- Слезай с кресла, Елизавета Федоровна! Мать, моя, женщина! Удивила, так удивила! Восемь недель, моя дорогая! Восемь недель! Вот и поверишь в чудеса.
Уставшие грибники собрались на повороте к лесу, куда за ними должен прибыть Иван на своей легковушке. Хорошо! Лес виднеется совсем невдалеке, рядом поляна с разнотравьем, над которым плывет легкий нежный аромат, слышится жужжание тружениц-пчел.
Милые белые ромашки переглядываются с невинными колокольчиками, над ними покачиваются умудренные опытом, ярко-розовые стебли иван-чая, скромный клевер и белые головки тысячелистника разбежались по всей поляне, подглядывая за более интересными цветами.
Катерина перебирает лечебные травы, которые набрала тут же, на поляне.
- Лиза, помнишь, когда ты была маленькая, мы с тобой ходили по ягоды и тоже собирали травы. Уже забыла, наверно, какие от каких болезней.
- Да, нет! Я помню. Вот эти невзрачные серенькие цветочки, называются подбериха. Ею пользуют от всех женских заболеваний. Тысячелистник. Его тоже собирают женщины. Тетя Катя! Зачем тебе эти травы? У тебя что-то болит?
- Нет, Лиза, собираю по привычке. В молодости болела, пила эти травы. И сейчас, чуть почувствую недомогание, добавляю их в чай, помогает вроде.
- Пойду, тоже пособираю, все равно так сидим.
- Тебе на что? Болит чего? Выделения?
- Да, нет, пустяки, ноет иногда низ живота, больше ничего. Думаю, это уж с возрастом такие изменения. Ну, ты понимаешь, о чем я говорю. Пройдет.
- И давно у тебя эти изменения начались? Тебе еще и сорока нет.
- Да уж все лето себя неважно чувствую, скорее бы уж эти дела совсем закончились.
Катерина покосилась на внука. Не надо бы при нем про женское разговаривать, хотя, похоже, он и не слышит их беседу. Кажется дремлет паренек, или мечтает с закрытыми глазами.
- Лиза, если плохо себя чувствуешь, просто покажись врачу, зачем терпеть? Я сама лечилась, потому что некогда было, да и не на чем до города добираться. В моей молодости автобусы не ходили. А у тебя что? На утреннем автобусе уехала, на вечернем приехала. Да, зачем тебе автобус. Иван твой сам за рулем ездит. Не свозит что ли тебя?
Время много ли? Что-то он задерживается. Есть хочется, надо было взять что-нибудь перекусить.
Лиза, загнув рукав кофты, посмотрела на часы. Ого, четвертый час! Где же Иван? Успеть бы возвратиться до прихода стада. Пешком не дойдешь. Это на машине ехать пятнадцать минут, пешком и до ночи не добраться.
- Наверно, опять у Ивана машина сломалась. Легковушка старенькая, ломается вечно, запчастей не достать. Чаще на ремонте стоит, чем ездит.
Выходит, занят снова ее Ванечка. Видимо, нужно Регину куда-нибудь свозить. Лизавета пошла по поляне подальше от свекрови и Катерины, чтобы они не заметили ее слез. Она время от времени приседала, чтобы сорвать крошечный кустик подберихи и вытереть слезы.
Вот когда Лизавета поняла, что значит, небо кажется с овчинку. Черная безысходность, вот что это такое. Твой любимый становится уже не твоим. Все знаешь, понимаешь, чувствуешь, вот-вот уйдет его любовь к тебе, просочится, словно вода сквозь пальцы.
Удержать его не в твоих силах. Не помогут никакие слова, тем более упреки и скандалы. Остается набраться сил ждать и надеяться, что его любовь к тебе окажется сильнее чем та, что блазнится ему. Где хоть взять силы эти, когда от боли в сердце хочется рыдать в голос, на всю поляну, по земле хочется кататься.
Знает Ваня, мать его ждет, жена. Он просто забыл, забыл их, как ненужную помеху. Для него важнее заботы другой женщины.
Приехал все же. Соизволил.
- Извините меня, ради Бога! В райцентр пришлось ехать. На обратной дороге снова машина сломалась. Заглохла. Искра пропала.
Расставили корзины стали рассаживаться. Лиза полезла на заднее сиденье
- Илюша, садись вперед, там интереснее ехать. Я тут втиснусь между мамой и тетей.
Илья с радостью уселся на переднее сиденье. Ему нравится смотреть, как управляют машиной. Когда он выучится и начнет работать, купит себе самый современный автомобиль, будет ездить, включив музыку на всю громкость.
До дому доехали быстро, с ветерком. Нашлась, видимо, искра. Успели и стадо встретить. Пока Таисия доила корову, Лиза нажарила грибов с картошкой. Иван крутился около нее, заглядывая виновато в глаза
- Лизонька, ты сильно устала, да? Расстроилась, что я вовремя не приехал? Но я же объяснил, машина сломалась.
- Я поняла Ваня, сломалась. Только не понятно, что тебе понадобилось в райцентре? Сегодня суббота, Районная администрация не работает, базы тоже. Что ты там делал, Ваня?
- Лизонька, ты же знаешь, Мишка лежит в хирургии, Регину с ним не положили, ему уже четвертый год. Сегодня утреннего автобуса не было. Ну, свозил я Регину в больницу к ребенку. Как представил, что он смотрит в окно, плачет и маму зовет, а ее нет, так и не смог ей отказать.
Думал быстренько съездим, час туда, час обратно. Но пришлось задержаться. Я игрушки Мишеньке купил, чтобы он не плакал, жалко же малыша, после операции и еще без мамы. А потом и машина сломалась. Чего ты улыбаешься, не веришь мне?
- Мне что, Ванечка, плакать? Я улыбаюсь, потому что радуюсь. Ты молодец! Честно и откровенно мне рассказываешь, как возил в город совершенно чужую женщину, не жену, не сестру и даже не колхозницу из нашей деревни. Мог бы соврать, сказать, что ездил делянку смотреть и там застрял. Я бы тебе поверила.
- Лиза, я ничего плохого не делал, откуда такое ехидство в голосе? Я все объяснил. Да, такой уж я человек, не могу отказать в помощи, если могу помочь. Это так плохо?
- Нет, не плохо. Только ты не учел, что пообещал нас забрать в обед. Твоя пожилая мать и твоя жена, я не говорю про Катерину и Илюшу, который, между прочим, недавно серьезно болел, ждали тебя четыре часа, голодные.
У нас с собой не было даже воды. Потому что ты нас обещал забрать к обеду, а Катерина с Ильей не собирались в дальний лес, поэтому тоже ничего с собой не взяли.
- Лиза! Я не виноват, что машина сломалась и не надо меня упрекать.
- Иван, разве я затеяла этот разговор, разве я стала спрашивать, где ты был? Ты сам в душе понимаешь, что творишь неладное. Вроде бы ничего плохого не делаешь, наоборот, помогаешь молоденькой, неприспособленной к жизни женщине и ее ребенку. Благое ведь дело.
Однако, ты не задумываешься, что у этой женщины есть муж, а у Мишеньки свой папа. Ты сейчас просто влезаешь в эту семью, ты не осознаешь, но ты пытаешься заменить ребенку его отца. Ты же слыхал такое: «Благими намерениями выстлана дорога в ад». Так вот, когда сюда приедет отец Миши, начнется ад. Ему такого наговорят про Регину, что ребенок останется без отца.
- Лиза! Что ты такое говоришь? Между мной и Региной ничего нет. Абсолютно ничего. Я просто помогаю ей выжить в нашей деревне.
- Выжить? Она голодная, у нее нет крыши над головой? Почему выжить? Здесь все так живут, она особенная?
- Регина не приспособлена к деревенской жизни, ей трудно.
- Хорошо. Все, Ваня, довольно. Я не хочу больше обсуждать ничего, поступай, как знаешь.
Елизавета уже не уверена в муже. Иван уходит. Он не слышит и не хочет слышать ее. Больно. Тяжело. Обидно. Но, от судьбы не уйдешь. Лиза одна не останется, с ней будет ее дочь.
В воскресенье вечером сели втроем за стол, еще раз все обсудили. Об Танюшке спору не было, ясно, что она станет их дочерью. Таисия и Лиза дали ясно понять Ивану, что они против усыновления Антона. Однако, он настаивал на своем, ему нужен сын.
Лизе пришлось согласиться. Она понимала, если останется одна, то этот мальчик тоже останется с ней. Но что делать?
В понедельник, с утра собрались супруги ехать в город. Собрали с собой документы, которые могут пригодиться. Все волновались, у Лизы совсем пропал аппетит, кое-как выпила чашку сладкого чая. Таисии неловко об этом говорить, но она решилась.
- Иван, Лизавета, вы собираетесь взять двух детей. Я переживаю, хватит ли у тебя, Лиза, сил ухаживать за ними. Я, конечно, помогу, но, дочка, тебе надо сходить к доктору.
У тебя в последнее время плохое самочувствие. Травки, которые ты собрала, не помогут. Мне кажется, сначала надо провериться, если что-то серьезное, то полечиться. Не то, с двумя детьми на руках, будет не до этого.
Иван внимательно посмотрел на жену. И правда, в последнее время она как-то бледно выглядит
- Лизонька, ты больна? Тебя что-то беспокоит? Почему ты ничего мне не говоришь?
- Ничего серьезного, Ваня. Зачем тебя тревожить жалобами, у тебя других забот хватает.
- Сегодня же пойдешь на прием. Что значит, другие заботы? Ты, моя главная забота, и мама, конечно. Ну, что, поехали!
Ксения Николаевна встретила их с доброй улыбкой.
- Рада, что приехали. С вашей легкой руки скоро наша детская палата опустеет.
Иван улыбнулся
- Да, наверно, опустеет. Мы решили усыновить Антона. Разумеется, девочку тоже заберем.
Ксения Николаевна прямо расцвела, ее голубые глаза светились радостью.
- Девочку заберете, это очень хорошо. Я посмотрела еще раз ее карточку. На самом деле, все не так плохо, не так уж она и отстает в развитии. Если с ней позаниматься, через годик девочку будет не узнать.
С Антошой вы опоздали. Его уже усыновляют. Горе-папаша, который не признавал ребенка, как только услыхал, что его усыновляют, прибежал, попросил, чтобы показали сына. Тут и смотреть нечего, Антон похож на него в детстве, как две капли воды. Я ему говорила, он не верил, слушать не хотел.
Бывает же такое, помирился парень со своей девушкой, подали заявление в Загс и на усыновление Антона. Такие вот у нас дела.
Иван молчал. Он так надеялся, так хотел сына и такой удар! Лиза сочувствовала ему, но и испытала облегчение.
- Вань, не переживай так. Будем ждать. Нехорошо так говорить, но будут еще другие мальчики, правда, Ксения Николаевна?
- Не хотелось бы, но будут. Обещаю, я вам сразу сообщу.
- Ксения Николаевна! Можно пройти к Танюшке, я ей кое-какую одежонку принесла.
- Нет, в отделение нельзя. Сейчас вам ее вынесут, вы сможете минут пятнадцать с ней погулять в парке, дольше нельзя, к солнцу нужно привыкать постепенно. Одежду отдадите санитарочке, она отнесет в палату.
Женщина в синем халате вынесла Таню. Смотреть без слез на девочку невозможно. Великоватый для нее чепчик, с одной стороны оттопырился и стало видно прозрачное розовое ушко. Из широких рукавов торчат тонкие ручки, ползунки настолько велики, кажется, в них нет ног ребенка, штанины пустые.
Лиза бережно взяла девочку на руки и, ступая с осторожностью, вынесла ее на улицу. Танечка с огромным испугом оглянулась кругом, зажмурилась, вцепилась пальцами в блузку Лизы, тельце ее задрожало. Лизавета оглянулась на мужа
- Ваня, она вся трясется, что делать?
- Пошли скорее обратно. Затрясешься тут, если от рождения не был на улице. Напугалась. Будь на ее месте, я бы тоже испугался.
Вернулись в отделение, сели в коридоре. Лиза прижала дочку к себе
- Все, моя хорошая, успокойся. Напугали тебя мама с папой, не подумали, что ты первый раз небо и солнышко видишь. Не бойся, теперь мы с тобой, будем вместе заново привыкать к этому миру.
Услышав слова Лизы, девочка открыла глаза, словно поняв их смысл. Она отцепилась от блузы Лизаветы, протянула ручку и потрогала ее за лицо. Как тут удержаться, как не заплакать? Конечно, Лиза заплакала.
- Доченька, ты узнала меня. Это я! Я должна была родить тебя. Ты нашлась, сердечко мое. Скоро-скоро мы будем вместе.
Долго побыть в отделении им не пришлось. Та же санитарочка забрала девочку.
Выйдя из отделения, Лиза без сил опустилась на лавку
- Вань, что-то я перенервничала, что ли? Плохо мне как-то.
- Сам-то не в себе. Разочарование полное. Ладно, пошли, отведу тебя на прием. К какому врачу нам надо? К терапевту?
- Нет, Ваня, к гинекологу.
Около кабинета гинеколога никого не оказалось. Лиза заглянула в двери. Оттуда раздалось
- Чего там копошитесь, заходите, раз пришли.
Лиза несмело вошла. Она много раз бывала в этом кабинете. Любовь Алексеевна узнала ее
- А, это ты? Так и не удалось забеременеть? Чего пришла, проблемы со здоровьем?
- Да, как-то живот побаливает, ощущения неприятные, решила на всякий случай провериться.
- Правильно! Все нужно делать вовремя. А то являются, когда что-либо делать поздно, потом врач виноват. Раздевайся, залезай в кресло. Давно не бывала, забыла уже как?
- Забудешь, как же! Налазилась я тут у вас.
Врач осмотрела Лизу, с лязгом бросила приспособление в железную штуковину, с треском стянула перчатки.
- Слезай с кресла, Елизавета Федоровна! Мать, моя, женщина! Удивила, так удивила! Восемь недель, моя дорогая! Восемь недель! Вот и поверишь в чудеса. На моей практике это всего третий случай. Но ты удивила меня больше всех, я не ожидала такого.
- Любовь Алексеевна! Этого не может быть! Я давно перестала об этом даже думать. Вы не ошибаетесь? Это не опухоль, это точно беременность?
- Елизавета, ты не доверяешь моему опыту? Ты беременна! Это точно! Иди, порадуй мужа.
- Нет, Любовь Алексеевна, не порадую. Я ему ничего не скажу. Никому не скажу. Лучше пусть пока не знают. Вдруг не доношу или еще что? Потом скажу, когда живот вырастет. А то вдруг что-нибудь пойдет не так. Муж такого разочарования не вынесет. Спасибо Вам огромное, Любовь Алексеевна!
- Мне за что? Мужу спасибо скажи, он постарался.
Продолжение Глава 48.