Глава 26
И что же я там вижу? Алексей Иванович уже переоделся, натягивает ботинки.
– А я хотел уж было вас пойти искать. Вы знаете, мне пора, – сообщает мне. – Жена уже целый час ждёт в вестибюле.
– Алексей Иванович, ваши анализы готовы, – говорю в ответ, присаживаясь рядом с койкой.
– Да? Что скажете?
– Судя по ним, вы можете быть серьёзно больны. Мы хотим положить вас для полного обследования.
– Не выйдет. Завтра у меня большое мероприятие в УВД, я, видите ли, председатель совета ветеранов органов внутренних дел, – говорит он с улыбкой.
– Это можно отложить на пару дней? Ну, или пусть вас на нём кто-нибудь заменит, – предлагаю я.
– Нельзя.
– Ваше состояние внушает опасения, поймите, – пытаюсь вразумить полковника. – Не исключён рак. Я очень советую вам обследоваться.
Услышав неприятное слово, Алексей Иванович замирает, хмурится. Издаёт тяжёлый вздох. Потом его губы растягиваются в улыбку.
– Да ладно вам, доктор! У моего друга тоже была кровь в моче. Оказался цистит. Дайте мне антибиотики, и всё. Я и так, знаете ли, сделал большую глупость, что позволил «Скорой» привезти себя сюда.
– Почему? – удивляется Марьяна, которая теперь неотлучно следует за мной.
– Потому что я сотрудник полиции, – отвечает ей Алексей Иванович, – пусть и в отставке. У нас есть своё медучреждение, ведомственное.
– Вы только напрасно потратите время, если будете перемещаться между клиниками, – поясняю ему. – И дать вам антибиотики и просто так отпустить тоже не могу.
Алексей Иванович продолжает одеваться. Тогда решаю пустить в ход тяжёлую артиллерию.
– Мы должны известить вашу жену, – говорю ему. – Если вы не против, конечно.
Полковник морщится, но отвечает, что не против.
– Мы скоро придём, – и пулей вылетаю из палаты. Надо поспешить, иначе в самом деле уйдёт. На преграждать же ему путь, в конце концов!
– Придётся его отпустить, да? – спрашивает Марьяна, пока идём до вестибюля.
– Если он будет настаивать. Но надо верно выбрать тактику воздействия. Мы используем жену.
– Как?
– Опишем ей всю картину. Упомянем вероятность рака. Важность ранней диагностики. Она побудет с ним минут десять, и он передумает, – рассказываю ординатору свой план. Согласна, немного коварный. Но ведь я хочу как лучше для пациента. Правда, нет уверенность, что полковник станет слушать жену.
Продолжаем свой путь, находим супругу Алексея Ивановича.
– Вы Зинаида Петровна?
– Да, – поднимается женщина лет 45-ти, очень ухоженная, но при этом не выглядит, как жена высокопоставленного офицера. То есть довольно простое милое лицо.
Здороваюсь и представляюсь, не забывая про ординатора, потом прошу отойти с нами в сторонку и поговорить. До кабинета идти далеко, располагаемся в перевязочной. Женщина опасливо озирается. Думает, вероятно, что я собираюсь её шокировать нехорошими новостями. К сожалению, так и есть, разве что нет стопроцентной информации. Но есть заболевания, о которых лучше говорить заранее, чтобы иметь время для правильных решений.
– Состояние вашего мужа внушает опасения, – сообщаю Зинаиде Петровне.
– В каком смысле? – хмурится она и немного бледнеет.
Делаю знак Марьяне, чтобы дальше говорила сама.
– Безболезненная гематурия может быть при тромбозе почечной вены, при кистозе почек, мочекаменной болезни…
– Подождите. Подождите, – прерывает её собеседница. – Я ничего не понимаю.
– Ваш муж хочет уйти под расписку, а мы хотим положить его на обследование, – возвращаюсь в разговор.
– Обследование?
– Сделаем урографию, компьютерную томограмму брюшной полости, возможно цистоскопию. Исключим рак простаты, – это снова Марьяна.
Вместо ответа Зинаида Петровна решительно идёт к выходу.
– Вы куда? – спрашиваю её удивлённо.
В вестибюле она видит мужа, и вместе строгая пара покидает клинику.
– Подождите, вы куда? – кричит вслед Марьяна. – Это всего пара дней!
– Почему вы так себя ведёте? – спрашиваю обоих.
– Потому что он жутко упрямый, я же его знаю! – горестно заявляет Зинаида Петровна, кивая на мужа.
– Ничего я не упрямый, – бурчит муж. – Чувствую я себя нормально, завтра у меня важное совещание. Поймите! Я не могу просто так взять и не прийти!
– Алексей Иванович…
– Вот что. Если это не пройдёт, я обращусь в свою ведомственную клинику. Всё будет нормально. Ладно? Поверьте мне. Пошли!
Пара уходит. Что тут поделаешь?
– Эллина Родионовна, простите, – вмешивается одна из медсестёр. – На крышу садится вертолёт с черепно-мозговой травмой.
– Что, прям сам вертолёт головой ударился? – шучу в ответ, чтобы хоть чуточку разрядить нервную обстановку.
Марьяна и медсестра приглушённо хихикают.
– Пусть доктор Береговой туда едет, у меня дела, – вспоминаю о нескольких карточках, которые нужно заполнить.
Но в кабинет не хочу. Опять кто-нибудь отвлечёт. Потому нахожу укромный уголок в процедурном кабинете. Здесь никого нет, тишина. Сажусь на койку, раскладываю бумажки на столике. Начинаю заполнять все эти графы, строки, таблицы. И так увлекаюсь, что не обращаю внимания на шорохи за спиной. Кто-то вошёл и оказался за моей спиной, меня не заметив – между нами раздвинутая ширма.
– Безумный день, работы по горло, – слышу мужской голос.
Прекращаю возиться с бумажками. Пытаюсь угадать, кто там.
– У твоего племянника снижение слуха? – женский голос.
– Нет, у него был отит, уже вылечили. Наверное, всё из-за этого.
Так-так. Первый человек – Денис Круглов, который после смены причёски стал любимчиком женской части коллектива. А вторая… у меня дыхание перехватывает. Стоп. Не поняла?
Это же Маша, подруга моя!
– Всё равно нехорошо, – говорит она.
– Ещё недельку подаю аугментин, а потом опять проверю слух.
– Что?
А дальше начинаются приглушённые парные хи-хи да ха-ха.
– Что? – повторяется смешливый голос Маши.
– Не ожидал увидеть тебя в таких туфлях.
– Приехал в Рим, ходи в тоге, – отвечает она игриво.
– Ну, и как тебе Рим? Ты там была? – интересуется Денис.
– Питер не Рим. Хотя я была в Колизее. А вот тамошние больницы мне не понравились. Слишком строгие порядки. Заглянула в одну ради интереса.
– Зато ты теперь здесь, у нас правила попроще, – смеётся ординатор. Потом вдруг становится серьёзным. – Я скучал по тебе.
У меня глаза по пять рублей. Что?!
Оборачиваюсь неслышно, смотрю и в щёлочку вижу: Маша и Денис стоят напротив друг друга.
– Очень любезно с твоей стороны, Денис, – говорит подруга. – Я тоже скучала.
– Ну да, было немного… – он делает неопределённый жест руками.
– Холодновато спать, – подсказывает Маша.
Меня пробирает жар. Так эти двое… а как же Данила?!
Маша подходит к двери, поворачивает замок.
– Что ты делаешь? – глупеньким голосом спрашивает ординатор.
– Да ладно тебе, иди сюда, – говорит подруга.
Денис смеётся, делает шаг, и они начинают сладко целоваться. Медленно, наслаждаясь каждым прикосновением. Это не бурная страсть людей, которые только испытали прилив страсти. Передо мной – нежность любовников, уже прошедших период «бури и натиска», и теперь им хочется ласки и мягкости.
«Какого чёрта?!» – хочу закричать, но слова застряли в горле. Меня дико возмущает, что пока Данила спасает больного, его Маша тут… с Денисом роман крутит! Мне бы вскочить и прекратить это половое безобразие, но… не могу. Меня охватил с головы до ног испанский стыд. Потихоньку собираю бумаги, стараясь не издать ни звука, и покидаю помещение из другой двери. Для этого мне приходится согнуться в три погибели и буквально в полуприсяде выйти в коридор.
Там неожиданно сталкиваюсь с чьими-то коленями.
– Эллина Родионовна? – поражённая моим нестандартным поведением, спрашивает администратор Дина Хворова. – Вы… почему так идёте? Что-то случилось?
Тут же роняю на пол ручку и подбираю.
– Да вот, потеряла, – показываю ей.
Дина смотрит на меня странным взглядом.
– Там девушка во второй смотровой. Просит позвать врача. Я искала Марию Васильевну…
– Уже иду, – прерываю её и, быстро поднявшись, забираю карточку из её рук и ухожу.
«Ну, Машка! Ну, держись у меня!» – думаю нервно.
Влетаю к пациентке. На койке сидит с печальным видом девушка примерно моего возраста.
– Вы врач? – спрашивает.
– Да, меня зовут… – и представляюсь, глядя в карточку. – А вы Стелла Урманцева, верно? Беременность девять недель?
– Да. Третья по счёту, – грустно поясняет она.
Подходит медсестра и добавляет, что у пациентки раньше было два выкидыша.
– Вы жалуетесь на боли и кровотечение? – читаю дальше.
– Небольшое. Вчера было несколько пятен. Сегодня больше. И ещё сгустки.
– Давление 110 на 75, – сообщает медсестра. – Пульс 100.
– Сколько прокладок вы сменили?
– Вчера одну, сегодня четыре.
– Температура повышалась?
– Нет.
– Боль при мочеиспускании?
– Нет.
– Хорошо. Общий крови, группу и резус, мочу на кровь и тест на беременность, – даю назначение.
– Кому-нибудь из близких позвонить? – спрашивает медсестра.
Стелла несколько секунд смотрит на неё, губы дрожат.
– Я уже говорила с мужем, – наконец выдавливает из себя.
– Хорошо. Мы сделаем анализы, а потом я проведу гинекологический осмотр, – сообщаю пациентке. – И картина станет яснее. Мы скоро вернёмся.
Теперь точно в кабинет. Больше в процедурную ни ногой. Не хочу даже думать о том, чем те двое там занимаются. «Позорище какое! – злюсь про себя. – Устроили из отделения дом свиданий! Другого места, что ли, найти не смогли? Фу, гадость!» И попутно, где-то очень глубоко в душе, вдруг ощущаю странное чувство. Да, такая маленькая, крошечная зависть. Сама бы теперь не прочь оказаться на месте Маши, только чтобы напротив был Борис. Даже сглатываю, – настолько отчётливо себе представила эту картину.
Но Машка?! Она не должна была! У неё же Данила! Или они уже всё? Но почему мне, лучшей подруге, ничего не сказала?! Ах она, поросёнок такой! Мне очень хочется вызвать её к себе и строг спросить, почему так себя ведёт. Но, пока сижу и думаю, приходит сообщение: скоро будут готовы анализы Стеллы Урманцевой. Приходится отложить ноутбук и идти к беременной.
Там провожу гинекологический осмотр. Затем прощупываю яичники. При пальпации пациентка отвечает, что нигде не больно.
– Хорошо, – делаю вывод. – Придатки не увеличены, безболезненны. Можете опустить ноги.
– Что это, в чём дело? – спрашивает Стелла.
– Мне очень жаль, но у вас выкидыш, – сообщаю ей.
Она смотрит на меня, на медсестру, потом опускает взгляд. Подбородок дрожит, и она почти плачет, но успевает спросить:
– Вы уверены?
С сочувственным видом киваю и добавляю, что плод покинул матку. Кровотечение уменьшилось, но мы должны ещё её понаблюдать.
– Чуть позже я ещё раз осмотрю вас, чтобы убедиться, что кровотечение остановилось, и шейка закрылась. Гинеколог вас тоже навестит.
Прошу медсестру выйти. Остаёмся вдвоём.
– Я думала, на этот раз всё будет хорошо, – сквозь слёзы говорит Стелла. – Первый раз доносила до девяти недель, – её голос срывается на рыдания. – Не понимаю! Почему это происходит?!
Смотрю на неё с сочувствием. Что тут скажешь? Матушка-природа так распорядилась, или Господь Бог.
– Простите, я не знаю, – отвечаю едва слышно. – Мне очень жаль.
Стелла ничего не говорит. Она лишь роняет слёзы на простыню. Я бы очень хотела ей помочь, но увы. Для этого случая слишком поздно. Есть рекомендации для беременных, но когда она теперь отважится снова? Понимаю, что теперь лучше оставить женщину одну.
Плетусь в кабинет, машинально открываю ноутбук. Поисковая система предлагает список новостей, и взглядом цепляюсь за одну, которая почему-то кажется интересной: она про авиакатастрофу. «Частный самолёт, летевший из южного региона в Санкт-Петербург, разбился в горах, – читаю, не особо вдумываясь в смысл, поскольку голова занята иным. – На нём находились представители крупного бизнеса региона, в том числе депутат местного законодательного собрания Климент Мураховский со своими помощниками». Немного далее: «По предварительным данным, происшествие случилось из-за ошибки пилотов: самолёт летел в плохую погоду и врезался в склон горы. Из двенадцати человек и двух членов экипажа, находившихся на борту, никто не выжил».
От такого у меня в горле пересыхает. Я трижды читаю, прежде чем окончательно доходит. Но не верю: вдруг фейк? Ищу подтверждения на других сайтах. Всё точно! Нет больше на свете Мураховского вместе с его прихвостнями. Мне ужасно хочется крикнуть «Ура!» Но я не могу. Гибель человека – это всегда трагедия. Даже такого, каким был этот… «народный избранник». Ведь у него где-то остались старенькие родители, и для них он, возможно, всё тот же добрый милый мальчик. Был.
Да и других людей мне жалко. Они вообще не виноваты.
Но я наконец-то могу глубоко вдохнуть и с облегчением выдохнуть. Делаю так несколько раз, пока меня снова не зовут: говорят, привезли какую-то известную спортсменку, она требует «самого главного». «Этого мне только не хватало, – думаю недовольно. – Ещё одна звезда пожаловала! Что же их к нам-то возят? Частных клиник мало, что ли?»
Рекомендую к прочтению: любовный роман "Мой и больше ничей"
