Вычеркнув из жизни ненавистное место работы и обосновавшись в запущенной съёмной квартире, Кирилл рассекает волны радиоприёмника в поисках информации. Что он ищет среди песен и новостных передач?
Читайте рассказ «Одержимый» Алексиса Мэшина, в котором время для героя идёт немного иначе.
Примерное время чтения — 12 минут.
С огромным почтением и уважением к Настоящим Творцам М. и С. Дяченко
— Ах ты сучонок, — Петрович размахнулся и влепил Кириллу оплеуху.
Здоровенная, похожая на свиной окорок рука размашисто описала в воздухе дугу и смачно влетела Кириллу в ухо. Старший мастер-ремонтник автосервиса, где работал Кирилл, проделывал такое не впервые. Обычно после этого парень «плыл» и плавно опускался на залитый маслом и бензиновыми разводами пол, а громадный Петрович ещё долго орал на него, брызжа в лицо слюной.
Обычно, но не сейчас.
Сейчас было не так. Совсем не так.
Неожиданно для себя Кирилл вскинул левую руку к голове, предплечьем прикрыл голову и развернулся корпусом влево. Локоть при этом острым колом выставился навстречу удару.
Здоровенная, похожая на свиной окорок рука размашисто описала в воздухе дугу и смачно влетела в подставленный Кириллом локоть. Звучный шлепок заглушил вопль боли из лужёной глотки старшего мастера.
Рот Петровича исторг такое обилие матюгов и божбы, что даже машины разной степени разобранности покраснели, если бы могли, конечно.
— Так твою растак, мать твою ё.. в рот…, х… б… и ё… карась, п… гнойный, ох… конь. Я тебя по стенке размажу, в рот вы… и на глаза насру!
— Рот закрой.
«Что я делаю?»
Кирилл спокойно смотрел на Петровича, держащегося за ушибленную руку.
«Что я делаю? Он же меня убьёт. Просто возьмёт и прикончит прямо здесь. Ой, мамочки!»
Но лихорадочное мельтешение мыслей за считанные мгновения было поглощено спокойствием.
— Ах, ты пи…, — Петрович опустил пострадавшую ладонь. Снова размахнулся и попытался ударить кулаком.
Кирилл пружинисто присел, уходя от удара, и кулак свистнул над головой. От такого молодецкого размашистого удара старшего мастера развернуло боком.
Два удара — правой стопой под правое колено, потом под левое. Слоновьи ноги Петровича подогнулись, и грузная туша повалилась на пол.
Подбитая гвоздями подошва сварочного ботинка, упёршаяся в грудь старшего мастера, прекратила поток словесной грязи и вопли боли, льющиеся из глотки Петровича.
— Пасть захлопни и слушай.
Кирилл, сложив руки на колене, по-птичьи наклонил голову направо и смотрел на Петровича.
Он протянул руку, Петрович дёрнулся в ожидании удара и попытался отпрянуть, но Кирилл по-прежнему давил ногой на грудь старшего мастера.
Он не ударил, а достал из нагрудного кармана спецовки Петровича пачку «Примы». Щелчком выбил сигарету и отправил её в рот. Коробка с отравой полетела в угол. Из отделения для ручек Кирилл достал дешёвую китайскую зажигалку, прикурил и небрежным жестом отправил её вслед за куревом.
С наслаждением затянувшись, Кирилл выпустил струю дыма прямо в вытаращенные глаза лежащего на полу.
— Экий ты скупердяй, Василий Петрович, при таких заработках такое дерьмо куришь.
Кирилл покачал головой и с видимым удовольствием, противоречившим словам, затянувшись, продолжил:
— Мог бы что-нибудь поприличней курить, я не говорю про «Мальборо», но уж на «ЛМ» мог бы и раскошелиться.
— Тебе, сопляк, это даром не пройдёт, — прохрипел Петрович.
— Ну почему же даром, любезный Василий Петрович. Сколько у тебя в сейфе, тысяч триста?
«Что я несу?» — пискнул не охваченный морем спокойствия краешек сознания.
Губы старшего мастера скривились, словно он хотел плюнуть в лицо нависшего над ним парня, ещё недавно тихого и забитого, сносившего любые издёвки и придирки. Куда бы он делся, если приехал в мегаполис из периферийного Мухосранска, а паспорт спокойно лежит в сейфе у Петровича. Ну и что же, что золотые руки по части механики. Вот пусть пашет за гроши и спасибо говорит, что угол дают да на пиво и сигареты отстёгивают, ах, да, он же ничего не тратит, каждую копейку матери отсылает.
— Пошёл ты.
— Пойду, пойду. Денежки возьму, паспорт и пойду.
— Щас, возьмёшь, за щёку ты у меня возьмёшь.
— Ай-я-я-ай, зачем так грубо?
Ботинок переместился с груди на промежность старшего мастера и слегка надавил. Вот только Петровичу не показалось, что слегка: ему почудилось, что сейчас под толстой подошвой грубого ботинка хрустнет его нежно любимое мужское достоинство. Он слегка заскулил от страха и боли.
— Ты, Василь Петрович, не ёрзай, а то нога дёрнется — и не баловаться тебе больше с девочками.
Кирилл в две длинных затяжки скурил сигарету, бросил бычок в автомобильную яму и, чуть наклонившись к Петровичу, проговорил:
— Сколько раз ты меня премии лишал? Почитай каждый месяц. А сколько я на тебя ишачу? Да уж третий год. А сколько раз ты мне отпуск давал? Ни разу. А сколько раз под вымышленным предлогом, я повторяю — под вымышленным, ты вычитал у меня из зарплаты штрафные? Сколько? Что молчишь? Ладно, я сам скажу. Каждый месяц. Так что считай эти деньги — компенсация мне за работу на тебя, рабовладельца. Да плюс расчётные, увольняюсь я, да. Ну, так что, шифр от сейфа добром скажешь?
Петрович судорожно закивал. Он уставился в голубые, но какие-то блеклые, словно выцветшие глаза, странно смотревшиеся на скуластом и смуглом лице выходца из молдавской или румынской республики. Петрович пытался лихорадочно вспомнить, какого цвета они были до этого момента — карими или чёрными?
Заплетающимся языком он пробормотал шесть цифр.
— Ну и ладушки, — Кирилл похлопал Петровича по груди. — Ты полежи пока, дорогу я знаю.
Он прекратил давить на промежность старшего мастера и направился в застеклённую будку, откуда Петрович обычно наблюдал за работой авторемонтников.
Глухо пророкотали под ногами металлические ступени. Через стекло будки Кирилл погрозил пальцем пытавшемуся подняться Петровичу. Тот, прекратив шевелиться, откинулся на пол мастерской, бессмысленно глядя в решётчатый потолок.
Кирилл пинком сбил стол, закрывающий сейф, покрутил колёсико замка, дверца лязгнула и открылась.
Смахнув бумаги на пол, Кирилл сгрузил пачки денег в карманы, спрятал паспорт, лежавший на самом дне, в нагрудный карман и вернулся к Петровичу.
— Ладно, прощай, Иван свет Петрович, искать меня не советую, хлопотное это дело, — он усмехнулся своей последней фразе и пошёл к открытой двери бокса.
На середине пути тормознул, вернулся, сдёрнул брезентовый чехол, прикрывающий старенький шестицилиндровый «Судзуки», который он вылизывал последние три месяца. Восстанавливал его буквально по частям из разбитого хлама, привезённого каким-то давним знакомым Петровича.
— Лошадку эту я забираю, вам она всё равно ни к чему, вы ж в классике, как свиньи в апельсинах.
Любовно перебранный мотор радостно и задорно взревел и покатил седока в ночь.
Тёплый ветер ласковым потоком обдувал лицо, лохматя густые тёмные волосы. Мотоцикл возбуждённо ревел под седоком: он тоже наслаждался ночью, скоростью и встречным ветром.
Давненько Кирилл не мчался на железном коне вот так, бездумно, в темноте, километр за километром. Без цели, несясь в никуда, лишь ветер, звёзды над головой и убегающий за спину асфальт.
Примерно час он летел по трассе, уезжая всё дальше от мастерской, ставшей его домом на долгих два с половиной года. Наконец, насладившись скоростью, он покатил к вокзалу.
Там Кирилл быстро сторговался с разбитной бабёнкой, которая стояла у метро с табличкой «Квартира. Часы, сутки». Договорился и снял у неё квартиру на неделю. Недели ему хватит, а что потом? Что потом — это будет решать уже не он. Да и будет ли это «потом»?
Квартира была порядком запущенной. Обшарпанные стены с отслаивающимися обоями, рассохшийся, скрипучий пол. Вместо люстры — одинокая лампочка, висящая на проводе. Тусклая, как душа грешника. Продавленная панцирная кровать с комковатым матрасом, платяной шкаф с облупившимся лаком, старенький радиоприёмник на древнем кухонном столе, сидячая ванная и замызганный унитаз.
Первым делом он влез под душ. Отскоблив с себя грязь и пот, он голым прошёл в комнату — жара стояла страшная.
Скрипнула дверца шкафа, Кирилл оглядел себя в тусклое зеркало. Да, не фонтан — тощий, невысокий, узкоплечий, с впалой грудью. Не мышцы, а одно название. Шапка вьющихся волос, падающих на уши, и цыплячья шея. Для силовых акций тело явно не годилось. Ладно, будем работать с тем, что есть.
Он подошёл к окну, на ходу пнув под кровать грязные шмотки, и настежь распахнул деревянные рамы. Посмотрел на улицу с высоты девятого этажа. В окно радостно скалился рекламными огнями круглосуточный гипермаркет «Переход».
Натянув прямо на голое тело рабочий комбинезон, он не глядя выдернул из пачки несколько тысячных купюр и, хлопнув дверью, спустился вниз.
Кирилл бродил по огромному магазину — он почти опустел, ведь было уже поздно. Сначала ходил просто так, наслаждаясь ощущением свободы и спокойствия. Потом купил в отделе дешёвой одежды пару футболок, трусы, носки, джинсы и китайские кеды. В мясном отделе приобрёл пару стейков — интересно, есть ли в халупе, которую он снял, на чём их пожарить? Кинул в тележку сковороду и острый нож для мяса, достаточно острый, чтобы служить оружием, но недостаточно длинный для того, чтобы менты, если привяжутся, посчитали за холодное оружие. Зачем-то положил в тележку копеечный блокнот и грошовую ручку. Напоследок снял с полки пачку натурального кофе, прижался к ней носом и вдохнул крепкий аромат, прикрыв от удовольствия глаза. Боже, как давно он не пил кофе — целую вечность. На кассе прибавил к покупкам пачку с напечатанным на ней верблюдом и спички. Через час он снова был в квартире.
Сковороды, конечно, не было, как не было и других столовых приборов. Ну, оно и понятно, люди сюда не за едой приходили. Зато были две разномастных чашки, такие же непарные блюдца и закопчённый чайник.
В ожидании, когда пожарится мясо и закипит вода, он присел на подоконник и, перекинув ноги через карниз, закурил. Голова была пуста. Что делать, он не знал, поэтому оставалось только ждать.
Залив кипятком кофе, он накрыл чашку блюдечком и оставил его завариваться. Разделавшись со стейком, он снова присел на подоконник, свесив ноги на улицу, поставил рядом с собой чашку и закурил. Он смотрел в ночь, прихлёбывал горячий кофе, пускал из ноздрей дым, изображая дракона, и ждал. Когда он спрыгнул на пол кухни и прошёл в комнату, ночь почти закончилась и густые августовские сумерки начали сереть. К этому времени были выпиты четыре чашки кофе, а пачка сигарет наполовину опустела.
Блокнот с ручкой легли рядом с приёмником. Телескопическая антенна выдвинулась с лёгким шелестом. Щёлкнул рычаг включения. Он завертел ручку настройки, скользя по радиоволнам. Сначала кроме белого шума и пробивающихся сквозь него потусторонних голосов ничего не было, но вот антенна поймала какую-то станцию, и треск помех сменился голосом.
Сначала он подумал, что это новости, но потом понял — попал на песню, только странную какую-то.
Молодой, чуть запинающийся голос на фоне тревожной музыки говорил:
Мы с девушкой проходили на остановку… После того, как мы услышали тормозной путь, шум... Я развернулся и увидел, что тёмного цвета мазда сбила двоих человек, двоих людей… На нашей стороне, она ехала в центр… Они стояли на… Они переходили дорогу уже на нашей стороне, когда автомобиль двигался по другой стороне по встречке, то есть он пересёк двойную сплошную…
Ручка заскользила по блокноту, корябая линованную бумагу. Чёрт, он, оказывается, левша, и как раньше этого не заметил. Он перехватил ручку другой рукой.
Голос сменился, теперь говорила девушка, сбивчиво и явно волнуясь:
Увидела такую картину… Вот они лежат, получается, вдвоём… Вот мальчик в белой футболке, был там, ходил такой… Был пьяный, потому что от него пахло, вообще… Он такой ко мне подходит и за руку берёт…
Ручка царапала по бумаге.
Мозг выхватывал нужные слова, рука их записывала.
Пошёл припев.
При слове «Бог» он поморщился.
Здесь всё.
Он снова крутанул ручку настройки приёмника. Дальше до самого конца шкалы шли одни шумы.
Он посмотрел на написанное:
Тёмная (чёрная?) мазда.
Мальчик (молодой человек?) в белой футболке.
Слишком мало информации. Его взгляд упал на шкалу — средние волны, ясно, тумблер на боку щёлкнул, переключаясь на FM-диапазон. Вот тут приём был весь заполнен голосами — новостями, музыкой и болтовнёй ведущих.
Он несколько раз пробежался по всем радиостанциям, ничего интересного не услышал. Видимо, на метровых волнах с ним говорить не хотели.
Он закурил, пристально глядя на старенький приёмник. Что ж, попробуем так. Он снова вернулся на средние волны и заскользил по треску и шёпоту, надеясь на подсказку.
Надежды себя оправдали.
Красная стрелка дрогнула, и эфир прорезал голос — слишком высокий и нервный. Вот это уже знакомо. Он улыбнулся вымученно и грустно.
…Она читала мир, как роман,
А он оказался повестью.
Соседи по подъезду,
Парни с прыщавой совестью.
Прогулка в парке без дога
Может стать тебе слишком дорого,
Мать учит наизусть телефон морга,
Когда её нет дома слишком долго.
Отец, приходя, не находит дверей
И плюёт в приготовленный ужин… [1]
Он снова взялся за ручку. Левая рука пачкала бумагу, правая крутила рукоять настройки. Снова помехи, но вот пронзительный писк и томный, завлекающий и обволакивающий женский голос с придыханием произнёс:
…Новый салон мазды на Верхней Ошарской, самые последние модели, любая комплектация и цвет. Приходите к нам! Каждому десятому покупателю зимняя резина в подарок, каждому пятому — бесплатная заправка кондиционера, и всем — ценные подарки. Наш телефон 4567893646…
Шум и треск.
Мало, мало информации. Красная стрелка дёрнулась — поползла вправо. Упёрлась в край шкалы. Движение пальцев — стрелка пошла влево. Очередная сигарета задымилась в уголке рта. Стрелка без устали сновала вперёд-назад по шкале, ловя в потоке шума слова и фразы.
…Открытие новых аттракционов в Парке культуры и отдыха…
…Руки Полины, как забытая песня под упорной иглой.
Звуки ленивы и кружат, как пылинки, над её головой.
Сонные глаза ждут того, кто войдёт и зажжёт в них свет.
Утро Полины продолжается сто миллиардов лет… [2]
…Не плачь, Алиса, ты стала взрослой
Праздник наступил, и тебе уже шестнадцать лет
Прощай, Алиса, погасли звёзды,
И глядит в окно взрослой жизни
Первый твой рассвет… [3]
…Режет небо луч прожектора
Рядом — «чёрные кресты»
Обгораем в этом пекле мы
А штурман просит высоты...
Тысяча сто, тысяча сто, тысяча сто
Смерть в лицо нам дышит
Тысяча сто, тысяча сто, тысяча сто!.. [4]
…Саша очень любит книги про героев и про месть,
Саша хочет быть героем, а он такой и есть.
Саша носит шляпу, в шляпе страусиное перо
Он хватает шпагу и цепляет на бедро… [5]
Строчки в блокноте дополнились надписями:
Девушка
Парк
Салон на Новой Ошарской
4567893646
Парк Культуры и отдыха
Полина?
Алиса? (зачёркнуто)
16
Рассвет (раннее утро?)
1100 (зачёркнуто) 110 (зачёркнуто)100
Саша
Мало, всё равно мало.
«А ты что хотел, дружок? Думал, тебе всё на блюдечке с голубой каёмочкой выложат?»
Он оставил в покое приёмник и устало потёр ладонью лоб. В горле першило от выкуренных сигарет, от кофе шумело в голове и часто-часто колотилось сердце.
Он вырвал листок, положил перед собой, сморщил лоб и прикрыл глаза. Посидел минуту и начал писать:
Девушка молодая (16 лет?) по имени Полина пропала (похищена? убита?) в парке (Парк культуры и отдыха?) молодым человеком по имени Саша в белой футболке на тёмной (чёрной?) машине «Мазда». Похищение произошло рано утром или девушка умрёт на рассвете? 100 — что значат эти цифры? Номер машины?
Он встал, устало заходил по комнате, шаги были полны тревоги и безнадёжности. Потом лёг на тонкий матрац.
«Что ему всё это даёт? Похищена девушка. Кто она? Как давно похищена? Кем? Что ей грозит? Девушку надо найти, помочь ей? Как?»
Он снова сел за приёмник. Ещё минут тридцать сквозь треск и завывание помех пытался поймать голоса — тщетно. Видимо, информации ему было дано сполна, чтобы сделать то, что он должен. Значит, будем работать с тем, что имеем.
Он снова лёг на кровать и забылся тревожным сном.
Проснулся через час — голова была тяжёлая, словно с похмелья. Долго стоял под душем, смывая с себя сонную одурь. Оделся. Прихватив листок с записями, спустился во двор. Огляделся. Надо позвонить. Откуда? Да всё оттуда же — «Переход».
Купив простенький телефон и сим-карту, он набрал номер.
— Здравствуйте, — приятный женский голос, — вас приветствует салон «АвтоФристайл». Менеджер Мария.
— Милая, вы торгуете машинами? — голос его изменился, стал вкрадчивым и обволакивающим, словно патока.
— Да, мазда любых моделей и комплектаций.
— Я так понимаю, вы недавно открылись?
— Неделю назад.
— Это очень хорошо, Мария.
Он слегка растягивал гласные, интонацией подчиняя девушку себе.
— Милая, мой товарищ, вы его, наверно, запомнили, молодой такой, симпатичный…
— Да-да, — девушка поддалась.
— Сашей зовут, — он сделал паузу.
— Помню, — голос её стал слегка осоловелым.
— Саша…
— Александр Пивоваров.
— Да-да, милая, Саша Пивоваров, приобрёл у вас новенькую мазду, последней модели, в…
— В полной комплектации, чёрный металлик, — продолжила она.
— Когда? — вкрадчиво спросил он.
— В прошлую среду, — послушно ответила Мария.
Он быстро сосчитал, три дня назад. Хорошо.
— А живёт Саша…
— Машенька, — вклинился мужской голос в их разговор, — с кем это ты там, ты же знаешь, по личным делам телефон занимать нельзя.
— Извините, — словно через силу проговорила девушка, чужой голос явно сбил её с гипнотической волны, — но я не могу разглашать подобную информацию.
Проговорив это, она отключилась.
«Чёрт! Твою мать! Урод! Всё поломал».
Он сунул мобильник в карман. И направился в тот же «Переход». Скоро это станет привычкой.
Покрутившись по магазину, он нашёл интернет-кафе. Небольшое помещение, разделённое на кабинки тонкими перегородками, десяток компьютеров и длинноволосый, небрежно одетый парень с кнопками наушников в ушах. Патлатый сидел за центральным компьютером. Видимо, администратор.
— Привет, — он подошёл и сунул парнишке руку, — Иван.
Тот вяло пожал её потной ладонью.
— Саня.
— Негусто народу, — он обвёл помещение взглядом.
— Так, рано ещё, — произнёс парень, доставая из уха наушник, — все ближе к вечеру подтягиваются.
— Слушай, Саня, — он изменил интонацию, — помоги. Человечек мне один должен. Узнать надо, где живёт.
Саня быстро стрельнул глазами по сторонам.
— Это незаконно.
— Да ладно, — он быстро сунул тысячную купюру ему в руку, — там делов-то, имя и фамилию я знаю.
Парнишка быстро сунул деньги в карман широких джинсов.
— Ну… — он опять пробежал глазами помещение.
Вторая купюра так же незаметно исчезла в кармане парня.
То ли деньги, то ли магнетизм блёклых голубых глаз сделали своё дело, но парень сноровисто открыл браузер и защёлкал клавишами.
— Имя давай.
Он назвал.
— Ха, — хмыкнул патлатый, — тут Пивоваровых знаешь сколько.
— Он машину купил недавно, новенькую чёрную мазду, номер с цифрами 100. Лет ему… — он задумался, — девятнадцать, двадцать два максимум.
Саня кивнул и зашаманил над клавиатурой.
— Этот? — парень повернул к нему плоский монитор.
На него с экрана смотрел стройный, темноволосый парень. Белозубая улыбка и явно дорогие шмотки говорили не просто о достатке, а о богатстве.
— Ты где это нашёл?
— В социалке.
— Где?
— В социальной сети — «Одногруппники», он и в «Вдоступе» есть. Мажор.
Это «мажор» вышло одновременно и завистливо, и с ноткой презрения в голосе.
— О, как давно я не слышал этого словечка.
— Только тут адреса нет.
— Найти сумеешь?
— Попробую, телефон есть, по нему пробить можно.
— Саня, — проникновенно сказал он, — пробей. Хоть в моё время это слово означало совсем другое.
Саня весело посмотрел на него и хмыкнул.
— В какое это твоё?
— Неважно, Саня, неважно, ты ищи, ищи.
— Ищу. Вот, готово.
Он нацарапал адрес на клочке бумаги.
— И телефончик черкни.
Ручка снова зацарапала по бумаге.
— Да, это… Он сынок депутата, лидера фракции и всё такое.
— Ну и что?
— Да нет, ничего, я так просто, на всякий случай.
— Спасибо, конечно, ты там, в ящике своём следы-то потри.
— Уже тру, что я, лох какой.
— Вот что ещё скажи-ка мне, Саня. У этого лидера дача, небось, есть?
— Да не без этого.
— Адресочек поищи.
Третья тысячная легла перед Саней.
Скоро адрес дачи был получен.
Он хотел было уже уходить, как неожиданно в голову пришла мысль.
— Слушай, а тут и новости посмотреть можно? — он кивнул на монитор.
— Можно, всё честнее, чем в зомбо-ящике.
— Где?
— Ну, в телевизоре.
— Понятно. Ты покажи мне, что тут и как, я почитаю.
— Да, пожалуйста, проходи за крайний комп.
Минут десять Саня учил его пользоваться компьютером, как и куда вводить запрос, на что нажимать, чтобы открыть ссылки.
Когда парень сел за свой компьютер, он ввёл в строку запроса имя Полина, и присвистнул, когда увидел, сколько ссылок выдал ему агрегат китайского производства.
Подумав, ввёл: Полина, 16 лет.
Ссылок было не меньше. Он наудачу открыл парочку. Не то.
Просмотрел новости за последние три дня. Ни упоминаний о пропавшей девочке по имени Полина, ничего криминального, чтобы его заинтересовало.
Либо об этом ещё неизвестно и родственники девочки не знают о её похищении, либо похищение пока не состоялось, а только должно произойти. И он должен его предотвратить.
Это предположение не проходило — даже Он не властен над временем.
Либо он ошибся, и дело вообще не в похищении. Возникал законный вопрос — а в чём?
Конечно, он мог ошибиться, и девочку зовут не Полина.
Он ввёл: Алиса.
Алис было даже больше, чем Полин. Безрезультатно.
Он побарабанил пальцами по столу, прикидывая свои действия.
Можно рвануть к дому Пивоварова, можно скататься к Парку культуры и отдыха и посмотреть, что там. Куда ближе?
Он вывел на монитор карту. До парка было недалеко, он находился в том же районе что и «Переход» — пара кварталов, и он на месте. А вот Пивоваров жил в верхней части города, то есть почти на другом его конце. Решено — едем в парк.
Парк. Парк. Парк.
Молодёжь.
Музыка.
Танцы.
— Сань, — окликнул он администратора, — а в районе Парка культуры и отдыха есть дискотека?
— Чего? — непонимающе откликнулся Саня.
— Ну там, где танцуют, выпивают.
— Ночной клуб, что ли?
— Пусть будет ночной клуб.
— Есть, в квартале от него. С полгода назад открылся, моднючий — ужас. «Монте Зеро» называется. Только тебя туда не пустят.
— Почему?
— Там фейсконтроль знаешь какой?
Он не знал, что такое фейсконтроль, но по тону было ясно — Саню туда уже не пустили.
Он встал и, не прощаясь, вышел.
Саня, конечно, посмотрел, что искал странный посетитель, который отвалил три штуки, можно сказать, за воздух. Ничего интересного не углядел, какие-то Полина, Алиса. Пожав плечами, удалил ссылки. Так, на всякий случай.
Мотоцикл заурчал и бодро понёс его в сторону Парка. Пять минут — и он на месте. Судзуки пересёк трамвайные пути, приготовился прижаться вправо — дорога сужалась, но на перекрёстке его обогнала приземистая обтекаемая машина.
Он выжал сцепление, готовясь рвануть вперёд, как вдруг взгляд зацепился за номер — 100. Он аккуратно обошёл машину справа. Ха! В открытое окно лилась грубая музыка, хриплый голос речитативом выводил:
…Любит джаз, но ненавидит своих подруг.
Не любит дни рождения, шумные компании,
Любит быть в центре внимания, как маленькая...
Любовные признания, она краснеет до ужаса...
Что я в ней нашёл — не знаю...
Люблю и мучаюсь.
Случай свёл нас или Бог — я не знаю точно… [6]
Водитель — молодой, темноволосый парень, покачивал в такт музыке модно стриженой головой. Он сидел, откинувшись на кожаном кресле, левая рука одними пальцами придерживала руль, правая небрежно лежала на ручке переключения скоростей. Тускло блестел золотой браслет на загорелом запястье.
«На ловца и зверь бежит, ну здравствуй, Саша Пивоваров».
Он отстал от него, дав вклиниться между собой и маздой нескольким машинам.
Он катался за объектом весь день. Надо сказать, расписание золотого мальчика не отличалось чем-то особенным. Сначала Саша заехал в спортивный клуб, потом в бассейн. После поел в кафе и поехал домой. Через пару часов он, уже переодетый в светлый молодёжный костюм, забрался в машину и приехал в университет. Скрылся за высокими дубовыми дверями — вернулся через час. Ещё минут двадцать болтал на ступенях со стайкой студентов, неведомо какими ветрами занесёнными в храм науки в конце августа.
После сел в машину и покатил домой. Из дома не выходил до самого вечера. Часов в десять Саша, снова переодевшийся, на сей раз в узкие джинсы и белую футболку, поехал в ночной клуб.
Так, по крайней мере, он понял. Чем ещё могло быть заведение, сверкающее огнями и звучащее музыкой?
Парень скрылся за стеклянными дверями клуба.
Он, спрятав мотоцикл за густыми кустами, уселся на невысокую ограду маленького сквера, расположенного напротив модного клуба. Кинул в рот сигарету и задумался.
Что ж, похититель есть. Осталось найти похищенную.
Вот только, блин, не был Саша Пивоваров похож на похитителя. Да, золотой мальчик богатенького папы, весь из себя модный, ухоженный и наверняка избалованный. Зачем ему кого-то похищать?
Деньги?
Ни в жизнь, у него их и так куры не клюют. Только попроси, и папа отвалит сколько надо.
Любовь?
Какая там в девятнадцать лет любовь у мальчика-мажора. Да на него девки и так вешаются табунами. Вон как на него у университета студентки глядели.
Месть?
Вряд ли. Кому мстить? Малолетней девчонке? За что? За то, что не дала? Перед друзьями опозорила?
Хотя чёрт знает эту молодёжь.
Что тогда? Какой мотив?
Он сосредоточенно курил, приставляя друг к другу Сашу, гипотетическую Полину, деньги, любовь, месть, похищение, смерть.
Нет, не был похож этот парень на похитителя. Похитители так себя не ведут. Тем более в девятнадцать лет. Спокоен, весел и беспечен.
Кто она, эта Полина?
А может, он ошибся? И не за тем следит? Он достал блокнот — перечитал свои записи. Да нет, всё верно.
Остаётся ждать. Он ждал.
Объект вывалился из клуба, когда время перевалило глубоко за полночь. Он поглядел на чёрное, усыпанное звёздами небо — часа три-четыре утра.
Саша обнимал сразу двух девушек — стройную блондинку и пухлую брюнетку. Все трое были явно навеселе. Громко смеясь и нетвёрдо держась на ногах, они принялись целоваться прямо на ступенях клуба. Пьяны они были не так чтобы совсем, но за руль в таком состоянии садиться явно не стоило. Тем не менее, все трое, путаясь друг в дружке, загрузились в машину.
Он подобрался, чувствуя, что ситуация скоро прояснится.
Барышни, вышедшие вместе с объектом, на роль Полины не годились, не тянули они на шестнадцать лет, да и похищение им явно не грозило, такие сами кого хочешь похитят.
Саша лихо рванул с места, оставляя на асфальте следы жжёной резины. Из салона чёрного автомобиля доносились музыка и девичий визг.
Он прыгнул на мотоцикл и газанул за ними.
Мазда летела по городу на предельной скорости. Километров сто пятьдесят, не меньше. Мотоцикл нёсся за ней, едва поспевая.
«Куда его несёт?»
Он поддал газу и поравнялся с задним правым крылом мазды. Сквозь открытые окна было видно, что парень целовался с блондинкой, одной рукой держась за руль, другой за круглое колено девушки.
«Придурок. Что он делает? На такой скорости, пьяный. Сшибёт кого-нибудь. Сшибёт! Задавит! Твою мать!»
Он отстал от машины, лихорадочно решая, что делать. Пока он думал, машина оторвалась от него метров на сто.
Только теперь он заметил, что они движутся по широкому кольцу, огибающему парк. Парень нёсся, не сбавляя газа. И это по такой дуге!
«Урод!»
Они летели по кольцу, чтобы в конце, свернув влево, выехать на широкий трёхполосный проспект.
Дуга закончилась, парк остался за спиной, ещё метров триста — и поворот.
И тут он увидел через разделяющий полосы неширокий газон, как по противоположной стороне дороги им навстречу идёт обнимающаяся парочка. Следом за ними, шагах в десяти, девушка. Фары мазды на миг выхватили светлые, растрёпанные волосы. Тонкие руки и ноги, полупрозрачное коротенькое платьице, серебристую сумочку, перекинутую через левое плечо, босоножки, зажатые в правой руке. Подружка на миг оторвалась от обнимающего её парня, оглянулась и крикнула:
— Полинка, догоняй!
Он на секунду оглянулся. Девушка шла, слегка покачиваясь. То ли усталая, то ли навеселе.
И тут его пронзило…
…Машина, завершив дугу, круто вошла в поворот. Вывернув на прямую дорогу, мотор взревел и прибавил скорости. Водитель оторвал взгляд от дороги. А чего там смотреть, прямая как стрела, отличный асфальт, три полосы и раннее время — машин нет. Перехватив руль правой рукой, он левой стиснул грудь прижавшейся к нему девушки, её губы накрыли его. Блондинка расстегнула ему ширинку, и нога, дёрнувшись, инстинктивно вдавила педаль газа. Машина, превратившись в чёрную торпеду, набирала скорость. А когда горячие пальчики проникли под резинку трусов, рука его дрогнула, и машина, вильнув, вылетела на встречку…
Он моргнул.
Мазда вошла в поворот, мотор набрал обороты, и машина стрелой понеслась по широкой и пустой дороге. Девушка прижалась к водителю, и парень не заметил, как пересёк двойную сплошную. Фары выхватили из темноты стройную фигуру.
Он взвыл и выжал газ.
Девушка спокойно шла почти посередине проезжей части. А вот парочка оглянулась. Девчонка закричала.
Парень, толкнув подружку на обочину, крикнул:
— Берегись!
Полина обернулась и застыла. Ослепляя фарами, на неё неслась чёрная и огромная, словно дом — так ей в тот миг показалось — машина.
Мотоцикл взревел, рванувшись вперёд. Он вывернул руль, забирая влево, прямо через невысокий бордюр газона, разделяющего проезжие части.
Машина неслась на девушку стремительно и неотвратимо. Громко и пронзительно завизжала сидевшая на заднем сиденье брюнетка.
Саша оторвался от сочных губ блондинки и бросил взгляд на дорогу. Кровь отхлынула от его раскрасневшегося лица, исцелованные губы онемели. Он глухо замычал — прямо на него в снопе слепящего света надвигалась девушка — и вдавил педаль тормоза. Но было поздно.
Мотоцикл, оставляя за собой безжалостно вырванные комья травы, мчался наперерез чёрной мазде. Он выкрутил ручку газа, заставляя все сто с лишним лошадей мчать его навстречу чёрной смерти, и, отделившись от приютившего его тела, взглянул на происходящее со стороны. Звуки исчезли, а действие выглядело, как в замедленной съёмке.
Чёрная машина, словно неуправляемый и неотвратимый горный обвал, неслась на застывшую светловолосую фигурку. Пара секунд — и полторы тонны стали сомнут в своих объятиях человеческую плоть, юную и хрупкую, словно ласточка в небе. Обнимут, чтобы через мгновенье отбросить от себя сломанной мёртвой куклой. Наперерез ей спущенной с тетивы стрелой летит мотоцикл, неся на себе низко пригнувшегося к рулю седока.
Переднее колесо соскочило с бордюра, мотоцикл тряхнуло, и всё стало на свои места.
Визжала тормозами машина, ревел работающий на пределе движок мотоцикла, в салоне автомобиля на одной пронзительной ноте кричала брюнетка, рыдала замершая на обочине девушка.
Миг — и всё кончилось.
До девушки оставалась пара метров, когда в левый бок машины, там, где передняя дверца переходит в крыло, ударило колесо мотоцикла. Машину сбило с курса, и она, прихватив с собой мотоцикл, вылетела на обочину, сминая механической тушей растущие по краю дороги кусты.
В последний момент он оттолкнулся правой ногой от седла и прыгнул в сторону. Нога предательски скользнула по гладкой коже седла и вместо того, чтобы перекатиться по асфальту, гася скорость, он плашмя, всем телом рухнул на дорогу, пару раз кувырнулся и замер, безвольно раскинув руки.
Последнее, что он увидел, было склонившееся над ним лицо спасённой девушки.
Последнее, что он почувствовал, — прохладные ладони на своём лице.
Последнее, о чём он подумал: «Всё-таки Он научился плыть против течения времени».
Последнее, что он услышал, тихо, но отчётливо: «Восемь, осталось всего восемь».
Затем стало темно.
Полина смотрела в тёмно-карие глаза парня, только что спасшего её от смерти. Он открыл их, когда она дрожащими пальцами прикоснулась к его лицу. Разбитые губы шевельнулись.
— Что? — она наклонилась над ним, нежно гладя его по густой шапке волос.
Еле слышно:
— Как тебя зовут?
Примечания
[1] Наутилус Помпилиус. Взгляд с экрана
[2] Наутилус Помпилиус. Утро Полины
[3] Андрей Державин. Не плачь, Алиса!
[4] Ария. 1100
[5] Виктор Цой. Саша
[6] Баста. Чувства
Редактор: Анна Волкова
Корректор: Нелли Реук
Ещё больше Чтива: chtivo.spb.ru
