-Разрешите?- Приподняв массеть у входа, я зашёл в домик, где расположился штаб.
Населённый пункт Ивановка, определённый командованием бригады в качестве места дислокации нашего крохотного добровольческого отряда, представлял из себя около тридцати деревенских дворов на самом краю «линии Суровикина». Развалины МТФ, разрушенный клуб, сельмаг с разбитой крышей и выбитыми взрывом окнами, деревенский погост на краю соснового леса. Вот, в принципе, и всё.
Немного дальше по разбитой дороге в сторону города и начиналась уже она сама. Извилистой многокилометровой линией, прямо через поля и лесопосадки, стройными рядами, опутанные непроходимыми лабиринтами колючей проволоки, стояли бетонные «зубы дракона». Прямо за ними экскаваторами выкапывались глубокие противотанковые траншеи. Прерывалась линия только хорошо укрепленными бетонными блокпостами на немногочисленных дорогах.
А что вы хотели? Всё по науке. Враг не пройдёт.
Часть домов этого, некогда процветающего колхоза ещё очень неплохо сохранилась. В некоторых таких подворьях и налаживали своё фронтовое житьё-бытьё подразделения нашего отряда.
Первое, что бросилось мне в глаза, это лежащий на широком диване стонущий комбат, над раненой ногой которого «колдовал» наш второй врач, здоровенный двухметровый фельдшер из какой-то сибирской глухомани с позывным «Михалыч».
С нашим комбатом, вернее с его ногой произошла история в духе известной ещё со времён Гражданской войны песни:
«..Голова обвязана, к₽ови и не счесть,
Не фиг первым в драку лезть...»
В тот самый день, когда противник начал свой провальный «контрнаступ», комбат решил лично оценить обстановку на «передке», и встав во главе собранного по всей Ивановке отдыхающего личного состава отправился через поле «усиливать» наши посты в лесополке. Первая же прилетевшая «укроповская» мина внесла значительные коррективы в его грандиозные планы.
Но надо отдать должное. Не пробыв в городской медроте и пару дней, он вернулся обратно, долечиваться уже, как говорится, «без отрыва от служебных обязанностей». Да и многие наши парни, получив незначительные ранения, поступали точно также.
-Аааа, «Славка»? Уже прибыл? Заходи.
Из-за низкого стола поднялись начштаба «Кэп» и комендант Ивановки «Архыз», и протянули мне руки для приветствия. Занятые медицинскими процедурами комбат и «Михалыч» ограничились кивками.
-Ты же у нас в водителях числишься?– Спросил «Кэп». Я кивнул в ответ.
-Вот и принимай «коробочку». Знаешь, где она стоит?
-Там же, в капонире у крайнего домика? -Вопросом на вопрос ответил я.
-Да, там же. Принимай, готовься, и..– Начштаба посмотрел на свои часы, – К 19 ноль-ноль, уже загрузившись на продскладе и у «Южного» на складе вооружения подъедешь к нам. Понял?
-То есть,– Решил уточнить я, почесывая свою уже изрядно надоевшую куцую бороденку,– Баньку посетить я всё таки успею?
-Успеешь, успеешь,– Сквозь стоны рассмеялся комбат.– И отдохнуть успеешь, и выспаться как следует.
-А куда «Штурман» (водитель дежурной машины) подевался?– Задал я ещё один волнующий меня вопрос.
-Всё, свободен.– Отрезал «Архыз» и почему то нахмурился. -Зайди на «Орёл», получи рацию. Всё, давай, действуй. На связи.
Я вышел на улицу. Солнце уже палило ну совсем немилосердно. Чесалось и зудело не только обрамленное куцей бородкой лицо, не только весь остальной организм, но казалось, что и засаленная за три недели в окопах камуфляжная форма тоже активно принимала участие в том процессе .
Бросил взгляд на часы. Только полдесятого.
«Банька, банька. Полцарства за баньку», крутился в голове истерический вопль какого-то короля из литературной школьной программы.
Однако, дело прежде всего.
Пройдя через всю Ивановку, я спустился в овраг у погоста. Капонир, вырытый в нём специально для дежурного КамАЗа был в целости и сохранности. Массети только немного съехали, прослабли. Но ничего непоправимого. Сам КАМАЗ, запыленный и закиданный комьями грязи. Тоже ничего страшного.
«Грязный танк в бою незаметный», как говорится. Но вот бардак и грязь внутри кабины и кузова меня уж очень сильно возмутили. Видимо, неряха «Штурман» совсем уж разленился.
Ладно, займусь «на досуге». Масло и другие жидкости в норме, горючки маловато, но на склад ГСМ всё равно заезжать.
А сейчас, бегом домой.
Ставший практически родным за эти долгие месяцы, полуразрушенный и кое-как подремонтированный, с забитыми досками и заложенными кирпичом окнами, деревенский домик встретил меня непривычной тишиной и запустением. Дверь оказалась запертой.
Да как же так-то? Ведь и отпущенный два дня назад на «помыться» и передохнуть «Рымарь» должен был быть на месте, и ожидающий пополнения для своей группы «Штык» тоже, и бурят «Соловей».
Никого.
Пошарившись за отвалившимися обоями, я достал ключ. Отпер дверь, посвятил внутрь фонариком. Тишина и запустение. Даже мышей на импровизированной «гильотине» не было.
Грызуны, это просто какое-то наказание этих мест. Поля в районах «линии соприкосновения» не обрабатывались уже давным давно. Посаженные на них лет 10 назад и вовремя неубранные зерновые культуры теперь жили «своей жизнью». Хищники, лисы и совы, а также многие домашние кошки практически исчезли.
Вот и расплодилось этой гадости просто немерено. Грызли в наших окопах и деревенских «укрытиях» всё, что могли. Продукты, полы и стены, устраивали себе «гнезда» в вещах, прогрызая наши рюкзаки. Не то, что на сухарях и упаковках с шоколадом и с «чудесами корейской кулинарии», а даже на консервных банках мы иногда находили следы мышиных зубов.
Как то раз, ещё по весне, в ответ на наши жалобы по поводу абсолютно непригодных к употреблению продуктов, комбат решил посетить «с ревизией» наш местный продсклад. И не смотря на заверения кладовщика, что у того «всё чики пуки», сам убедился, что дело обстоит наихудшим образом.
Мышиные полчища, несмотря на «безвозвратные» потери в мышеловках и на липучках, выгрызли всё, до чего только могли добраться.
Оценив последствия такого вот «контрнаступа», комбат отстегнул с разгрузки свою навороченную рацию, и на открытой волне срочно затребовал из города подразделение «боевых котиков». Так как противник активно прослушивал наши частоты, то новость о прибытии на наш участок линии соприкосновения этих самых «боевых котиков» наверняка очень сильно взбудоражила «небратьев». Не знаю в точности, какое именно решение по этому поводу было принято на внеочередном заседании высших чинов альянса в Брюсселе, но вскоре в контролируемых противником складках местности у «укропов» и появился тот самый «неуловимый» танк, доставлявший нам одно время немало хлопот.
Так как тех самых «котиков» мы так и не дождались, (да и чем они могли нам помочь?) то продолжали бороться с этой напастью сами. Как умели. «Соловей» вот, придумал и соорудил из пустых пятилитровых баклажек оригинальную мышеловку. И каждое утро вывешивал на конструкции из палочек и веревок, прозванной у нас «гильотиной», ночной «улов» из этих самых «диверсантов».
Ну ладно, гадать нечего. Потом разберемся, что к чему и почему.
Марш-бросок с охапкой пустых пятилитровых баклажек в овраг, к колодцу. Пара разбитых в щепки пустых снарядных ящиков. И вот в печке обустроенной на веранде небольшой «домашней» баньки весело запылал огонь.
Через пару часов, выстиранный камуфляж уже висел на бельевой веревке, и я, отмытый и побритый, расположился в тени раскидистого тутовника с кружкой горячего чая в руке. Клонило в сон. Накопившаяся за недели в окопах усталость давала о себе знать.
Но расслабляться некогда. Предстоял ещё визит на узел связи.
Включив для своей ещё не просохшей после стирки формы режим «сушка на тушке», я отправился в соседний домик.
Тут то я и узнал причину своего «повышения в должности», а также запустения, творившегося в деревне.
Третьего дня, ввиду отсутствия других КАМАЗов отряда (кто-то из водителей выехал в Россию, кто-то простаивал в рембоксе), «Штурмана» заслали в город. Грузиться продуктами и боеприпасами. Старшим машины поставили «Рыцаря» (а кого же ещё).
Объехав в городе нужные склады, те заодно «пробежались» и по немногочисленным магазинам. Затарились не только сиг@ретами и вкусняшками, но и прихватили с собой «контрабандой» ещё и изрядное количество местной «огненной воды».
По прибытию в Ивановку оба «корефана» расположились в домике у «Штурмана», и принялись активно «снимать стресс». Специфический аромат «сабантуя» быстро унюхали ещё некоторые не совсем «морально устойчивые» бойцы.
«Стресс» в домике «снимали» буквально до «зеленых» соплей. В пылу празднования кто-то проболтался про свои скрытые возможности «супермена». Остальные гуляки тоже вдруг «вспомнили», что они «снимались в главных ролях» известного заокеанского фильма, про пацана с красной повязкой на голове, и мигом устроили в ближайшем овраге самый настоящий тир.
Характерные звуки «стрелкового боя» посреди деревни мигом всполошили не только наших командиров. На место проведения «сабантуя» быстро примчались с блокпоста и две «капельки» союзников, обвешанных вооруженным до зубов личным составом.
В итоге, праздник был безнадежно испорчен, все «супергерои» были «обездвижены», лишены личного оружия, и водворены в наш местный «зиндан».
Остатки «огненной водички» переданы «Михалычу» строго для медицинских нужд.
Получив рацию, проверив её работоспособность, расписавшись в журнале учёта, я тяжело вздохнул и кое-как раздирая слипавшиеся глаза и отчаянно позёвывая, поплелся на другой край деревни. Туда, где во дворе до основания разрушенного дома, в чудом уцелевшем погребе и расположилась наша импровизированная отрядная «гауптвахта». Надо же мне было уточнить у «Штурмана» все особенности эксплуатации вверенного мне «пепелаца».
Около запертой на большой амбарный замок двери погреба, на собранном из всякого хлама импровизированном «диване», под сенью большого ореха, в обнимку с автоматом дремал «Соловей».
-Привет, Батыр! – Издалека окликнул я его. Тот приподнял голову, приоткрыл один глаз, пробормотал что-то вроде «Стой, стрелять буду», и «топай отсюда, пока цел».
-Ты когда в крайний раз свой ржавый автомат чистил, стрелок?– Усмехнулся я в ответ.-Давай, открывай, мне со «Штурманом» потолковать нужно. Теперь ведь я буду на «коробочке» рассекать.
Батыр нехотя встал со своего ложа, протер раскосые глаза и философски изрёк на старорусском литературном.
-Сие никак не возможно, барин. Их сиятельства ещё храпеть изволят.
Из дальнейших расспросов выяснилась одна пикантная подробность.
Разозленный таким нарушением дисциплины, комбат отдал распоряжение «Михалычу» как можно жёстче наказать виновников происшествия.
Тот, не долго думая, давя на незадачливых «Рэмбов» своим внушительных размеров кулаком и «медицинским авторитетом», заставил их принять изрядное количество «таблеток от интоксикации». В числе этих лекарственных средств имелось не только снотворное, но ещё и мочег#нное и слабительное.
-Так что,– продолжал свой рассказ Батыр,– Когда их сиятельства очнутся, мне их придётся ещё и к колодцу вести. Ванную принимать.
-А куда их потом? Неужели в штрафбат?
Перспектива попасть в штрафной батальон ужасала всех. Как правило, отправленные туда нарушители обратно в отряд уже не возвращались.
-Да вряд ли,– Сквозь зевоту сказал Батыр.– Скорей всего окопы на «передке» копать.
Остаток этого дня больше никаких приключений мне не принес.
Организм быстро вспомнил все навыки вождения тяжелых военных грузовиков. Я закачал из бочки топливо. Загрузился на складах ящиками, коробками, мешками и упаковками с водой. Забрал из домика троих разведчиков. Пыля на максимально возможной скорости добрался до Синегоровки. Сдал груз «Пончику» лично в руки, и благополучно вернулся обратно.
Загнал машину в капонир. Натянул массети, напевая под нос известную песенку одного весёлого медвежонка:
«Я кустик, кустик, кустик,
А вовсе не КАМАЗ...».
Добрался до своего домика. Разделил с нашим домашним котом «Алешкой» банку тушенки, и прилег на койку.
Едва голова коснулась свергнутого в рулон бушлата, заменяющего подушку, я вырубился почти мгновенно.
Продолжение следует.
Берегите себя.
