Наступила осень золотая. И стала Глаша замечать, что люди странные вдруг сделались. “Небось, - думала она, - осеннее обострение у всех приключилось. Может, и у меня случится - надо бы понаблюдать”.
И наблюдает. Все к себе прислушивается - не захочется ли ей какой-то финт выкинуть. С работы прямо завтра уволиться, к примеру. Или в трамвае на кого-нибудь покричать. Может, и в спячку вдруг свалиться. Но пока как-то держится.
А окружающие, конечно, по полной чудят.
Муж Глашин, Саня, в спячку ушел. Придет с работы и спит. И ночью спит. И на работе тоже иногда спит. И только просит его не сильно тревожить. “Обострение у меня, - муж Глаше говорит, - и лучше бы держаться тебе подальше. Свет погаси и не шуми. С первыми заморозками очухаюсь”.
А коллега Глашина, Ирина Петровна, в другую крайность ударилась. Хоть она и главбух. И бабушка пяти прекрасных внуков. Втайне в курабье повидло теперь выгрызает. А печеньки обратно в вазочку складывает. А коллектив смотрит в вазочку и удивляется: что за хулиган у них завелся? А главбух больше всех удивляется.
- Найду, - Ирина Петровна говорит, - и руки повыдергиваю! Ишь, повидло она любит!
“О, - Глаша думает, - вот осень-то человека долбанула”.
И на бухгалтера с опаской поглядывает - мало ли чего она еще отгрызть захочет. Всякое бывает осенью.
Соседи еще захандрили. Раньше-то культурные были. Все “доброго дня” и “будьте добры” с “позвольте” говорили. И очочки на носах поправляли. А сейчас мешок с мусором на площадку выставят и прячутся дальше хандрить. А Глаша о мусор запинается. И нос в плащ прячет - опилки кота Вильгельма в мешке у соседей хранятся.
И даже сын Валерик вредничает! Перчатки в детсаду теряет без устали. И ежели пришить эти перчатки к резинке - все равно потеряет. Вместе с резинкой, курткой и чешками.
И что поделать с этой осенью? Да ничего. Заморозков первых ждать. Всем тогда людям бодрее жить сделается.