(Эта статья переведена с белорусского. Оригинал — в моем белорусскоязычном блоге, ссылка на который размещена в описании канала.)
* * *
В двух номерах «ЛіМа»* — за 26.01.2024 (целая страница) и за 02.02.2024 (полстраницы) — литературовед, доктор филологических наук, член Библейской комиссии Белорусского экзархата РПЦ (комиссия занимется вопросами перевода религиозных текстов на белорусский язык) Иван Черота обосновывает правомерность употребления в деятельности Белорусской православной церкви слова «Ражджаство» (вызывающий споры вариант обозначения по-белорусски праздника Рождество), ведет речь о недопустимости замены его словом «Каляды» (статья имеет заголовок «Ці можна «Ражджаство» замяніць «Калядамі»?», русск. «Можно ли Рождество заменить Колядами?») и выступает против употребления словосочетания «Божае нараджэнне» (русск. дословн. «Божье рождение», т.е. Рождество), характеризуя его как «[...] выражение, свойственное польскому языку (Boże Narodzenie), а через него закрепленное в белорусской католической среде» (здесь и далее цитаты статьи переведены с белорусского).
В наиболее полном и авторитетном академическом русско-белорусском словаре под редакцией К. Атраховича (в частности, в двухтомном варианте 1982 года и в трехтомном 1995 года издания, см. фото) «Рождество» переводится как «Каляды», без вариантов, а в академическом «Граматычным слоўніку назоўніка» (русск. «Грамматический словарь имени существительного) 2013 года слово «Ражджаство» отсутствует.
Насчет того, что слово «Каляды» не подходит для обозначения христианского праздника, с автором статьи не поспоришь, поскольку Коляды как народный праздник первоначально, в глубине веков, не имели отношения к рождению Иисуса Христа. Да и в нашу эпоху любителям жизнерадостных и мистических гуляний с Козой и звездой не по пути с теми, кто собрался простоять ночь в церкви. Таким образом, разграничить в белорусском языке народный и церковный праздники (Коляды и Рождество) — прекрасная идея, ее реализация поспособствует сохранению нашей культурной самобытности (правда, Иван Черота в контексте своей статьи такую цель не ставит, а печется только об интересах Церкви, утверждая слово «Ражджаство» как средство точной, однозначной и полной передачи по-белорусски смысла христианского праздника). А вот неприемлемость словосочетания «Божае нараджэнне» автор статьи не обосновал: акцентирование его польскости-католическости выглядит не очень сильным аргументом, есть в белорусском языке слово «Бог», есть слово «нараджэнне», и тот факт, что составленное из этих слов название праздника совпадает с польским, не является препятствием для его употребления (совпадение это или заимствование, калька — какая разница?).
Кстати, суть позиции Ивана Чероты, изложенной им аж в двух номерах газеты, на самом деле можно передать очень сжато и просто — вот этими тремя цитатами из статьи: «[...] для Белорусской библейской комиссии исключительную ценность представляет тот словарный запас, которым Православная церковь пользовалась уже более тысячелетия и на законных правах может пользоваться дальше», «При необходимости использовать белорусский язык Православная церковь остановилась на адаптированном церковнославянском варианте — Ражджаство, независимо от того, насколько он нравится иноверным согражданам [...]», «[...] нам навязывают слова (и, соответственно, понятия), заимствованные из чужих языковых и вероисповедательных систем». В общем, «Ражджаство» автор рассматривает как религиозный термин, этакий профессионализм, введенный в употребление Белорусской православной церковью для собственных нужд, и просит не вмешиваться в ее внутренние (так сказать, служебные) дела (но коль уж вынес тему на страницы светской газеты, то пускай будет готов к дискуссионным выпадам широкого круга лиц, в том числе и атеистов, к числу которых относится автор этих строк). Излагает он свое видение темы публицистично, углубляясь в рассуждения религиозного, общественно-политического характера и даже просто отвлеченные, такого толка, как «[...] в каждом конкретном деле есть те, кто его задумывает, кто начинает и кто непосредственно осуществляет».
Статье свойствен дух какой-то непонятно чем вызванной православно-восточнославянской настороженности, недоверия окружающему миру: Церковь имеет право пользоваться своей лексикой — не вмешивайтесь в ее дела, предложенное вами выражение польское — не навязывайте его нам и т.д. Если бы статься такого рода отражала реалии не Беларуси, а какой-нибудь незнакомой белорусскому читателю страны, то можно было бы подумать, что автору довелось пережить религиозные или национальные гонения. Мы же прекрасно знаем, что в Беларуси Православной церкви гарантирована поддержка и защита государства, и вообще вопросам межконфессионального и межнационального согласия уделяется большое внимание, поэтому обижаться православным верующим не на что и бояться некого. Почему же тогда лингвистический вопрос автор рассматривает в столь специфическом ракурсе — в антураже межконфессиональной борьбы и общественно-политической напряженности? Возможно, под влиянием международных событий, поддавшись атмосфере противостояния и ожидания конфликтов.
Конечно же, если белорусские церковные деятели имеют потребность в термине «Ражджаство», то никто не запретит им пользоваться этим словом в своей внутренней жизни, в своей корпоративной экосистеме. Тем более что оно имеет право на существование с точки зрения исторической грамматики (к этому факту Иван Черота тоже апеллирует, но мимоходом, косвенно, издалека: «Так почему же нельзя сохранять слово [«Ражджаство». — С. А.] в форме адаптированной, а вместе с тем и в непосредственной преемственности относительно языка старо(церковно)славянского?»). Но в современных социолингвистических реалиях Беларуси лексема «Ражджаство» имеет трасяночный** колорит, воспринимается как русизм, выглядит нелепо, маргинально, о чем, кстати, говорит и сам Черота, только мягче: «Согласимся, что слово Ражджаство оказывается не самым (близко)соответствующим [так написано в газете: (близко)соответствующим. — С. А.] системе кодификации современного белорусского языка, особенно его фонетики».
Таким образом, согласиться с Иваном Черотой можно только насчет того, что день рождения христианского персонажа нежелательно обозначать языческим словом. Что же касается слова «Ражджаство», то хоть оно и имеет право на существование в белорусском литературном языке, более гармонично вписывается в его систему словосочетание «Божае нараджэнне» (прилагательное «рождественский» нужно передавать тоже словосочетаниями: «пост напярэдадні Божага нараджэння», русск. «пост накануне Божьего рождения» и т.д.). Попытки отвергнуть это словосочетание по национальному (польскость) и конфессиональному (католическость) критериям неприемлемы с точки зрения лингвистики (на любом языке могут говорить представители любых наций и вероисповеданий) и неоднозначны с точки зрения этической и правовой (могут быть восприняты как экстремистские проявления, акты, направленные на раскол общества).
Большинство людей, знающих и любящих белорусский язык, если они не зависят от Церкви (не являются священниками и искренне верующими — строгими блюстителями предписываемого Церковью образа жинзи), вряд ли введут в свой лексикон «Ражджаство». Не обязана лингвистика подстраиваться под религию, и свое чувство языка, свой лингвистический вкус никто из нас не обязан угнетать в угоду тому или иному вероисповеданию.
© Сергей Абрамович, 2024
__________
* «ЛіМ» — сокращенное наименование выходящей в Беларуси газеты «Літаратура і мастацтва» (русск. «Литература и искусство»).
** «Трасянка» — бытующее в Беларуси образное наименование просторечия, представляющего собой смесь русского (преимущественно), белорусского и любых иных языков. В трасянке сочетаются как слова разных языков, так и грамматические формы, особенности произношения. Прямое значение слова «трасянка» в белорусском языке — смесь сена и соломы, приготовляемая для кормления скота при дефиците качественных кормов.
