В семье Шалупкиных развод уже неделю назревает. Супруга Валя плачет там сутками. Придет домой с работы - и сразу на софу укладывается, плакать. Отвернется к стене и тихо рыдает.
А муж ее Сережа внимания даже не обращает. Сидит равнодушный. В телефон свой глядит, улыбается. С коллегами переписку ведет. Котов им смешных шлет. Как те коты пакостят или цирк показывают - не хуже питомцев Куклачева.
А Валя видит эту физиономию с улыбкой - и вдвойне ей обидней делается. Разве может любящий человек на слезы второй половинки глаза закрывать? А Сережа вот закрывает. Ему интереснее коллегам котов отправлять. И, пожалуй, дороже ему эти коты и коллеги, чем супруга Валя.
Валентина тогда немного погромче рыданья делает. А Сережа наушники в уши засовывает. И даже напевать начинает под нос себе. Такое у него настроение, видать, отличное.
- Ты издеваешься надо мной, - Валя тихо шепчет, - ты изверг, Серж.
А Сережа гогочет над котами пакостными и ничегошеньки не отвечает.
И тогда Валя вскакивает, шубейку на плечи набрасывает. И уходит в седую ночь. Прямо в шубейке и рубашке ночной. Бредет в гостиницу - она в соседнем доме располагается. Стоит заплаканная, номер подешевле просит. А девушка гостиничная Вале ключ выдает безо всяких эмоций. Даже и не спросит - не случилось ли чего у Вали. Сунет ключ и сухо скажет: курить у нас запрещено. И со стаканами аккуратнее - у нас в прошлый раз стакан какой-то негодяй спер. А завтра до двенадцати часов покиньте нашу прекрасную гостиницу. Горничная убирать придет. И ваше общество нежелательно.
А Валя в номер идет рыдать. Очень ей грустно. И дом ведь есть у нее родной, и муж любимый, а она тут, в казенном номере, одиноко страдает. И Сереже все равно это. Напишет мужу даже сообщение. “Сережа, я в гостиницу “Все четыре стороны” ночевать отправилась. В ту, которая в доме соседнем. Не могу с твоим равнодушием мириться. Больно подобное наплевательство. Не теряй и не ищи меня”.
А муж ей картинку отправит смешную в ответ. С котом или обезьянкой какой.
И такая история уже с неделю. Но отношения охладились у Шалупкиных месяца три как. Сережа и долг супружеский выдавать почти перестал, и целует совсем уж нехотя.
- Раньше, - Валя мужу каждый день напоминала, - ты целовал меня самозабвенно. И глаза закрывал. И прямо вот так целовал, будто расстаемся навеки. На работы расходились - целовал. Приходили - так уж целовал. Слушал про все мои затруднения. Поддерживал и извинялся. А щас чего за котовасия в наших отношениях?
- А я чего-то страшно устал, - Сережа ответит, - за день прямо не присел. Пожрем давай. Да на боковую.
Валя уже, конечно, на всякий манер эту ситуацию преломить пробовала. И поддерживала супруга. И обнимала его каждую свободную минуту. И белье приобрела соблазняющее. Два комплекта. И похудела на три кило. И духами обливалась дорогими. А муж чихнет, нос почешет. И спать равнодушно идет. Или коллегам котов смешных шлет, гогочет себе в ночи.
А ведь всего пять лет они женатые. А через десять лет что будет-то, коли сейчас уже два комплекта незамеченными остались? Даже страшно Вале так далеко заглядывать.
А последней каплей отпуск грядущий стал.
- Проведем его только вдвоем, - Валя мужу сказала, - запремся в квартире. Из кровати носа не покажем. Любовь пусть будет страстная. Неделя блаженства. Мелодрамы, кофе, круассаны. Молоко прям и мед. Я комплект новый нацеплю.
А Сережа чихнул, нос почесал.
- Не, - говорит, - я же с ребятами сплавляться по реке хочу. Всю неделю прямо сплавляться будем. Жен с собой не берем, конечно. Не женский это отдых. Активный слишком. Опасно на реке. В позапрошлом году чья-то жена чуть не утопла. Вот с тех пор и не берут слабый пол сплавляться. А ты, Валя, конечно, запрись в квартире и мелодрамы смотри.
А Валя как такое услышала заявление, так сразу серьезный разговор начала. Усадила Сережу за стол. Сама напротив села. Приказала в глаза смотреть. И обсуждать отношения.
- Давай разберем, - сказала она, - наши отношения. Что-то они не такие какие-то. Давай по полочкам все раскладывать будем. Мы только пять лет женатые. А ты уже холодный. Ты ранее пылал, Серж. Ты плавился под моим взором. Ты стенал и лез на стену в минутной разлуке. Ты меня поддерживал и все время извинялся. А сейчас банально вытираешь об меня свои ноги. Я не позволю.
- А я устал, - Сережа зевнул, - и спать хочу.
- Потерпишь, - Валя отвечает, - мы недолго отношения разбирать будем. Часа два от силы посидим.
- Возьми пять тыщ из тумбы, - Сережа опять зевает, - и устрой себе завтра праздник для души. Юбку купи или в кафе сходи с подружкой. Развейся, так сказать.
- Не затыкай мне рта деньгами, - Валя обиделась, - и давай отношения выяснять по всем правилам. Сейчас я тебе выскажу свои претензии, а потом ты мне. Чур, не перебивать только друг дружку. И придем к какому-то консенсусу. Примирение скрепим супружеским долгом. Идет?
- Ну, - Сережа в телефоне кота посмешнее выбирает, - валяй. Выкладывай. Быстрее сядем, так сказать, и быстрее выйдем. И все люди так живут. Чай, не молодожены мы. Лобызаться каждую минуту.
А сам Валины претензии и не слушает ни капельки, а на котов в телефоне украдкой смотрит. И улыбается исподтишка.
И какие тут беседы могут быть? И какой консенсус? Валя тогда окончательно обидится. И на диван идет рыдать. А потом в гостиницу.
“А, пожалуй, прошла любовь у нас, - думает, - говорят, через пятилетие брачной жизни кризис особо ужасный накидывается. И любви конец приходит. Пожалуй, и у нас того. Ах, надо было за Петю замуж выходить. Он такой влюбленный был в меня. Все школьные годы. Он бы так себя равнодушно не повел никогда-никогда”.