Мимо провезли кого-то на каталке, Павел Петрович и не рассмотрел, кто это. Заиграл телефон:
- Про больницу мне сказать хотите?
- Хотим. Ты уже в курсе? Ну да, у тебя там жена. Опроси, составь документы. Там девушку нашли с ранами.
- Да, я уже здесь. Сейчас займусь этим.
- Вот и хорошо, а то совсем людей нет. Просто зашиваемся. Может, вернешься к нам?
- Нет уж, я следователем набегался. Буду дальше участковым работать.
- Работай, Аниськин наш. Нот подумай над предложением.
Начальство отключилось.
Павел Петрович пошел к бригаде скорой:
- Здравствуйте.
- Вы уже тут, Павел Петрович:
- Тут, Леночка. Рассказывайте, что случилось.
- Вообще дело случая. Ехали после вызова. Там бабушке было плохо, поставили уколы, в больницу ехать она отказалась. Адрес потом дам. Отъехали от поселка. Получается, километра три?
- Да три где-то, - подтвердил шофер.
- Вот, и тут у Митрича живот закрутило. Решили мы остановиться, была опасность, что не доедем до цивилизации. Дальше Митрич расскажет.
Митрич – пожилой шофер, кивнул согласно.
- Да, живот как-то сильно прихватило, я остановил на обочине, Ленка закрылась внутри. Мы открытой машину не оставляем. Бегу я подальше от дороги, чтобы кусты, значит, погуще были. Зелени-то еще мало, только распускается. Не хотелось светить филеем, чтобы с дороги видно было. Отбежал я подальше, устроился. Дела сделал, а обратно чуток в сторону отклонился, когда шел. И вижу – что-то светлое лежит. Из-за листьев и сучьев точит. Я подошел, а там рука. Я закричал, Ленке позвонил.
- Кричал так, что и без телефона до машины докричался. Я вышла, машину закрыла и бегом на голос.
А Митрич уже листья раскидывает. Он пульс померял на руке, вроде есть.
- Да, пульс был, и рука теплая, не холодная. Уж пульс-то за 25 лет работы я мерить научился. Раскидал я сучья и лисья старые, а там девушка, вся изрезанная.
Лена продолжила:
- Спасло ее то, что одежда такая, тканевая, пристала к ранам, и как-то перекрыла кровь, сильно не текла. Присохла, что ли. Непонятно. Но явно пролежала недолго, раз еще была живая.
Мы ее в машину и сюда. По дороге позвонили, чтобы хирург был.
- Да там живого места нет.
Павел Петрович задумчиво кивнул:
- Напишите сами все.
А сам позвонил на работу, начальству:
- Надо место обследовать и зафотографировать. Там действительно криминал. Кто-то очень сильно поиздевался над девушкой.
- Ох, Петрович, подкинул ты нам дело. Мы все сделаем, но расследуешь ты, как хочешь. Просто некому.
- Помогу, хотя это не мое дело.
Он поехал домой, приготовил ужин. Варя приехала почти в три часа ночи.
- Совсем без сил. Такое ощущение, что на ней ножом рисовали. Линии, геометрические фигуры. Раны разной глубины. Все вроде сделала, зашила, сейчас в реанимации.
- Выживет?
- Должна. Тут еще добавляется то, что она ребенка ждет. Срок вроде небольшой, но и убирать его нельзя. Мне кажется, именно этот малыш ее сберег. Хотя это мистика, и мои суеверия.
- Может, и сберег. Ешь, и ложись спать. Кстати, сколько ей лет? Документы какие-то были при ней?
- Документов нет, на вид – лет 20-22, не больше.
-Есть не буду, спать хочу, сил нет. Устала очень.
Утром Варвара Ивановна умчалась на работу, а Павел Петрович засел за телефон. На всякий случай отправил запрос: не отпустили ли случайно его давнего знакомого из больницы. А то раз выпустили, так столько жизней он забрал.
***
Про события, которые вспоминает Павел Петрович, можно прочитать в подборке «Деревенский детектив». Начало этой подборки тут
***
Но это он сделал так, для подстраховки. Почерк был другой. Алексей так не рисовал на жертвах. И, может, это разовое нападение? Но кому могла помешать эта девушка?
Узнать это можно было только опросив ее. Но Варя не пустит, девушка в реанимации, спит, и пытается выжить.
Он утром приехал в отдел:
- Заявлений в районе не было о пропаже девушки, светловолосой, лет 20-22.
- Таких не было.
- А по городу.
- Надо смотреть. Изучай, Петрович.
Варя позвонила:
- Девочка пришла в себя, но пустить – не пущу. Слишком слаба. Как зовут – не помнит. И откуда она – тоже не помнит. Сказала только фразу: «темно, страшно, и кто-то следом шел».
- Ох, нелегкое дело это будет, как я понимаю, - мрачно сказал Павел Петрович.