Девочка на самом деле сильно запущенная. Коросты не только на голове, но и в сгибах локтей, под коленками. Правда, опрелостей нет. Живот большой, ножки кривые. Голова неправильная, на личико страшненькая, похожа на инопланетянку с картинки в цветном календаре.
Неизвестно, кто больше волновался, то ли будущие родители Танюшки, то ли бабушка. У Таисии сердце тряслось, как яблоневый листочек на ветру. Как-то сложится их жизнь с появлением внучки? Сможет ли она принять девочку, как родную, зная, что скоро появится настоящий родной внук?
Лизавета с вечера погладила свое лучшее платье, брюки и рубашку Ивану, начистила до блеска его ботинки. Перебрала одежду, купленную для Танюшки. Подобрала то, что поменьше размером.
Посоветовавшись со свекровью, решили, привезти, завернув девочку в байковое одеяло, как в кокон, чтобы чувствовала себя защищенной. Ей, наверно, страшно будет ехать в машине. Бедная Танюшка! Сколько ей предстоит познать и как много к чему привыкать.
Лиза осталась собираться, Иван отправился в контору, провести разнарядку и забрать из гаража машину. Собирался задержаться всего на пол часа, но у него так быстро не получилось. Как назло, то один вопрос возникает, то другой. Кое-как раскидав задания подчиненным, собрался уходить, но тут в кабинет ворвался Константин
- Иван! Ты опять взялся за старое. Я ведь думал, что ты опомнился. Запомни мои слова. Это добром не кончится!
- О чем, ты, Костя?
- Он еще спрашивает! Выхожу сейчас от тебя, в коридоре эта твоя кукла, накрашенная стоит.
Спрашиваю, чего ей в конторе надо, она так нагло усмехается. Говорит, мол, слыхала, Иван Иванович в город собрался, мне тоже надо по делам в Администрацию района. Собирается она с тобой поехать. А я думаю, куда ты так торопишься?
- Кость, я не знаю, с чего она решила, что может поехать с нами. Мы с Лизонькой едем по своим делам.
- Что за дела у вас, если не секрет?
- Нет никакого секрета. Мы за дочкой едем
Константин опустился на стул. Стянув с головы кепку, вытер ей лицо
- Так, час от часу не легче. За какой дочкой? Откуда у тебя дочь?
- Оттуда же, откуда у всех. Чему ты удивляешься? Почему у тебя могут быть дети, а у меня нет?
- Ясно. Лизавета как это приняла?
- Так, она и предложила удочерить девочку. Я согласился, почему нет, нам давно пора ребенком обзавестись.
- Ты хочешь сказать, что никакого отношения к этому ребенку не имеешь?
- Слушай, брат! Ты, как я погляжу, готов всех собак на меня повесить. Неужели ты думаешь, что у меня может быть внебрачный ребенок?
- Не сомневаюсь даже. Бабы вокруг тебя вьются, как пчелы возле улья. И что они находят в такой рыжей образине?
- Скажешь тоже, вьются. Просто женщинам нравится ласковое обращение. Они ведь существа нежные.
- Лизавета твоя плохая жена. Моя Алима мне бы все остатки волос на голове по волосинке выщипала. Я не то что беседы беседовать, здороваться с чужими женщинами не смею. Вот она удивится, узнав, что ты дочку себе забираешь. А ведь Лиза ей ничего не говорила. Вообще-то, какой женщине было бы приятно о таком говорить?
- Константин, перестань! Я тебе на полном серьезе говорю, мы решили удочерить девочку. Она не моя и не Лизина. Просто от нее отказались родители.
- Бывает и такое. Поздравляю! Поезжайте тогда. В гости позовешь знакомиться с дочерью?
- Обязательно, но попозже, пусть девочка наша привыкнет немного. Все, поеду, Лизонька, наверно, извелась вся. Каждый раз я опаздываю.
Столкнув все, что было на столе в ящик стола, Иван торопливо вышел из кабинета, Константин – за ним. В коридоре навстречу к Ивану метнулась фигура женщины, конечно, это Регина. Иван даже смутился, она с такой радостью и совершенно по-свойски кинулась к нему
- Иван Иваныч, я тебя дожидаюсь! Услыхала, что едешь в город, сразу к тебе. Мне тоже в Администрацию района нужно. Надо кое-какие вопросы утрясти. Поедем?
- Регина, мы сегодня с Лизой едем по своим делам. Думаю, тебе слишком долго придется дожидаться нас. Ты можешь сама, без нас съездить. Слыхала, теперь автобус в район мимо нашей деревни четыре раза в день проходит.
Регина обиженно надула губы, накрашенные помадой нежного розового цвета, захлопала синими ресницами.
- Тебе места жалко в машине? Мне, выходит, надо подниматься на остановку, ждать там автобуса, когда в город машина из деревни идет? Это же колхозная машина, не лично твоя.
- Вот именно, колхозная, никак не Отдела культуры. Видишь ли, Регина Саматовна, может я бы и дальше возил тебя с собой, но мне кажется, ты неправильно понимаешь простое дружеское доброе отношение.
Регина с неприязнью огляделась на Константина, который и не думал уходить. Интересно, как его друг отделается от настырной девушки. Регина уверена, не будь рядом этого противного мужлана, Иван бы говорил с ней другим тоном.
Пришлось ретироваться. Ничего, не все время Костя будет его пасти. Зря Иван говорит про доброе отношение. Регина не вчера родилась, уж она отличает доброту и желание. Иван хотел ее, а это не проходит. Пусть прикрывается женой! Жена не стена, подвинуть можно.
Лизавета ждала мужа, сидя на кухне у окна. Отсюда видно поворот от переулка, где должна появиться его машина. Скорее бы уже приехал, что с ним будешь делать. Всегда Иван опаздывает, всегда находится, что-то важнее, чем заботы о собственной семье.
Задержавшись примерно на час, Иван подъехал к воротам. Таисия вышла проводить детей, благословила, перекрестила и осталась стоять у ворот, пока автомобиль не скрылся за поворотом.
Ехали, разговаривая о всяких пустяках. Каждый старался скрыть волнение и некоторую тревогу перед предстоящим. Сегодня в их жизни появится маленький человек, за которого они будут отвечать полностью. Оба понимали, что будет непросто. Это не грудной ребенок, это девочка, выросшая, можно сказать, едва ли не до полутора лет изолированно от общества.
Заскочив в Администрацию, Иван захватил документы, и вот они с Лизой уже в коридоре Детского отделения. Передав документы и одежду для Танюши, стали ждать. Время тянулось неимоверно медленно.
Наконец, Ксения Николаевна, в сопровождении медсестер и санитарки, вынесла девочку и передала Ивану. Лиза тут же забрала ее, напугается еще ее Танюшка, она совсем не знает папу. Прижав к себе дочку, словно что-то невыразимо дорогое, она улыбнулась сквозь слезы
- Спасибо, Ксения Николаевна! И вам всем спасибо за дочку. Можете за Танюшку не беспокоиться, мы хорошо будем за ней смотреть.
Ксения Николаевна грустно улыбнулась в ответ. Почему-то ей не верилось, что эти родители Таню не вернут. Они не представляют, какой груз берут на себя, слишком запущенная девочка. Едва ли нарушения в ее психике обратимы.
- Пожалуйста! Будут вопросы, обращайтесь. Всегда рады будем вам помочь. Удачи вам!
Иван помог сесть Лизе на заднее сиденье. Там просторнее, наверно, удобнее будет ехать с ребенком на руках. Первое время Танечка только испуганно таращила глазенки. Лиза ласково ей объясняла
- Доченька, не бойся, это машина. Папа везет на ней нас с тобой домой. Там нас ждет твоя бабушка. Теперь у тебя есть папа с мамой, бабушка и большой дом. Больше ты не будешь сидеть взаперти. Мы с тобой будем гулять в саду, я тебе покажу озеро и лес.
От тихого ласкового голоса мамы, у девочки стали закрываться глаза, она задремала, а потом и вовсе уснула. Иван поглядывал в зеркало, что творится на заднем сиденье
- Уснула никак?
- Уснула. Вань, она такая хрупкая, мне кажется, я чувствую ее косточки даже сквозь одеяло.
- Ну и что? Главное здоровая была бы. Откормим. Ксения говорила, что девочка плохо ест. Я думал над этим. Наверно, никто не сидел над ней с чашкой и ложкой, специальной няни для таких детей не предусмотрено. Санитаркам, думаешь, время есть водиться с ними?
Ничего, вы с мамой вдвоем справитесь. Побольше фруктов, соков будете давать, да на улице гулять, аппетит и появится у ребенка.
Соседка Степановых, Алевтина, женщина лет тридцати пяти, мать троих пацанов, выйдя на улицу, чтобы загнать их на обед, остановилась, пораженная увиденным. Н аглазах у нее Иван Иваныч помог выйти из машины своей Лизавете, а в руках у нее ребенок, завернутый в голубое байковое одеяло.
Откуда у них ребенок? Лиза не была беременна ни разу. Чужого что ли взяли? Алевтина забыла про своих мальчишек. Ох, как хочется узнать, откуда у Лизы дите. Вот ведь до чего скрытные люди, вчера с Лизой вместе хлеб покупали, до дома вместе шли. О чем только не говорили, но Лиза не словом не обмолвилась про ребенка.
Надо будет вечерком зайти по-соседски, поболтать. Никто этому не удивится, они с Лизой почти подруги. Позвав детей домой и усадив за стол, дала по тарелке супу, положила ложки на стол, окликнула свекровь
- Мама, посмотри за мальчишками, покорми их, сама пообедай. Я в магазин побежала.
- В магазин? Зачем? Хлеб еще есть.
- Вот, все тебе доложи, все тебе интересно, может мне еще у тебя спросить разрешения двести грамм карамелек купить?
- Алевтина, чего ты злишься? Я просто спросила.
- Нечего спрашивать. Вон, приготовила, садись и ешь. У людей свекрови, как свекрови. Вон, Лизка сама в доме хозяйка. Таисия в рот ей заглядывает, следом за ней ходит, дочь, дочь. А я троих парней твоему оболтусу родила, а уважения никакого. Все спроситься, да доложиться должна.
Со злостью хлопнув дверью, Алевтина пошла вдоль по улице в сторону магазина, размахивая сумкой. Перед обедом в магазине полно народу. Женщине не терпится рассказать новость, но не станешь ни с того, ни с чего кричать: «У Степановых появился ребенок».
Достав из рукава блузки платок, Алевтина вытерла лицо и обращаясь к Ольге, стоявшей перед ней в очереди проговорила.
- Ох вспотела, торопилась за хлебом. Думаю, поди разберут. Пришлось задержаться у ворот. Вышла, гляжу, Лиза из машины вылазит с ребенком на руках. Удивилась я, остановилась посмотреть, вдруг, это просто сверток. Нет, Иваныч-то спросил у Лизаветы: «Спит?»
- Иди, ты! Откуда у них ребенок? Неужто чужого взяли? А может быть, Лизавета-то бесплодна, все об этом знают. Надо у Зиновьевны спросить, собирали ли Степановы документы какие-нибудь. Но это бесполезно, если Иваныч велел молчать, она под расстрелом ничего не расскажет.
Разговор слышала Никитична, считай, к вечеру вся деревня будет знать, Степановы взяли ребенка, да с такими подробностями, о которых сами Степановы даже не догадывались. Однако, им не до разговоров. Поговорят и перестанут. Как с девочкой быть, вот главная их забота.
Таисия, взяв из рук девочку, положила ее на кровать, распеленала, раздела всю и заплакала
- Лизавета, что вы наделали? Это ведь не ребенок, это непонятно что.
- Мама, это ребенок, просто девочка запущенная, она выправится. Если я ее такую увидела, как могла оставить?
Девочка на самом деле сильно запущенная. Коросты не только на голове, но и в сгибах локтей, под коленками. Правда, опрелостей нет. Живот большой, ножки кривые. Голова неправильная, на личико страшненькая, похожа на инопланетянку с картинки в цветном календаре.
Таисия аж заплакала, так жалко стало это несчастное существо, которое смотрит на нее скорбными глазами и трясется, то ли от страха, то ли ей холодно.
- Ладно! Делать нечего, если уж взяли. Будем выхаживать девочку. Ваня, сынок, ты сейчас обедай и езжай в татарскую деревню, привези бабушку Халиму. Она умеет править детям головы и заговаривать.
- Мама, я сегодня не могу. И так пол дня проездил. У меня дела.
- Ничего, дела твои подождут, у тебя они никогда не кончатся. Привезешь и увезешь Халиму, потом хоть всю ночь работай.
С матерью не поспоришь. Не стал дожидаться, когда женщины отойдут от Танюшки, сам положил себе супу, сам отрезал хлеб и мясо, пообедал и уехал. Теперь, видимо, так и будет, станут вдвоем выхаживать ребенка. Ничего, нетрудно готовое себе положить. Пусть занимаются. Женщины. Можно понять, у них материнский инстинкт.
Лиза, одела девочку, прикасаясь к ней осторожно, боясь причинить боль.
- Мама, как она терпит? Наверно, чешутся эти коросты? Бедная моя девочка!
- Терпит уж, а что она поделает? Лиза, она не немая. Ни звука не произносит, не плачет, не гулюкает.
- Если бы была немая, предупредили бы. Ей нужно время чтобы привыкнуть. Пойдем, мам, попробуем накормить.
Таисия размяла в супе картошку, порезала мясо против волокон, превратив в месиво, все это смешала
- Корми, дочь! Привыкай!
Таня не хотела есть, выталкивала изо рта язычком все, что ей клала в рот Лиза. Женщина едва не плакала
- Мама, что делать? Мне говорили, что Таня не любит суп, ее кормили жидкой манной кашей из бутылочки. Может надо было тоже бутылочку с соской купить?
- Нет, Лизавета! Надо кормить с ложки и поить из чашки. Чем дольше она будет сосать соску, тем труднее будет отвыкать. Может девочка пить хочет? Попробуй попои, вот кипяченая вода.
Танюшка и правда хотела пить, но не умела. Она высовывала язычок, лизала край кружки. Лиза попробовала напоить дочку с ложки, удалось!
- Мама, смотри, она умеет с ложки пить! Молодец какая.
- Ну-ка, попробуй ей давать ложку воды и ложку супа, может проглотит?
Получилось! Скормила пять столовых ложек супу. Вспотела вся, как будто машину дров разгрузила. Радовались обе со свекровью.
- Вот, Лизонька, а ты боялась! Ничего, я баньку истопила, попарим нашу девочку березовым веником, искупаем в череде, легче ей станет. Коросты-то мы выведем, это ведь не проказа, страшного тут нет ничего.
Долго ездил Иван, но привез так и бабку. С ним в дом вошла невысокая, сухонькая старушка, в ситцевом платье, в бархатном зеленом кафтане, на шее крупные янтарные бусы, на голове белый платок.
Лицо у бабуси гладкое и чистое, глаза зеленые, молодые. Только руки со сморщенной кожей и синими, выступившими венами, говорят о ее возрасте. Иван встал позади бабки
- Вот, привез тетушку Халиму. Никак не хотела ехать, говорит, ваши женщины сами себе знахарки. Ладно, догадался сказать, не крещенная девочка, неизвестно, кто она, из больницы привезли.
Старушка кивала в такт словам Ивана
- Да, да! Правда, вы ведь сами умеете, чего меня зовете?
Таисия подошла ближе к бабке.
- Халима-апа! Мы ведь с тобой знакомы. Помнишь, я косой ногу посекла, ты мне ногу-то спасла?
- А, Тася! Да, да! Помню! Я сказала, хромать не станешь, как нога-то, не хромаешь?
- Нет, Халима-апа, все зажило. Ты уж посмотри нашу девочку. Я бы тебя не звала, да не знаю, что и делать. Пойдем, посмотри ребенка.
Танюшку выложили на стол, на одеяло. Как только не вертела ее Халима! Бормотала что-то на своем языке. Сердилась, плевалась.
- Одевай, молодушка, девочку. Голову править не стану. Уже поздно, как бы не навредить. Какие люди бывают бестолковые, надо было и на другой бок ребенка класть. Это ничего, головка сама выправится. Больно ровная не будет, но ничего, девочка ведь, волосы скроют.
Чего ты, Тася, больно испугалась? Неплохая девка. Кости все на месте, не кривая будет, не горбатая. С лица красивенькая должна быть, носик маленький, рот тоже. А ноги придется туго пеленать. Реветь будет первое время. Хочешь, чтобы у внучки ноги были прямые, придется помучиться.
Коросты отпарите в бане, больно на солнышко не выносите пока. В тени старайтесь держать. Кожа у девочки больно уж нежная, все равно, что у трехмесячного ребенка.
Врачи, наверно, сказали, надо рыбьим жиром поить. Смородину надо давать, в воде мешать и давать. Кашу манную, не надо. Сейчас обленилась молодежь, кашу манную сварят и все. Не полезная она. Вашей девке мясо надо.
От чая Халима отказалась, от гостинцев в виде меда и варенья тоже, а деньги взяла с удовольствием.
Иван повез Халиму обратно. Танюшка уснула. Таисия с Лизой, успокоенные словами Халимы, сели обедать.
Началась новая жизнь, когда и обед не вовремя, и сон, когда придется, зато на душе тепло. Спит рядом девочка, которую избавили от беды быть несчастной.
Продолжение Глава 50