Вопрос о боевых кличах исследуется учеными на протяжении долгого времени. Несмотря на наличие нескольких редких монографий по этой теме, она все еще нуждается в специалисте, который посвятил бы ей отдельное исследование. Тем не менее, объем источников по данной теме весьма значителен.
Война представляет собой одну из немногих областей, где авторы уделяют внимание крикам, особенно таким ритуальным и нормативным крикам, как боевые кличи. Объекты, подобные этим крикам, которые встречаются в источниках изолированно, заслуживают того, чтобы их восстановили в звуковых ландшафтах, частью которых они являются. В частности, “военные крики” подвергаются анализу с типологической, символической и эмблематической точек зрения. Особое внимание уделяется политическому использованию некоторых из этих звуковых сигналов.
Прежде всего, необходимо уточнить термины, особенно в данной области, где существует значительная путаница. Запись некоторых из этих звуков в геральдические сборники конца средневековья и раннего нового времени смешивается с другими типами формул, создавая некоторую путаницу, которая долго сбивала с толку геральдистов, и на которую я попыталась ответить в своей предыдущей статье. Таким образом, следует различать феодалные военные звуки или “боевые кличи” от прямых “боевых кличей”, которые остаются общинными или “национальными”. Они отличаются от звука, издаваемого капитаном, эмблематических слов и геральдического девиза. Только первые непосредственно относятся к полю битвы. Они выражают различные идентичности, исполняют различные функции и обеспечивают, в данном контексте, важный знак узнавания, если не единственный эффективный. Источники, когда упоминают о них, точно говорят о “signum”, если они написаны на латыни, или об “enseigne”, если на романских или французских языках.
Разнообразие “боевых” криков, которые упоминаются в источниках, требует классификации. При этом необходимо разобраться с терминологией, так как в данном вопросе существует значительная путаница. Проблема заключается в том, что запись некоторых из таких криков была сделана в геральдическом наборе конца Средневековья и начала Нового времени, смешавшись с другими типами формул. Это создает некоторую путаницу, затрудняющую понимание.
Боевой клич - необходимость!
Основная функция боевого клича заключается в признании на поле боя. Крики сосуществуют с различными визуальными знаками, включая феодальный гонфалон (геральдический флаг прямоугольной формы), вымпелы, штандарты, сеньорское знамя и рыцарский герб.
Эти знаки используются для выражения различных уровней идентичности и власти. В средневековых армиях знаки идентичности часто включали коллективные знаки, повязки и кресты. Тем не менее, когда мы рассматриваем эту проблему более подробно, все становится сложнее, и возникают дополнительные вопросы.
Кто бы мог подумать, что украшенные гербами щиты когда-то помогали различать рыцарей во время ожесточенной рукопашной битвы? Давайте разберемся, как была организована система опознавания с помощью различных знаков.
Во-первых, начнем с воздушных шаров. Они использовались для обозначения места сбора войска, а также для передачи сообщений между командирами. Следом идут штандарты – они были символами отдельных подразделений и отрядов. Знамена использовались для того, чтобы обозначить статус их владельца, будь то король, герцог или граф.
Вымпелы были знаками отличия, которые могли носить на своем оружии рыцари и другие знатные воины. Они также имели свой символ или герб. Гидоны – это своеобразные флаги, которые поднимали на высоких шестах для обозначения места командования.
Все эти знаки вместе создавали сложную систему идентификации и коммуникации, которая помогала сохранять порядок в войске и организовывать его действия. В ходе битвы они помогали определить, где находятся свои войска, и направляли действия отрядов.
Если мы рассмотрим роль вексиллярных знаков и трубачей для общего управления стратегическими движениями и точного определения местоположения командования, если мы можем представить, что военачальник иногда демонстрирует себя в полном геральдическом снаряжении, как на параде; если мы, в конце концов, учтем количество национальных флагов и других знаков отличия, засвидетельствованных позднее, то нам будет намного легче в детерминации, но как насчет мгновенного распознавания врага в тот момент, когда дует ветер, где раздается лязг оружия, где слышатся крики? Короче говоря, как определить кого атаковать?
Очевидно, что важную роль в этом играет боевой клич. Что может быть проще и короче этой простой и понятной формулы, легко узнаваемой, применимой как для группы, так и для отдельного человека, уникальной благодаря акценту произносящего, применимой днем и ночью, даже в условиях тумана! Эта фраза, которая, безусловно, помогает определить, кто есть кто в разгар битвы, существует веками, начиная от норманнских армий при Гастингсе и заканчивая строгими рядами войск в конце Средневековья. Хорошо задокументированные примеры подтверждают, что этот объединяющий признак идентичности имеет древние корни, широко распространен и может принимать самые разнообразные формы и происходить из разных источников.
Уже в IV веке Вегеций в своем трактате De re militari («О военном деле») упоминал использование криков во время сражения, выделяя три типа:
- звуковые
- полузвуковые
- беззвучные.
Однако не нужно ждать перевода Жан де Мёна в конце XIII века, чтобы увидеть появление боевых кличей в Средневековой «звуковой картине». Эти крики использовались, вероятно, с Раннего Средневековья, а возможно даже со времен античности.
Например, начиная с середины XI века, норманны Вильгельма (Гийома) Завоевателя кричали «Dieux Aïe!», а французы — «Montjoie!» в битве при Мортемаре в 1054 г.
Ордерик Виталий (1075-1143) задается вопросом о происхождении этого последнего клича, который четырнадцать раз упоминается в «Песни о Роланде», написанной около 1095 г.
Этот боевой клич также быстро выходит из обихода в связи с обращением к Сен-Дени (Saint-Denis), о чем свидетельствует коронация Людовика в 1160 г.
В работе “La Gesta Francorum” (1099 г.) упоминается общий клич первых крестоносцев «Dieu le veut». Крик народа Аквитании «Guyenne!» засвидетельствован в свою очередь с 1130 г. в песнях трубадура Макабрю и начале XIII в. и в труде на языке ойль Жоффруа де Пуатье. На клич вассалов Амфо Журдена «Tolose !», ответный клич пуатевинцев «Guiane !» (строки 4532-4533).
Но, возможно, все не так просто, как кажется, и звуковой мир, описанный в наших источниках, вероятно, отражает лишь малую часть реальности. С практической точки зрения, какой смысл может иметь крик во время хаоса битвы, когда его заглушают другие звуки? Как различить его среди множества других криков в бою? Какова эффективность крика, приглушенного шлемом? И с функциональной точки зрения какова основная функция крика: предупреждать, объединять, идентифицировать, приветствовать или занимать пространство? Кто контролирует его использование: командир, отдельный солдат или все участники битвы? Это командный крик, личный, коллективный или случайный? Важные нюансы отличают все эти восклицания и при необходимости подчеркивают семиотическую значимость боевого клича.
Крик боевой, крик оружия !
Отрывок из Roman de Rou («Роман о Роллоне» — рифмованная хроника Васа на нормандском языке, Рис 1.), вводит очевидные различия между разными типами криков. Здесь можем разделить
- Коллективный французский клич «Montjoie»
- Личные крики Guillaume crie « Dieu Aide » (Гийом/Вильгельм кричит « Господь в помощь» ),
- Тоже групповой, но в ответ « C’est l’enseigne de Normandie », « Ceo est l’enseigne de s’enor »
- Сеньорские крики - « Saint Salveor », но неизвестно, относится ли это только к сеньору или ко всем его зависимым. Более детальный анализ некоторых хорошо задокументированных восклицаний позволяет выделить несколько основных типов выкриков, хотя следует отметить, что, как и для любой средневековой реальности, категории никогда не являются полностью однородными или систематическими.
Крик, боевой клич - коллективный крик?
Среди криков, использовавшихся на войне в Средние века, наиболее распространенным типом является, несомненно, боевой клич. Вероятно, эти военные кличи берут свое начало от боевого клича времен правления Каролингов и являются частью монарших знаков, ставших монополией феодалов.
Их тесная взаимосвязь со знаменем нередко подчеркивается в источниках, и вполне возможно, что они использовались уже в рамках церемонии инвеституры или при представлении знамен. Общепринятые правила, регулирующие их использование на поле боя, по всей видимости, прочно закрепились в последние столетия Средневековья, о чем свидетельствует живший в это время, крупнейший летописец Жан Фруассар, который зачастую становится свидетелем этих иерархических изменений в криках различных подразделений на поле боя.
Референтами этих криков являются чрезвычайно разнообразные объекты и явления, напоминающие те, что мотивировали выбор геральдических символов. Например, это может быть священное место или предмет, как в случае с криком «Montjoie», который напоминает о знамени франков/Меч Карла Великого/ и о стране, которую он призван защищать.
Эти крики также могут напоминать о крепости или фамилии, как например «Armaignac!» одноименного рода, или о знатной семье, как «Dammartin!», который выкрикивали все ветви этого рода.
Они также могут быть религиозными обращениями, как например, «Saint Georges!» подданных короля Англии, или криками тревоги, например «Au feu! Au Feu!» (Пожар/в огне/в огню) дома Бар или «Harcourt à la rescousse !» (Аркур спешит на помощь) Жака д’Аркура. Наконец, они могут отсылать к мотивам герба, как например в случае с «Flandre au lion!», относящемся к известному черному льву герба Фландрии, или к какому-либо известному событию, как в ситуации с «Limbourg à celui qui l’a conquis!» (Лимбург тому, кто его завоевал), связанным с завоеванием Лимбурга Жаном Лувенским.
На самом деле, диапазон выбора представляет собой атрибуты феодального владения: земля, имя, знамя, святой покровитель, боевое дело.
Эта связь между криком оружия и символическим наследием часто усиливается династическими легендами. Это, конечно, относится к «Saint Denis» французов, который развивается параллельно с высоким статусом святого, или к «Saint André» бургундцев. У графов Савойи крик «Saint-Maurice» явно связан с связями этого дома с одноименной аббатством Агон. Для подчеркивания своей преданности святому, графы Савойи приняли, параллельно с этим, клич, подтвержденный с XIII века, трехлистный крест, так называемый «Saint-Maurice», и покровительство святому.
Такая же ассоциация между покровительством и криком, конечно, присутствует у английских монархов вокруг фигуры Святого Георгия, клич и крест которого почти одновременно были приняты в середине XIV века, а сам святой вошел в геральдическую легенду Плантагенетов как создатель королевских гербов.
Знания, которые у нас сегодня есть об этих знаках, скорее связаны с их упоминанием в текстах, нежели с их иконографическими или звуковыми следами – за исключением редких песен, сохраненных в народной памяти. Эти письменные боевые кличи используются для придания повествованию большей реалистичности и интенсивности. Но это не обязательно подразумевает их пояснение или перечисление. К сожалению, глоссы по этой теме редки, и комментарий Ордерика Виталия к «Montjoie», а также объяснение и датировка клича «Malo au riche duc» Жана IV Бретонского его биографом Гийомом де Сен-Андре, по мнению исследователя Майкла Джонса, считаются апокрифичными. Эти случаи остаются, насколько нам известно, единичными. Знание соответствующих боевых кличей кажется общей культурой, которая не требует ни каталога, ни комментариев.
В конце XIV века развитие нового типа эмблемы, девиза, частично отражало существующие эмблематические практики. Эти знаки, часто сопровождаемые коротким словом или фразой, предназначались для передачи определённого значения. Это сочетание слова и девиза частично вдохновлено дворцовыми и религиозными знаками времени, которые часто сочетали символ и фразу. Систематическое объединение гербов и боевых кличей в символике феодального владения также могло способствовать развитию этой новой связки в девизах.
