Более всего Федя опасался, что жена его будущая однажды поправится. Вот женится он, допустим, на пятидесяти невестиных кило. На звонкой такой девушке. А в процессе жизни супруга эта станет вдруг матереть. И вот уж весы сто кило запоказывают ей в один прекрасный момент. А супруга лишь рукой махнет: нормально, мол, Федя, хорошего человека должно быть много-много-много.
И что тогда? Как жить в такой ситуации? Многие ведь мужчины сталкивались. И не все с такой метаморфозой справлялись. Некоторые впадали в страшную апатию.
Невесту потому себе выбирал Федя из семьи астенической. Там и папа чахлым созданием смотрится. И мама, тетей Зиной ее все звали, еле ноги носила. Звенит прямо косточками тетя Зина.
Вот из такой семьи и выбрал Федя. Чтобы, значит, наследственность удачная. Невеста Оля - на папу и маму похожая. Тоже худющая. Не ясно даже в чем душа там держалась. От небольшого ветра Олю над землей даже подбрасывало. А от большого - искать приходилось невесту по соседним микрорайонам.
И женился Федя на стройной Оле. И живут они уж почти целый год. И еще бы лет сорок жили припеваючи. Но начала вдруг Оля эта поправляться. Круглеет прямо с каждым днем. Щеки у нее нарисовались и складка на животе наметилась. И в ветренную погоду безбоязненно супруга уже прогуливается по улицам.
Федя, конечно, жене сразу на вид проблему поставил.
- Чего-то, - сказал он строго, - ты бороветь, родная, начала. Щеки вон нарисовались. И на животе зачем-то складка. Я полноватых женщин не сильно обожаю в мужском смысле. У меня сразу какая-то несостоятельность возникает в организме. Вот и намедни…
А Оля, вместо того, чтобы сразу худеть обещать, радостно пончик есть стала. Ест - будто так и надо. И Феде еще пончики предлагает.
- Пончик-то брось, - Федя насупился, - это от него щеки, небось, округлились. Таким макаром и до ожирения докатиться легко возможно. Бросай, говорю!
- Еще чего, - Оля хихикнула, - я пончики обожаю. Но ограничивала себя до поры. Боялась на маменьку свою похожей сделаться. Она у меня пышка ужасная.
- А какая это пышка, - Федя интересуется, - тетя Зина ваша едва живая ползает. Худющая такая женщина. Без слез не взглянешь.
- Так тетя Зина, - Оля говорит, - мне мачехой приходится. А маменька у меня - редкая пышка. Живет за океанами давно. С молодым полюбовником. Сбежала от бати в позапрошлом году. Нашло на нее чего-то.
- Так у тебя наследственность, - Федя за лоб схватился, - имеется?!
- И наследственность имеется, - Оля радостно отвечает, - и аппетит завидный. Замуж я выскочила - теперь могу ни в чем себе не отказывать. Ты же меня, Федя, любой любить станешь? Обещал в ЗАГСе. И в горе, и в радости. Но ты шибко не беспокойся. Может, я батину родову получилась. Там все задохлики. Сильно не разъемся, небось. Так, чуть заматерею.
И за второй пончик хватается. А потом и за третий. Жует себе радостно.
А Федя практически в обмороке лежит. И сцены ему жуткие в голову лезут. Вот станет Оля сто сорок кило вскорости. Три подбородка, само собой, заведет. И руки-ноги будто столбы электрические. Живот основательный. Будет питаться с утра до ночи. И львиная доля бюджета на прокорм ее отправится. С утра десять пончиков навернет, в обед кастрюлю супа. Вечером - еще кастрюлю. И салом закусит. А одежда на нее будет требоваться особая - по специальному заказу. И стоить она будет миллиарды. А в шкафах залежи одежды старой валяться будут. Их супруга до похудения оставит. И будет Федя среди куч жить. Босой, нагой, голодный. И с женой Олей. Которая весом в целое стадо зажиточного барановода.
“Ой-ей, - Федя думает, - вот ведь сюрприз. Чего делать-то, люди? Все деньги будут на супругу утекать. А мне любовницу искать придется. Организм-то намедни серьезно вот сбоил”.
Пошел в люди. С товарищами супругу обсудил. Все товарищи опасение дружно подтвердили.
- А так оно и будет, Федор, - сказали они, - как пить дать. Мы-то давно женатые. И у всех у нас одна картина. Супруги круглые. Мы их в спортзалы гоним буквально мешалками. А они не гонятся. Кушают пончики. А нам, жены наши заявляют, тоже поесть хочется. Мы тоже люди. А вы нас любите как уж есть. Иначе мы на вас обидимся. Что женились вы не на личности, а на оболочке внешней. А уж как потомство родили жены - так и вовсе. Прямо обижаются. Мы вам, говорят, детей родили. А вы нас в спортзал.
- Ой, страшно, - Федя пугается, - но живете ведь? Не развелись еще? Не сбоят организмы-то?
- Живем, - товарищи вздохнули тяжко, - и организмы сбоят, но куда деваться. Ипотеки у нас и детей мал мала. А ты не иди по нашему порочному пути. Ты, Федор, сразу провоцируй мадаму свою на похудание. Чуть щеки округлились - тут и ты с провокацией выскакивай. Начинай на теток заглядываться, которые в бараньем весе. Демонстративно прямо пяль глаза на них бесстыжие. Пусть побеспокоится супруга. А ежели в интернете фото красотки тощей заметишь, то сразу пиши ей комплименты. Цветистые, со страстью чтобы. И Оле показывай. Пусть переживает. Если грамотно все обстроишь, то уже завтра гантелями супруга с утра греметь станет. А от питания любого откажется вовсе.
- А коли вдруг влюбится красотка, - Федя глазом сверкнул, - которой комплименты писал? Бывает ведь такое. Интересненько тогда получится. И красотка за мной бегает со своим бараньим весом. И Оля гантелей из комнаты гремит. Начнутся всякие страдания, муки выбора, расставания и встречи. Ох, какая жизнь начнется-то. Не жизнь, а сказка.
Жмурит Федя глаза. И пузо втягивает. Представляет как красотка за ним бегает. Прямо жить без него не может. И организм его не сбоит, а обратное совсем вытворяет в обществе этой красотки.
- Очень может, - товарищи поддержали, - такая ситуация сложиться. И даже, Федор, пуза не втягивай. Живот у мужчины - это будто авторитет. Мы и сами того, авторитетные. И подбородки под бородами умело скрываем. Ты тоже бороду отрастил бы. Для надежности. Штабелями тогда красотки начнут укладываться.
И пошел Федя домой. Бодрый идет. Всю апатию у него будто рукой сняло. Про красотку мечтает. И как Оля сначала испугается, а потом гантелями махать начнет круглыми сутками. И бороться с наследственностью за Федю станет усиленно. А красотка тоже молча подобное терпеть не станет, тоже в борьбу полезет.