В третьей статье цикла о Ме-109 поговорим о тактике его применения.
Авиация в Германии была создана вновь в 1934 году и немцам во многом приходилось начинать с чистого листа.
Благо у них был богатый опыт участия в воздушных сражениях Первой мировой войны и поддержка первых лиц государства, так как и Герман Геринг и Рудольф Гесс были фронтовыми летчиками.
В классе истребителей ставка была сделана на Ме-109, так как простота его конструкции и технологичность изготовления позволила сравнительно быстро оснастить подразделения люфтваффе новой техникой.
Из-за того, что Ме-109 был единственным и неповторимым в своем классе, немецким пилотам приходилось полагаться исключительно на его качества и способности.
Но первые бои в Испании показали, что "мессер" не имеет ощутимых преимуществ по скорости над республиканским И-16, самолетом предыдущего поколения, вся аэродинамика которого рассчитана на скорость не более
500 км/ч.
На "мессер" был срочно установлен более мощный двигатель Даймлер-Бенц
DB 601 в 1100 л.с и он, получив значительную прибавку в скорости, заиграл новыми красками.
Но в "битве за Англию" оказалось, что Ме-109 трудно тягаться с более маневренным "Спитфайром" и да и малый запас топлива заставлял избегать ближнего маневренного боя, так называемой "собачьей свалки"(dogfight).
Так как других современных истребителей в Германии на тот момент не было,
немецкие пилотам пришлось приспосабливаться к ведению воздушных боев на Ме-109, у которого было одно реальное преимущество - это скорость.
По опыту боев в Испании и в небе Англии была разработана тактика ведения воздушного боя на Ме-109, с учетом его достоинств и недостатков, которая впервые в полном объеме была применена в 1941 году во время операции "Барбаросса".
Вот основные принципы этой тактики.
Принцип первый.
Переход от громоздкой и трудноуправляемой на высоких скоростях тройки самолетов (наследие Первой мировой - правый и левый ведомые) на более устойчивую и гибкую пару самолетов.
Это было поистине революционное решение, до этого во время боев и в Испании, и на Халхин-Голе, и во время"битвы за Англию" во время воздушного боя строй самолетов обычно распадался на одиночек.
Вроде очевидное решение, но ВВС РККА на пару самолетов вместо тройки официально по приказу перешли только в 1943 году, а до этого была по-сути самодеятельность.
А вот как в 1941 году летали летчики ВВС Британии под Мурманском.
"Вначале у них был строй звена интересный — ромб. Трое идут обычной тройкой — ведущий и два ведомых, а четвертый позади них крутит «восьмерки», — как вертикальные, так и горизонтальные — контролирует заднюю полусферу. Они вот с этой тактикой к нам пришли, а мы ведь уже парами летали. Мы попробовали, слетали раз или два этим «ромбом», и больше к нему не возвращались. Во-первых, летать тройкой само по себе плохо, а во-вторых, этому четвертому, который сзади, вообще деваться некуда. Если он влево, и «тройка» в этот момент влево, то того и гляди столкнутся, если он влево, а «тройка» вправо, то потом он их не догонит и его, как правило, сбивают.
Потом и англичане, на нас глядя, где-то с конца 1941-го, стали постепенно переходить на пары. Очень постепенно, у них этот переход надолго растянулся. Каких-то других особенностей тактики я у англичан не заметил."
Голодников Николай Герасимович. Я дрался на истребителе (пять сбитых Ме-109, летал на И-16, Харрикейне, Р-40 и Аэрокобре).
Принцип второй
Почти полный отказ от ближнего маневренного боя и переход к тактике "ударил- убежал".
Принцип третий.
Ведение ближнего маневренного боя допускается только в случае численного превосходства, чтобы свои "лишние" самолеты приходили на помощь атакованному камраду, на "хвосте" которого висит более маневренный противник.
А локальное численное превосходство немцы умело создавали вплоть до конца войны.
Добившись превосходства в воздухе летом 1941 года, немецкие пилоты в основном перешли к практике "свободной охоты" и тут впали в опасную крайность, так как главным для них стало увеличение личного счета и поэтому они частенько забывали о прикрытии своих ударных самолетов. Это привело в конце-концов к тому, что бомбардировщики у них закончились и ударные действия стали выполнять "фоккеры", которые полностью заменить бомберов не смогли.
К 1943 году ситуация на Восточном фронте изменилась.
Так как в начале войны большая часть советских самолетов была уничтожена на земле, их пилоты остались живы. И именно эти пилоты, еще с довоенным опытом, смогли выстоять в самые трудный период 1941-1942 года.
А в 1943 году советская промышленность окончательно перешла на военные рельсы и на фронт стало поступать больше самолетов, чем немцы успевали сбивать.
В начале войны немецкие летчики были очень сильны. Они пилотировали очень хорошо, стреляли великолепно, практически всегда действовали тактически грамотно и очень хорошо взаимодействовали между собой в бою. Особенно взаимодействие поражало, не успеешь в хвост ему пристроиться, как тебя уже другая пара у него из-под хвоста «отшибает». В начале войны летчики у немцев были подготовлены (я не побоюсь этого сказать) почти идеально. Они хорошо организовывали и использовали численное превосходство, если очень было надо, могли и в «собачью свалку» ввязаться. Любить «свалку», не любили (это чувствовалось), избегали как могли, но если очень было надо, то могли и ввязаться — мастерство позволяло. Опять же, у них постоянное численное преимущество, и, поверь мне, они этим пользовались очень хорошо. Кроме того, по ТТХ немецкие самолеты в большинстве случаев наши превосходили, и немецкие летчики это превосходство очень грамотно использовали. Такого высокого класса летчики у немцев преобладали в 1941 — 1942 годах. К 1943-му мы летчиков довоенной подготовки у немцев сильно повыбили, у них пошли на фронт летчики, качество подготовки которых стало заметно ниже.
Голодников Николай Герасимович. Я дрался на истребителе.
А вот что он говорит в своем интервью о тактике "свободной охоты":
Часто, чтобы бой выиграть — надо сильно рискнуть и переломить бой в свою сторону, а немцы рисковать не любили. Они если чувствовали, что бой равный или только начинает не в их пользу складываться, то предпочитали из боя выйти побыстрее.
— Ну, правильно. В следующий раз «верх возьмут».
— Тут уж когда как, раз на раз не приходится. Есть такие бои, где надо драться «до последнего», никакого «следующего раза». Например, защита объекта или конвоя от атаки бомбардировщиков, прикрытие своих «бомберов». Здесь умри, а прикрытие обеспечь, без всякого «следующего раза». И все-таки был у немецких летчиков-истребителей один крупный недостаток. Могли немцы в бой ввязаться, когда это совсем не нужно. Например, при прикрытии своих бомбардировщиков. Мы этим всю войну пользовались, у нас одна группа в бой с истребителями прикрытия ввязывалась, «на себя» их отвлекала, а другая атаковала бомбардировщики. Немцы и рады, шанс сбить появился. «Бомберы» им сразу побоку и плевать, что другая наша группа эти бомбардировщики бьет насколько сил хватает. Вообще у меня сложилось впечатление, что бомбардировщики не были приоритетны в Люфтваффе. Там приоритет был за истребителями и разведчиками. Одним невероятная свобода действий, другим самое лучшее прикрытие. А бомбардировщики — это так, «утюги». Мол, у них стрелки есть — отобьются, а не отобьются — сами виноваты. Формально немцы свои ударные самолеты прикрывали очень сильно, но только в бой ввяжутся, и все — прикрытие побоку, довольно легко отвлекались, причем на протяжении всей войны. А в начале войны немцы в такие отвлекающие бои ввязывались невероятно легко, поскольку наши истребители всегда были в меньшинстве и по ТТХ наши машины уступали. Т. е. шанс сбить кого-нибудь у немецких летчиков был большой. Они и рады были в любой бой ввязаться, только повод дай. Видно, очень хорошие деньги за каждый сбитый платили. Меня эта «легкость» до сих пор удивляет.
... Понимаешь, в тех местах, где решается судьба войны, летчику летать никогда не хочется. Его туда посылают приказом, потому, что сам летчик туда не полетит, и по-человечески его понять можно —жить всем хочется. А «свобода» дает летчику-истребителю «законную» возможность этих мест избегать. «Свободная охота» — это самый выгодный способ ведения войны для летчика и самый невыгодный для его армии. Почему? Потому, что почти всегда интересы рядового летчика-истребителя в корне расходятся с интересами как его командования, так и командования войск, которых авиация обеспечивает. Дать полную свободу действий всем летчикам-истребителям — это все равно, что на поле боя дать полную свободу всем рядовым пехотинцам — где хочешь окапывайся и когда хочешь стреляй. Это глупость. Не может знать пехотинец, где и когда он наиболее необходим, нет у него возможностей поле боя целиком видеть. Точно также и летчик-истребитель — рядовой воздушной войны — редко когда может правильно оценить, в каком месте и когда он наиболее необходим. Тут правило простое действует — чем меньше у тебя истребителей (да и вообще самолетов), тем более централизованного управления они требуют, а не наоборот. Меньшим числом, но только там, где необходимо, и только тогда, когда необходимо, не отвлекаясь на решение второстепенных задач. Надо сказать, что в Люфтваффе этот момент «свободной охоты» использовался очень сильно в первую половину войны, когда у них было численное превосходство, во вторую половину — меньше. Другое дело, что и пренебрегать «свободной охотой» тоже нельзя. Нам, на отдельных участках, немецкие «охотники» наносили очень серьезные потери .
Надо также сказать, что после воздушных боев на «Голубой линии» Люфтваффе постепенно утрачивали господство в воздухе, и к концу войны, когда господство в воздухе было утеряно окончательно, «свободная охота» осталась единственным способом ведения боя немецкой истребительной авиацией, где они достигали хоть какого-то положительного результата. Где-нибудь «в сторонке» от основных боев кого-нибудь подловить. Тут уже вопрос стоял так — нанести противнику хоть какой-нибудь урон. О серьезном влиянии такой «охоты» на ход войны говорить не приходится.
— Да, но счета немецких асов «километровые», а разве нет прямой зависимости «больше сбил — больший урон врагу нанес — больше сработал на победу»?
— Нет, такой прямой зависимости нет. Тут все упирается в приоритетность задач. У немцев всю войну с этим проблемы были, не могли определиться правильно. Вот тебе пример. При прикрытии своих бомбардировщиков немецкие истребители постоянно отвлекались, ввязывались в посторонние воздушные бои. Получается, что командование Люфтваффе, когда определяло своим летчикам приоритетную задачу, и охрану «своих», и сбитие «чужих» делало одинаковыми по приоритетности. Вот немецкие летчики и выбирали «сбить». Чем все закончилось — ты знаешь.
А вот цитата еще одного летчика, А.Е Шварева:
Свободная охота — это самые лучшие вылеты, ты летишь, ни к чему не привязан. Твоя задача — ловить ротозеев и стрелять.
То есть Ме-109 был своего рода самолет-охотник, но охотники войны не выигрывают, их выигрывает линейная пехота, которой придаются сравнительно немногочисленные егеря. Этот принцип "свободной охоты" в конце-концов привел к поражению в воздушной войне.
Таким образом, тактика "свободной охоты" была выбрана немцами от безнадежности, т.к Ме-109 в руках среднего пилота показывал скромные результаты и был мало приспособлен к маневренному бою.
А ведь даже для тактики "ударил-убежал" нужен опыт:
Кстати, свой первый я сбил именно на «харрикейне». «Сто девятый». Вооружение еще английское стояло. Я тогда ведомым был, а он атаковал ведущего, но недотянул. Влез между мной и ведущим, я его и рубанул, буквально метров с 15 — 20.
Т.е видимо недостаточно опытный немец неправильно рассчитал свой манер, а отвернуть в сторону на маломаневренном на большой скорости Ме-109 не получилось.
— Вот эти немецкие «скороспелые» летчики, они уровень подготовки имели лучше или хуже, чем вы после авиаучилища?
— Хуже. Нас-то хоть пилотировать научили. А эти такой «молодняк»! Их нам на растерзание кинули! Эти немцы вообще ничего не умели. Подозреваю, что и взлетали, и садились они тоже плохо. Мы их много сбили.
У меня на канале есть воспоминания артиллериста Косова, который прошел всю войну, вот выдержки из его воспоминаний:
Волховский фронт, 1942 год:
Сижу раз под Троицком на блиндаже. Жарко. Надо мной разворачивается ЛаГГ. Еле летит, мотор с перебоями, висят какие-то ошметки. За ним два «мессера». Как в тире, по очереди заходят и расстреливают. Рядом под церквушкой стояла наша зенитная батарея. Они как раз обедали. Вдруг оттуда одиночный выстрел. Пук!! И 85-миллиметровый снаряд попал прямо в центроплан одного «мессера». У того – раз, крылья сложились и отлетели. Не видел бы – не поверил. Второй «мессер» повернул, дал с перепугу такой с дымом форсаж и рванул. Наш истребитель сел на поле, рядом, на нем живого места нет. Удивительно, что не загорелся. Вытащили оттуда летчика. Живой, белобрысый, мордастый.
А то я видел – нашего ЛаГГа лупит «мессер». Наш сел на поле перед лесом. Повезло, там были пеньки. Попал бы на них – остались бы только клочья. А «мессер» не выскочил из пике и попал в верхушки елей. Разлетелся буквально на мелкие кусочки. Наш летчик выскочил из кабины и погрозил кулаком.
– Раньше, там, надо было пугать, – говорю я ему.
А вот уже 1945 год:
По дороге на нашу колонну налетели «фокке-вульфы»: их использовали и как истребители– бомбардировщики. Восемь штук. Стали клепать голову колонны. Я свернул своих в лес, сам выскочил на «виллисе» на опушку, смотрю прямо из машины. Вдруг – летят два наших Ла-7. Первый прямо с хода всадил в брюхо выходящему из пике «фокке-вульфу». Его напарник шел слева, грациозным пируэтом перестроился вправо и точно таким же приемом влепил второму «фокке-вульфу». Остальные бросились врассыпную.
Таким образом во второй мировой войне перед истребителями РККА и люфтваффе стояли разные приоритеты -для истребителей РККА- это обеспечение действия своих ударных самолетов, а для люфтваффе - количество сбитых. Что для Германии закончилось полной и безоговорочной капитуляцией, а раньше говорили просто - сдался на милость победителя.
А ведь в конце войны были разговоры, что всех немцев переселят подальше на север, и хотя это осталось разговорами, после войны было принудительно выселено примерно 10 млн. этнических немцев, в основном из Польши, Чехословакии, Югославии и Венгрии, а также из советской Восточной Прусии. При переселении погибло примерно 0,8 млн. немцев, в основном от болезней и голода.
И в заключении немного статистики, которую нашел в Интернете:
Потери ВВС стран - участников Второй мировой войны:
На первом месте - Япония: 60 750 убитых пилотов.
На втором месте - Германия: 57 137 убитых пилотов.
На третьем месте - Англия: 56 821 убитый пилот.
На четвертом месте - США: 40 061 убитый пилот.
На ПЯТОМ месте - СССР: 34 500 убитых пилотов.
В годы Второй мировой войны авиация воюющих стран потеряла:
1. ВВС Германии: 85 650 самолетов;
2. ВВС Японии: 49 485 самолетов;
3. ВВС СССР: 43 100 самолетов;
4. ВВС США: 41 575 самолетов;
5. ВВС Британии: 15 175 самолетов.
Примечание. Скорее всего потери включают не только пилотов, а весь лето-подъемный состав, в том числе штурманы и стрелки.
За годы войны на Восточном фронте германская авиация совершила 1 373 952 боевых вылета, а авиация СССР - 3 808 136 вылетов.
Для атмосферы отрывок из фильма
Предыдущая часть здесь:
Пишите комменты, ставьте лайки и читайте статьи на канале
Еще о тактике истребителей здесь: