Хотя я и удачно раздал/пристроил бОльшую часть своей библиотеки, стеллажи еще не разобраны и на них еще немало чего непристроенного.
О таких дорогих мне экземплярах я уже несколько раз рассказывал, но то были классические, проверенные временем и безусловно авторитетные книги.
На этот раз речь пойдет о прямой их противоположности. Уникальной, поскольку ее, наверняка, никто не читал и даже не видел – поскольку она и не изданная вовсе. Так зачем о ней писать? А затем, что история ее достойна внимания и поучительна. Да и затем, в конце концов, что стоИт же она у меня на опустевших полках – и будет стоять, пока есть полки и есть я.
Сюжет этой истории – как и положено качественному сюжету – имеет предысторию, собственно, событие, и - не то чтобы эпилог, но наводящие на философское настроение послесловия.
Предыстория.
В конце 70-х годов я познакомился со студентом нашего факультета, учившимся на несколько лет позже и тоже увлеченным кактусами. Но куда серьезнее. Еще школьником он стал кактусоводческим лидером в своем городе, и как о кактусовом феномене о нем писали солидные газеты.
Иногородний студент, жил он, естественно, в общежитии и со своей уникальной коллекцией кактусов навсегда расстался.
Но не расстался с идеей и увлеченностью. Закончил Кафедру высших растений, поступил в аспирантуру и темой диссертации выбрал – догадайтесь … кактусы!
Кстати, его отличная диссертация была первой и последней известной мне настоящей отечественной научной работой по этой группе растений. Конкретнее: это было основательное и многогранное исследование систематики одной из групп – эпифитных кактусов (вот тогда и я проникся к этим растениям).
В период проведения его работы все складывалось: незаурядные способности, настоящий научный энтузиазм, фундаментальное биофаковское образование, тогдашние-современные технологические средства, богатейшие в Москве библиотеки. Все складывалось – кроме одного: природного материала – собственно эпифитных кактусов. Которых в коллекциях было очень-очень мало, а экспедиции в места их произрастания – это из области тогдашних фантазий, тем более – аспирантских.
Молодой энтузиаст ездил по старейшим советским ботаническим садам в поисках нужных растений, списывался с зарубежными коллекциями. Но посылки с живым материалом из-за границы тогда получить – практически невозможно было получить. А помимо того, получению кусочков растений из чужестранных коллекций препятствовало еще одно немаловажное обстоятельство: исследовательская ревность, она же - научная этика. Обладатели и кураторы научных коллекций не спешили делиться редкими материалами с другими учеными, тем более – чужестранцами.
Конечно, необходимое он набрал. Но далеко не все, что требовал пытливый ум. С горечью рассказал мне про выдающегося западногерманского коллекционера-любителя – обладателя самой обширной и ценной коллекции как раз эпифитных кактусов (вот бывают же такие чудесные чудаки). Звали того господина Эрнст Эвальд. К науке он, насколько я понимаю, никакого отношения не имел – просто такое в нем когда-то проявилось редкое увлечение, он этому увлечению отдался с немецкой основательностью и достиг/превзошел.
Этому самому Эвальду приятель-аспирант писал с просьбой поделиться теми растениями, которых ни у кого, кроме Эвальда, не было. И получил сухой и сдержанный отказ: не делится он растениями, поскольку исследует их сам (кому нужны конкуренты). Но адрес г-на Эвальда приятель мне дал, и я написал немцу уже сам, поскольку к тому времени заразился увлеченностью эпифитными кактусами.
Не знаю, может оттого, что я писал по-немецки (когда-то немецкий был главным языком в школах), а может из-за полного отсутствия в моих письмах какого-либо расчета – только интерес/любопытство, но Эвальд отвечал любезно и доброжелательно, и даже пару раз присылал мне коробочки с черенками невиданных растений. Уж не вспомню, какими перекладными эти коробочки до меня добирались. Но большинство тех растений жили у меня в коллекции – удивляли и радовали. Науке они уже не послужили: приятель-аспирант к тому времени блестяще защитился и вернулся в свой родной город, где стал светилом ботанической систематики мирового уровня. Впрочем, кактусы забросил совершенно.
Такая вот предыстория.
Само событие.
Под Новый, 1993 год, я неожиданно получаю увесистую бандероль от Эрнста Эвальда. Не письмо, не кусочки растений (которые в то время было уже гораздо проще получить из-за границы) и не новогодний подарок. Это был препринт (предпубликация) книги Эрнста Эвальда – монографии “Die Epiphytischen Kakteen” («Эпифитные Кактусы»). Очевидно, обобщающий труд и его многолетний опыт познания этими растений. 332 машинописные страницы с вклеенными цветными фотографиями - оригиналы, сделанные несколькими фотографами (сам Эвальд, очевидно, не фотографировал).
Напомню, препринт – это практически готовая к опубликованию книга. Его рассылают для ознакомления тем, кто вовлечен в процесс издания, перед запуском книги в тираж.
Не знаю, почему Эрнст Эвальд прислал его мне. Ни редактировать, ни рецензировать ЭТО я никак не мог – для него (да и на самом деле) в этой области биологии я был всего лишь любителем-энтузиастом, хотя уже и с приставкой «dr.» по международным стандартам.
В полуофициальном приложенном письме г-н Эвальд просил использовать книгу только для моих личных задач, не цитировать ее, не копировать, никому не показывать – пока она не будет издана.
Мне ситуация видится так: судя по всему, Эрнс Эвальд был довольно закрытым персонажем – я не встречал его публикаций в журнале Немецкого кактусового общества «Kakteen und andere Sukkulenten» (не уверен даже, что он состоял в этом обществе) и, похоже, написанная книга была его единственным серьезным кактологическим вкладом. Он ее лелеял, предвкушал и немного торопился этим своим предвкушением поделиться. Вот и прислал ее мне, заинтересованному любителю. А не критичным и ревнивым коллегам.
Что было дальше.
Книга так и не вышла в свет. Не знаю, почему. Писем от Эвальда я тоже больше не получал. И как-то забылось – много же переписок сменяли одна другую, да и много тому лет.
В 2006 году я приезжал в Бонн на конференцию по своей специальности, ну и конечно выкроил время выбраться в знаменитый Боннский ботанический сад, который не столько сад, сколько крупный научный центр. И директором которого тогда был профессор Вильгельм Бартлотт, яркий человек, крупный ученый и главное – ведущий в мире специалист по эпифитным кактусам. И конечно, я поинтересовался у него, что/как с Эрнстом Эвальдом. Непосредственный Бартлотт искренне удивился: а ведь и правда, что-то давно он ничего не слышит об Эвальде – «умер, наверное» - просто сказал он. Ни про судьбу уникальной коллекции, ни про книгу он ничего не знал. Таковы исторические пределы личных коллекций и неопубликованных книг.
Но это не значит, что господин Эвальд был профессору Бартлотту никто: в 1995 г. Бартлотт вместе с другим кактологическим светилом, Найджелом Полом Тэйлором, описали новый и довольно заметный вид рипсалисов, а назвали его в честь Эрнста Эвальда – Rhipsalis ewaldiana.
Этот рипсалис я впервые увидел в нашем ботаническом саду в 2011 г. – уже довольно солидный куст, явно не первый год рос. А потом стал эти рипсалисы регулярно замечать в массовой продаже. Быстро же совсем недавно описанное растение так широко распространилось!
Впрочем, из природы этот вид не известен, как-то сам появился и распространялся в культуре, пока на него не обратил внимание в своей коллекции как раз … Эрнст Эвальд! И прислал Вильгельму Бартлотту для экспертного заключения.
Рипсалис эвальдинана – не самый яркий представитель рода. Но и хорошо узнаваемый, с другими не спутаешь. У него тонкие – несколько миллиметров – длинные и уникально ребристые сегменты стебля: 3-4-гранные. Более крупные – по сравнению со многими другими популярными рипсалисами – цветки: до 2 см диаметром.
Те, кто дочитал до этого места, приготовьтесь – пост-история еще не закончена.
Потому что, напомню, я же решил пристроить в хорошие места свою библиотеку. И вполне успешно в этом преуспел.
И вот посмотрел на этот уникальный и уже архивный препринт – его-то куда/кому?
Мои любимые академические и университетские библиотеки дружно не берут. Они и от настоящих, раритетных книг отказываются: хранилища переполнены, персонал перегружен и книги – даже самые распрекрасно-удивительные, но которые никто и скорее всего никогда читать не станет, – это просто мертвый груз. Не могут быть живые библиотеки хранилищами навсегда уснувших письмен.
Тогда написал немецким коллегам – их же замечательный соотечественник, их же классных архивов достойное пополнение. Коллеги там в Германии друг с другом посоветовались и ответили, что не знают, куда можно было бы передать эту уникальность. Любопытно – да, памятно – да, но ценно ли на самом деле, нужно ли хоть кому …
Никому, что естественно.
Так что постоит у меня, то ли книга, то ли нет. Пока еще не разобраны стеллажи.
Про содержимое книги.
Боюсь оказаться правым, но, похоже, догадываюсь, почему книга не была издана. Нет, она полноценная, грамотная во всех отношениях – вполне могла бы быть неплохим справочником для своего времени (потому что уже лет через 10 вся систематика эпифитных кактусов революционно преобразовалась). Вот только больше ничего в книге нет. Нет того, что неподвластно времени и что нужно, полезно всегда. Идеи, анализ, собственные данные и собственные взгляды. Интересный текст, в конце концов.
Эрнст Эвальд – человек серьезный и основательный, очевидно, побоялся излагать свое мнение, свои взгляды, свой опыт. Лишнее слово опасался написать. Предпочел – от греха подальше – просто компилировать написанное в других книгах, докторами и профессорами, с которыми постеснялся встать в один ряд (о, какой это не редкий пример в мире специальной литературы!). Полистав препринт, вы ни за что не догадаетесь, что его автор собрал уникальную коллекцию, прожил с этими растениями бОльшую часть своей жизни, знал про каждый вид и про каждый экземпляр такое, что ни из каких справочников не вычитаешь. А то, что сейчас лежит передо мною в аккуратном переплете, мог напечатать и ушлый автор, сам этих растений в глаза не видевший.
Так что, увы, Эрнст Эвальд не дождался издания этой единственной книги, а свою самую важную, сокровенную книгу так и не написал. И упоминания о нем я не нашел ни в Немецкой Википедии, ни на сайте Немецкого кактусового общества (там есть исторический список членов Общества, насчитывающий более 7 тысяч имен).
Зато в оранжереях любого ботанического сада можно увидеть рипсалис эвальдиана. Пусть даже никто не вспомнит, кто это – Эвальд.
