заложенного камнями входа, можно было проникнуть в склеп. Он представлял собой квадратную камеру площадью около 20 кв.м, сложенную из огромных, прекрасно отесанных и тщательно пригнанных друг к другу известняковых блоков. Свод камеры возвышался в виде ступенчатой пирамиды: каждый верхний ряд камней несколько выступал над нижним, образуя ступеньку.
Когда археологи с опаской спустились в склеп, они были разочарованы: при тусклом свете свечей их взору открылась ужасающая картина полного хаоса. Дюбрюкс позднее писал: «Разрушенные доски и бревна, изломанный катафалк, вероятно служивший ложем трупу погребенной здесь женщины, повреждение стен, частью уже обрушившихся, частью угрожавших падением, — все это заставило меня сказать г. Стемпковскому, оставшемуся наверху, тогда как я с работниками вошел в склеп, что он уже обыскан». Однако это заключение Дюбрюкса оказалось преждевременным. Едва только начали расчищать погребальную камеру с целью ее обмера и зарисовки, как тотчас, словно из рога изобилия, посыпались находки одна неожиданней, богаче и интереснее другой.
В склепе были похоронены три человека. Главное захоронение принадлежало очень высокому и знатному воину. Дюбрюкс писал, что длина бедренной кости 10,5 вершка (46,2 см), то есть размер бедра соответствовал человеку без малого двухметрового роста. На голове у него была остроконечная шапка, богато украшенная золотыми бляшками. На шее - массивный золотой обруч-гривна, концы которого украшены скульптурными фигурками скифов. На руках и ногах - золотые браслеты. Одежда расшита множеством золотых бляшек. Рукоятка и ножны меча, футляр для лука и стрел обложены золотыми пластинами.
Второе захоронение - женское. Диадема, ожерелье и гривна, подвески с головой Афины, серьги, браслеты, бляшки. У ног женщины был найден золотой сосуд со сценами скифской жизни.
За саркофагом воина - захоронение слуги и коня, воинское снаряжение. Вдоль стен, по описаниям Дюбрюкса, серебряные, бронзовые, позолоченные сосуды и чаши, очевидно, с вином, мясом - для загробной жизни.
По распоряжению градоначальника И.А. Стемпковского, под руководством которого Дюбрюкс вёл раскопки с 1820 года, обретя в нём близкого друга и соратника, находки были отправлены в Эрмитаж. Они произвели огромное впечатление на императора Николая Первого.
Так, благодаря Павлу Алексеевичу Дюбрюксу в 1830 году миру было явлено золото скифов.
В 1835 году в Керчи на горе Митридат было построено специальное здание музея. В него было перевезено «древлехранилище» Дюбрюкса, которое он безвозмездно передал городу.
Что дал Керчи Дюбрюкс изложено на нескольких страницах, а что дала Дюбрюксу Керчь? Памятную доску на доме которого нет и названный его именем переулок. Могила утеряна (П.А.Дюбрюкс был похоронен на горе Митридат), какого-либо памятника, пусть скромного, в городе нет.
Благодарю за прочтение. Делитесь своими мыслями. Подписывайтесь. Татьяна.
Источники: Золото «пепельного холма»
Брашинский И.Б. В поисках скифских сокровищ
И.В. Тункина. О судьбе рукописного наследия Павла Дюбрюкса
