Аннушка. Глава 42.
Отто Петерс с удивлением смотрел на шагающего по огороду Антипа, обычно работники не были такими смелыми и старались не попадаться ему лишний раз на глаза. Жан помогающий ему вставлять стекло в тепличную раму ринулся было наперерез Антипу, пытаясь его остановить, но хозяин сделал жест рукой, останавливая его.
-Ты немчура поганая долго над людьми измываться будешь! –яростно выкрикнул работник, подходя к ним поближе, Отто плохо понимал то, что он говорит, но по выражению его лица и без слов всё было ясно. Жан, наклонившись к хозяину перевел слова Антипа.
-Да встретиться бы с тобой в бою, я бы тебе показал, где раки зимуют! -разорялся тот, не обращая внимания на Жана, который жестами просил его остановиться. Отто что-то сказал ему и тот, оглядываясь по сторонам вполне отчетливо, но медленно, тщательно проговаривая русские слова сказал Антипу:
-Тише, товарищ, не здесь, идём с нами, - он показал на небольшой сарайчик на краю огорода, где хранились инструменты. Удивленный тем, что Жан знает русский язык Антип пошёл вслед за ними.
Жан состоял в тайной антифашисткой организации, которая хоть и не совершала крупных диверсий против немцев, но и не поддерживала существующий режим, помогая устраивать побеги военнопленным из ближайших лагерей. Обо всем этом он торопливо рассказал Антипу:
-Мы с вами, товарищи, только тсс, об этом никому!
Отто во время их разговора молчал. Он родился в Германии, в небольшом городе Зиген, чуть позже его родители перебрались во Францию где и обосновались в Ромене, но связь с родиной он не терял и именно оттуда привез свою жену Берту. Та считала себя истинной арийкой и с пренебрежением относилась к другим людям. Их союз держался на денежных отношениях, семейных традициях, которые не пристало нарушать, привычке. В их среде разводы были не приняты и терять годами нажитое имущество ни она, ни он не хотели. Оба сына, рожденные в их браке в данный момент воевали, служили в СС, были при чинах и занимали высокие посты, благодаря которым Отто больше на фронт не вернулся.
Сложно сказать почему он начал помогать военнопленным, находящимся в лагере возле его деревни, возможно изменила его война и то, что он увидел на фронте, возможно проснулись в нём теплые воспоминания детства, когда любимая бабушка учила его маленького доброте и внушала мысль, что добрые дела угодны Богу. Он не мог в открытую выражать свои мысли о войне и своём отношении к ней, поэтому не вмешивался в то, что творила Берта в их хозяйстве, но, чтобы не видеть её бесчинства уезжал из дома якобы по делам и сидел целыми днями в небольшом кабачке в ближайшем городе наливаясь вином и жалея себя.
Именно здесь он встретил Жана, разговор с которым открыл ему глаза на многое и придал новый смысл жизни. Он также много времени проводил вне дома, но теперь у него была цель, он подыскивал возможность переправки военнопленных за границу, в безопасное место.
-Переведи ему, -сказал Отто, обращаясь к Жану, когда устроились они на скамье, стоящей у стены.
- Прошу вас не поднимайте шума и не устраивайте скандалов попусту. Понимаю, что с моей женой нелегко, но здесь вы в относительной безопасности и вам гораздо легче, чем тем, кто находится сейчас в лагере, там люди десятками в день умирают. Потерпите, не принимайте никаких действий, мы решаем вопрос с вами.
-То есть вы предлагаете терпеть жестокость вашей жены? Быть мальчиками для битья? - Антипа трясло от ярости.
-Тише, товарищ, тише-сказал ему Жан, примеряющее положив свою руку на его успокаивая, -мы делаем всё возможное, нужно только потерпеть.
-Так терпелка кончилась! Ты понимаешь это? Эти гаденыши ноги Кольке нарушили, сегодня они стекло в ботинки подбросили, а завтра, что? Уморят как крыс?
-Я поговорю с внуками-тихо сказал Отто, понимая, что за время их знакомства Антип его так и не узнал. Да и где ему было узнать того немца с испуганным лицом, которого он пожалел тогда на пшеничном поле вначале войны. Именно после этой встречи, чудом оставшись в живых Отто впервые задумался о том, как хрупка и бесконечно дорога человеческая жизнь.
Вернувшись после встречи с хозяином Антип всё рассказал Николаю.
-Что думаешь, дружище? –спросил он его.
-Да что тут думать? Бежать надо! Чем быстрее, тем лучше! Не верю я этому немцу, хоть убей меня, но не верю! Вот ноги мои заживут и двинем!
-Куда двинем? Без жратвы и конкретного плана нас тут же поймают-возразил ему Антип.
-Ну так что ж, зато свободными помрём, а не рабами-упрямо сказал Николай.
Через несколько дней они, взяв с собой небольшой запас продуктов, который помогла им собрать Гана, дождавшись ночи потемнее, через дыру, проделанную в крыше сбежали. Утром их пропажа была обнаружена, Берта рвала и метала и в погоню за беглецами были отправлены охранники лагеря с собаками. Антипа и Николая нашли возле реки, тут же избили и снова отправили в лагерь, из которого была одна дорога –в газовую камеру.
Лиза с ума сходила, не получая писем от мужа. Не зная, что и думать она, тайком от матери, вечером, отправилась к свекрови. Дома была одна Нюра, тяжело ходившая первенцем, одутловатая, встретила её неласково.
-А где все? -спросила гостья, оглядывая пустую избу.
-В клуб ушли, собрание Душечкин проводит, али ты не знала?
-Забыла,-покаялась Лиза, которая за тревожными мыслями и впрямь не вспомнила о том, что сегодня отчетно-перевыборное собрание, -а ты чего ж не пошла? –спросила она хозяйку.
-Рожу не сегодня-завтра- ответила ей Нюра, тяжело присевшая на табурет,- разболокайся, вон красная какая с мороза, чаем напою. Январь 1944 года и впрямь был морозным, хотя ничего удивительного, редкая зима в Зауралье была мягкой. В январе-крещенские морозы, в феврале –ветра и метели, да и весна могла задержаться и в мае выпавший снег никого не удивлял.
-Некогда особо рассиживаться-стала отнекиваться гостья, -да я собственно к Анне Егоровне заскочила, тревожно мне за Васю очень, целую вечность писем не было, а вы, люди сказывали, и будущее и прошлое видите.
-А чего тревожиться? -спокойно сказала ей Нюра, жив-здоров твой муженек, мне это доподлинно известно, а что там и как это ты у своей мамашины узнавай!
-А мать моя здесь при чем? -удивилась гостья.
-А ты к стенке её прижми, возьми да спроси, где мол письмо от Васеньки из госпиталя, сама всё и увидишь!
-Не зря говорят, что вы ведьмы! – Лиза даже не ожидала от себя подобной храбрости, обычно она скрывала своё отношение к тому, что обе и свекровь и золовка были связаны с ведовством.
-Ну и дура ты, Лизка, хотя и партейная, мать твоя с Мироновной сегодня шепталась про то, что летом ещё письмо пришло из госпиталя, а она его от тебя скрыла. Спрашивала у той совета, как быть, а у той, сама знаешь, вода в заднице не держится, вот она к матери моей и прискакала с новостью. Та хотела сразу после собрания к вам зайти, а ты её опередила. То, что, жив, знаю, чувствую просто.
Ты вот палец поранишь больно? Больно. Вот и мне больно становится, когда близкий человек на тот свет отправляется, понимаешь? Дар у меня такой, с детства с ним живу. Вася хоть и не кровный мне брат, но мы выросли вместе, пусть бывало ссорились и не понимали друг друга, но его смерть я бы сразу почувствовала, так что тряси свою мать, пусть ответ перед тобой держит!
-Спасибо тебе, Нюра, пойду я, собрание скоро закончится, мать домой вернётся-сказала Лиза, вставая с табурета,-знаешь кто родится-то у тебя?
-А то, девку жду, ох и шебутная она будет, похлеще меня, это точно! А ты ступай, решится всё скоро, только...-Нюра замолчала, водя рукой по столу, словно разглаживая одной ей видимую скатерть,- сил тебе много понадобится и решительности, слабохарактерная ты, Лизка, через это и беды твои. Лиза ничего не сказала ей в ответ и вышла из избы.
Анна догнала Тамару, возвращающуюся после собрания у самого её дома.
-А ну-ка постойка, сватьюшка, разговор есть,- схватила она её за рукав черной душегреи, которую ради собрания надела женщина.
-Не лапай, не тобою куплено-ответила та, ускоряя шаг,-некогда мне с тобой лясы точить, поздно уже, внуков укладывать пора.
-Да они у тебя не пеленочные младенцы на вроде как, титьку мамкину не ищут, да хоть бы и искали, так твоя пустая уж сколь лет, а поговорить со мной придётся- строго сказала Анна, перегоняя её и преграждая той путь.
-Неуж на собрании не наговорилась? Слыхала? Налоги подняли? Вот и думай теперь Анна Егоровна, как платить будем, когда осенью ещё всё подчистую фронту отдали!
-Заплатим, не в первой, а ты мне лучше вот что скажи, о чем это вы с Мироновной шептались? –строго спросила она, глядя в забегавшие глазки собеседницы.
-Ой, да кто тебе сказал-то? Кого ты слушаешь?
-Мироновна и сказала, когда чирий свой лечить прибегала.
-Да что она сказать-то может? Так посекретничала по -бабски, сплетни пособирали-затараторила Тамарка, пытаясь вылезти из щекотливой ситуации и ругая про себя болтливую односельчанку, но договорить она не успела, к ним подошла задыхающаяся от быстрого шага Лиза:
-Мама, я всё знаю про Васю и письмо! Как ты могла? Ты же знаешь, как жду от него любую весточку! Он отец моих детей! Твоих внуков!
Ранее решительно настроенная Тамарка враз как-то сдулась, стала меньше ростом и потухшим голосом сказала:
-В избу заходите, не хватало ещё чтобы соседи услышали, как мы тут лаемся про меж собой.
В доме, прямо в валенках, оставляя на полу снег она сразу же прошла к красному углу и достала из-за портрета Сталина, стоящего там, письмо.
-Вот-сказала она, -читай и радуйся, что с Васенькой твоим сталося, -она прижала подбежавших к ней внуков, словно прикрываясь ими и отвернула лицо от дочери и Анны, читавших письмо при свете керосиновой лампы.