Глава 27
Иду к выходу, там среди прочих граждан, пришедших в наше отделение самостоятельно, сидит в кресле и дуется на всех, как мышь на крупу, симпатичная высокая блондинка лет 20-ти. Понять, что это именно та самая, которой непременно нужен «самый главный», не трудно: она одета в спортивную форму. На ней футболка и короткие шорты, на одной ноге кроссовок, вторая босая. Подмечаю, что у девушки очень красивые ноги: длинные, крепкие, с хорошо развитыми мышцами. Она вытянула их перед собой, и они сразу стали центром притяжения мужского внимания. Всегда удивлялась, как у них это получается. Придёт какой-нибудь мужчина со сложным переломом кисти, терпеливо ждёт и страдает, но при этом, окажись рядом симпатичная женщина, обязательно будет постреливать глазами в её сторону.
Выхожу в вестибюль, называю имя и фамилию девушки, – её записала администратор:
– Надежда Скворцова.
Спортсменка, издав вздох облегчения со словами «Ну наконец-то!» ковыляет ко мне.
– Здравствуйте, доктор, – смотрит на меня с вызовом. – Может, поможете?
– Да, конечно, – представляюсь, приобнимаю её и веду в смотровую палату, пока Надежда ковыляет рядом. У неё на ступне вижу багровый синяк.
– Все мужчины в спортзале решили, что у меня инфаркт, – от строгости, с которой она сидела в вестибюле, вдруг не осталось следа. На смену ей пришла игривая весёлость. – Слетелись, как мухи на мёд. «Чем вам помочь?», «Хотите воды?» Один даже предложил отвезти к своему врачу.
– Какая щедрость, – начинаю невольно улыбаться в ответ.
– Да, только он добавил сразу, что это гастроэнтеролог. Мне-то он зачем? – и Надежда весело хихикает.
Провожу её до палаты, усаживаю.
– Рассказывайте, что у вас случилось.
– Я уронила семикилограммовую гантель на мизинец. Надеюсь, не сломала, – отвечает спортсменка.
– Скажите, а зачем вы требовали «самого главного»? – не выдерживаю и задаю вопрос, который давно в голове крутится.
– Простите, – смущается Надежда. – Просто у меня через неделю соревнования, Первенство Санкт-Петербурга по эстафетному бегу. Я очень не хочу их пропустить, поскольку в таком случае всю нашу команду снимут с состязаний. А ждать пришлось почти два часа, вот и решила, что если не стану требовать, мной и заниматься не будут.
Она замолкает, опуская глаза, потом говорит:
– Простите, если это вас обидело.
Приятно осознавать, что ошиблась в человеке. Думала, очередная «звезду словившая», а оказалось – вполне вменяемый человек. Провожу осмотр, потом делаем снимок, благо доступен передвижной рентген-аппарат.
Через десять минут готов результат. На нём виден перелом проксимальной фаланги мизинца без смещения. Всё, что нужно сделать, – это обработать повреждённую кожу и примотать палец к соседнему. Иду к спортсменке и сообщаю, что пару недель ей придётся потерпеть и носить туфли на жёсткой подошве.
– И это всё? – удивляется она.
– Да, к счастью, – отвечаю я.
– М-да… – разочарованно произносит Надежда. – Думала, что всё-таки обойдётся. Жаль. Придётся соревнования пропустить. Девчата из моей команды очень расстроятся.
– Ну что поделаешь, – пожимаю плечами. – Вы ещё молоды, у вас вся спортивная карьера впереди.
Бегунья смотрит на меня, а потом вдруг улыбается:
– С другой стороны, ведь хорошо, да?
– Что хорошо?
– Только маленький перелом, и больше ничего. Понимаете, я когда ждала, там сидел рядом мужчина, держался за грудь. Я его спросила: может, помочь? Он сказал, что ничего, подожду своей очереди.
– Так, и что было дальше? – начинаю тревожиться.
– Ну, он сидел, сидел, а потом уснул.
– Уснул?!
– Ну да.
– Сейчас позову медсестру, она вам поможет, – говорю и буквально бегу в вестибюль. Нахожу того мужчину, о котором говорила Надежда. Наклоняюсь к нему, трясу за плечо. Не отзывается. Кладу пальцы на сонную артерию – нет пульса. Хватаю руку, проверяю пульс на запястье – то же. Достаю фонарик, проверяю реакцию зрачков – ничего. И вдруг до меня доходит: умер. Вот так. Пришёл в клинику в надежде получить помощь, но принять его так и не успели.
«Что же вы молчали?!» – поражённая, задаю ему мысленный вопрос. Ответить он, увы, не сможет. Удивительная вещь судьба. Девушка пришла с крошечной травмой и получила помощь, поскольку была активна и требовала, а этот неизвестный гражданин молча терпел, и вот чем всё для него обернулось.
Возвращаюсь к регистратуре и говорю, что в вестибюле покойник. Его надо забрать на вскрытие. Дина Хворова делает большие глаза, потом хватает телефон и звонит в патологоанатомическое отделение. Мне же ничего не остаётся, как взять ещё одну карточку. Но сначала надо проверить, как медсестра справляется с Надеждой. Иду в смотровую. Катя Скворцова показывает спортсменке снимки и говорит, что новости хорошие, всего лишь небольшая трещинка. «Вообще-то перелом без смещения», – поправляю мысленно.
– А заживать будет долго? – спрашивает Надежда. Это заставляет меня улыбаться: она ведь уже знает ответ, но всё равно спрашивает. Так бывает: пациенты порой, даже услышав нехорошую новость, желают узнать мнение другого медика. Вдруг первый ошибся?
– Пару недель, – отвечает Катя. – Я наложу пластырь.
Пока медсестра делает процедуру, спортсменка мужественно терпит боль, поджав губы. Ну, поскольку мне тут делать нечего, опять иду в регистратуру.
– Посмотрите моего внука! – от входа вбегает пожилая женщина лет 60-ти, на руках маленький, годовалый примерно мальчик. Сидит, с любопытством смотрит вокруг, засунув пальчик в рот. – Месяц назад он начал ходить, а теперь только лежит.
Подхожу к малышу, беру его на руки, идём в третью смотровую. По пути прошу Марьяну Завгородную, которая делала перевязку, присоединиться.
– Надо было раньше его привезти, – сетует бабушка. – Но мы ездили к родственникам, и ему вроде стало лучше.
– Температура 38, – сообщает медсестра.
– А куда ездили? – спрашиваю.
– В Краснодар.
– Возможно, малыш простудился. Марьяна, какие анализы нужны? – спрашиваю ординатора с обучающей целью.
– Полное обследование обмена веществ, – отвечает она.
– Сначала попробуем кое-что другое, – замечаю я и раздеваю мальчика до подгузника.
– Иногда я выключаю свет в детской, и это помогает, – замечает бабушка.
– Попробуем и это. Мы скоро вернёмся. Присмотрите за ним?
Она кивает. Хорошо встретить понимающего человека. Многим кажется, что ребёнка с высокой температурой, напротив, надо укутывать как можно сильнее. Наоборот – это ещё сильнее повысит жар. Помню, как однажды была в гостях у родителей. Туда же приехали Дима с Аллой. Тогда их старшему, Лёне, было всего два годика. Он проснулся среди ночи, плачет. Молодые родители давай суетиться, нервничать, искать таблетки, а дома-то и ничего для малыша! Кинулись ко мне, разбудили.
Я раздела его полностью, попросила бутылку водки. Стала делать обтирание. Лёня орёт, но упрямо продолжаю лить на ладони и протирать мальчика. Молодые родители смотрели на меня с ужасом. Но объяснять было некогда. Потом, когда дали детский нурофен (Дима по всему Волхову его искал), и температура пошла на спад, я рассказала о старом методе. Ну, а потом уже стали лечить Лёню от аденовирусной инфекции.
В коридоре Марьяна смотрит на меня выжидающе.
– Что скажете, коллега?
– Ребёнок сильно отстаёт. Болезнь обмена веществ?
– В обычной ситуации вы были бы правы. Но заметьте: в отделении хорошо топят, плюс у него температура, но ни капли пота на теле.
– У вас есть предположение?
– Врождённое отсутствие потовых желёз.
У Марьяны поднимаются брови.
– Повторюсь: пока это предположение. Но, думаю, правильное. Советую об этом почитать, – даю Завгородной рекомендацию.
Ну, а пока малыш приходит в себя, есть время заняться следующим пациентом. В вестибюле стоит мужчина примерно 40 лет, с большой залысиной на голове, в классических брюках и клетчатой рубашке с галстуком. Во рту незажжённая сигарета, в руках зажигалка.
– Здесь нельзя курить, – объясняю ему.
Смотрит на меня разочарованно. Некоторые мужчины как дети, ей-Богу! Без своей никотиновой «соски» дня протянуть не смогут! Так хочется ему высказать это, жаль нельзя.
– Идите за мной, Михаил Сергеевич.
Отвожу его в первую смотровую.
Он усаживается на койку, продолжая играть сигаретой, зажатой в пальцах. Зажигалку сунул в карман.
– Это уже было, – говорит немного насмешливо. – Пи́сать не могу.
– Давно не можете?
– Два с половиной дня. Это сильно донимает, – признаётся больной. – В прошлый раз мне вставляли трубку.
– Мочевой катетер?
– Угу, – мычит мужчина в ответ. У него рот оказывается занят… уже дымящей сигаретой! Обнял губами, а потом мгновенно выудил зажигалку и прикурил.
– Да вы с ума сошли, что ли? – возмущённо спрашиваю его.
– Что, даже в палате курить нельзя? – искренне удивляется он.
– Вообще нигде на территории лечебного учреждения, – говорю очень строгим тоном. – Переодевайтесь. Я скоро вернусь.
Ухожу, чтобы позвать Марьяну. У меня какое-то странное ощущение насчёт этого гражданина. Два с половиной дня не мочиться, – это, наверное, очень больно. А он сидит на койке, спокойно покурить решил. Что-то здесь не так.
Мне сообщают, что Завгородная вышла куда-то. Недовольная, иду обратно к Михаилу Сергеевичу. Нахожу его в палате… курящим.
– Прекратите немедленно! – повышаю на него голос. – Вы что, идиот?!
– А я всё ещё жду катетер.
– Вы вряд ли захотите, чтобы его ставила я, – говорю суровым тоном.
– Почему же? – с ухмылкой интересуется мужчина и… делает новую затяжку.
– Дайте сюда сигарету, быстро! – протягиваю руку с лотком. – И пачку!
– Зачем?
– Затем!
Михаил Сергеевич смотрит на меня с интересом.
– Или вы сейчас же отдаёте, или можете убираться отсюда, – он, кажется, сейчас окончательно выведет меня из себя.
Нехотя тушит сигарету об лоток, бросает туда же пачку.
– Теперь ложитесь на спину, – требую я.
Снова подчиняется.
– А ректальный осмотр будет? – интересуется с хитринкой в глазах.
– Потом.
– Это больно?
– Только если я захочу, – отвечаю, натягивая перчатку.
Процедура проходит спокойно. Мужчина не произносит ни единого звука. Вставляю катетер, подключаю мочеприёмник. Знаю, что эту работу должна выполнять медсестра. Уж не заведующая отделением, как в моём случае. Но все сейчас заняты, а я не хочу терять приобретённых навыков. Вот и практикуюсь, облегчая работу коллегам.
Потом выхожу, иду к регистратуре. Там прошу позвонить Марьяне и сообщить, чтобы шла к больному в первую смотровую, ему нужно поставить капельницу с физраствором. Она тоже не медсестра, но пусть учится. Хочу уйти, Дина Хворова меня останавливает:
– Эллина Родионовна, тут вас спрашивают.
Подходит молодая женщина восточной внешности, одетая как медработник. Только без бейджика.
– Вы кто? – спрашиваю, представившись.
– Меня зовут Азиза Кулдашева, я личная медсестра Михаила Сергеевича, он звонил мне отсюда, – отвечает она. – Надеюсь, мы не разминулись?
– Да, он в смотровой.
– Ему уже вставили катетер? – прищуривается Азиза.
– Он сказал, что не может мочиться.
Повисает пауза на несколько секунд.
– Как жаль… – произносит настороженно медсестра.
– Почему?
– Дело в том, что… понимаете… Михаил Сергеевич получает удовольствие от процедур. Особенно когда их делает настоящий медработник.
– В смысле настоящий? А вы?
– Да это… – она показывает на своё облачение, – просто… костюм. Для ролевой игры.
– Боже мой, – поражённо выдыхаю и начинаю закипать.
– Только не ругайте его, пожалуйста, – просит Азиза.
– Ну я ему сейчас… – и быстро иду в палату.
– Не надо! Это он тоже любит, – вдогонку говорит липовая медсестра, устремляясь за мной.
Подхожу к первой смотровой, останавливаюсь. Надо посмотреть, как справляется Марьяна.
– Простите, не попала в вену, – говорит она извиняющимся тоном.
– Попробуйте в ногу, – равнодушно отвечает Михаил Сергеевич.
Вхожу.
– Марьяна, не надо, – заставляю ординатора прекратить.
– Михаил Сергеевич, – томным голосом произносит Азиза.
– Сестра Кулдашева… – растерянно отвечает мнимый больной.
– Эллина Родионовна, я в вену не попала…
– Ничего, – повторяю ей. – Ему это не нужно.
– Ещё раз покажете?
– Покажу, но потом. Идите пока к другим больным, – выпроваживаю Завгородную. Она послушно уходит.
– Сегодня вроде не суббота? – спрашивает Азиза, придвинувшись к своему «подопечному».
– Да, четверг, – отвечает он.
– Я была у вас вчера. Подождать не могли?
Отрицательно мотает головой. Я же, пока они обсуждают, иду к телефону.
– Что вы делаете? – интересуется Азиза.
– Вызываю психиатра.
– Я сама справлюсь, – говорит «медсестра», но поздно. Представляюсь и говорю, чтобы срочно прислали психиатра.
– Отвезёте меня домой? – спрашивает Михаил Сергеевич.
– Посмотрим, – бросает ему Азиза. – Предоставьте его мне, пожалуйста. Спешить некуда, – говорит мне.
– Вы не настоящая медсестра, да?
– Клиентам нравится думать, что настоящая.
– Вам самой нужен психиатр, – говорю ей строгим голосом.
– Мне? – и она хихикает. – Не нужен. Я себя контролирую.
Смотрю на поддельного больного. Тот лежит, делая вид, что ему очень стыдно.
– Ну да, конечно, – усмехаюсь и выхожу. Первым делом требую поставить у палаты охрану, чтобы эта «сладкая парочка» не покинула отделение. Посмотрим ещё, кто тут самый вменяемый.
Рекомендую к прочтению: любовный роман "Мой и больше ничей"
