И опять Катерина осталась одна среди неприятных людей, старых улиц. Казалось, что время застыло в мозаике пыльного паркета, в скрипе окна. Катя не пускала помощницу для уборки в комнате хозяина кабака.
С уходом Жорки оборвалась ещё одна Катина жизнь, а она уже предполагала, что жизней ей дано много. По крайней мере умирала она уже трижды. Когда мать и отец расстались, когда погибли муж и сын, когда ушёл Жорка.
Умирало всё внутри, даже кровь замедляла своё движение.
"Черносошница" 9 / 8 / 1
Иногда Катя смотрела в окно. Грозные облака нависали над домом, кричали громом, проливая холодный дождь, как слёзы потерявшая своего лучшего друга женщина.
Время застыло…
Кабак не работал. Он стал единственным свидетелем её прошлой жизни, её боли. Но он стал и местом её возрождения, четвёртой, ещё неизведанной жизни.
Нужно было заново учиться ходить, говорить, дышать.
Иногда хотелось выпрыгнуть в окно. Но что-то всё время останавливало от этого шага. Останавливала память о Жорке. Он никогда не одобрил бы этого.
После нескольких месяцев меланхолии, Катя вдруг окончательно решила больше не тонуть в печали, а становиться на ноги.
В первую очередь наняла людей для генеральной уборки кабака. Помощники всё вычистили, вымыли, натёрли окна.
И сразу небо перестало плакать, а в окна стал биться солнечный свет.
Катя смотрела на солнце и видела улыбку Жорки, и тоже улыбалась.
Поначалу кабак посещали неохотно. Приходили несколько мужчин, просили отдать им Жоркино детище под управление. Мужчины называли Катю несчастной вдовой, которой не под силу содержание людного места.
Катерина лишь усмехалась. Ради памяти Жорки она твёрдо решила сделать это место известным и прибыльным.
Вспоминая, как к её мужу Илье относились зазнавшиеся дипломированные художники, она придумала организовывать выставки уличных талантов.
Для этого в кабаке сократили места для посиделок, освободив большое пространство.
Первое объявление о том, что в кабаке будет выставка для желающих показать свои работы, появилось в городе через полгода после смерти Жорки.
Жители города смотрели на деяния Катерины с недоверием. Да и согласился выставить свои работы всего лишь один художник. Остальные даже не спросив, думали, что это платно.
Катя превратила кабак в культурную студию, где ценители искусства прохаживались по двум рядам экспозиций, высказывая своё мнение и иногда даже покупая картины.
Недоверие к Катиной идее постепенно угасало, кабак стали посещать и путешественники, наслышанные об уникальной атмосфере.
Выставлять свои работы художники имели права бесплатно, но при продаже платили Кате процент.
Кабак уже посещали не отъявленные пьяницы, а состоятельные люди.
Дела пошли в гору.
О вдове, называющей себя Черносошницей, стали говорить и за пределами города.
Дипломированные художники тоже захаживали. Они недовольно фыркали носами и обвиняли Катерину в том, что она плодит никому не нужные псевдоталанты, тем самым отвлекая внимание публики от действительно стоящих работ.
Катя лишь посмеивалась и просила покинуть её неталантливое пространство.
Одна стена в кабаке была отведена под работы её покойного мужа. Там висел и лягушачий портрет Жорки.
Отчаяние уходило на второй план. Впереди была жизнь, полная счастья. Катерина настраивала себя только на лучшее.
Вскоре хозяйка кабака стала приглашать и музыкантов.
В один из летних вечеров, когда из открытых окон разливались звуки скрипки, а в кабаке было невероятно людно, к Катерине подошёл молодой мужчина.
Он поздоровался и попросил уединиться для серьёзного разговора.
Обычно женщина ни с кем не уединялась, все рабочие моменты обсуждала не в дни выставок, а в свободное время.
Но глаза просящего были такими добрыми и глубокими, что не появилось сомнений в его доброте.
— Меня зовут Марк, — представился мужчина. — Я наслышан о вас от нескольких человек. Мне передали, что судьба долго испытывала вас. Честно, я восхищён вашей хрупкостью и красотой. И удивлён, что вы до сих пор одна.
Катерина усмехнулась.
— А с чего вы взяли, что мне кто-то нужен? — спросила Катя раздражённо и уже пожалела, что позволила этому льстецу отвлечь её от выставки.
— Простите, я пришёл не для того, чтобы обидеть вас. У меня иное предназначение, — Марк встал со стула, поклонился и сел обратно.
Катя нервно стучала кончиком карандаша по столу.
— Вы начинайте уже с дела, я не могу надолго оставить людей. Меня ждут.
— Мне сложно начать, когда передо мной такая красивая волевая женщина. Я теряюсь в вашем присутствии, представляя себе, насколько ваша мощь сильнее моей. Я мужчина, вы хрупкая женщина, а у меня все слова перепутались. Они тоже восхищены вами, — Марк даже начал заикаться.
— В таком случае единственной помощью вам я вижу письмо, — промолвила Катерина и пошла к выходу.
— Письмо? — удивился Марк.
— Да, письмо. Напишите мне всё, что хотите сказать, я прочту. Только пишите его в одиночестве, чтобы вас никто не отвлекал. И опустите подробности про хрупкость, мощь и прочее. Также не жалейте меня в своих строках, не упоминайте моих близких. Это моя боль, и она никогда не станет вашей, как бы вам не было жаль.
Если вы не теряли, вам не понять мою боль. В свою очередь я желаю вам никогда не испытать то, что досталось мне. А ещё я прочту ваше письмо в приоритетном порядке. Вы не будете отправлены в очередь.
Сейчас прошу вас спуститься со мной вниз. Меня ждут.
Марк был недоволен. Он демонстративно прошёл мимо хозяйки кабака, скорчив такую мину, что Катерине захотелось плюнуть ему в спину.
«Ну каков наглец», — подумала она и пошла к гостям.
Марк не остался, ушёл сразу, как спустился вниз.
После продажи почти всех картин выставляемого художника, Катя вернулась в кабинет, пересчитала деньги.
Сложила их в стопку, перевязала нитью и отправила в тумбочку.
Выходя, заметила под столом маленький клочок бумаги. Его, наверное, обронил тот странный Марк.
Подняв бумажку, хотела было отправить её в мусорную корзину, но увидела там несколько строк: «Кабак на Прудовой набережной. Женщина хороша собой, важная особа. Характер собачий. Может выгнать, может приласкать. Совершенная дура и одиночка. Мужчинами не интересуется и есть подозрения на иные связи. Не подтверждено. Необходимо опорочить, опозорить, лишить наследства покойного Георгия. Разрешается закрутить роман. А потом оставить одну. Деньги после работы».
Последний раз Катю так сильно трясло, когда умер Жорка.
Она даже представила себе его предсмертную улыбку, поёжилась от страха и вернувшейся боли.
Перечитала ещё раз. Сунула записку в шкатулку на столе и пошла в комнату.
Сна не было. Спустилась вниз, проверила, заперты ли двери. Попросила охранника занавесить окна и утром табличку «закрыто» не снимать с двери.
Зайдя в свою комнату и запершись на все замки, а их было по три в каждой комнате (Катя сделала так для своей защиты на всякий случай), на удивление быстро заснула.
Очнулась от громких криков. Выглянула в окно.
У кабака собралась большая толпа. Люди недовольно смотрели на закрытую дверь и возмущались, что до сих пор закрыто.
Нужно отдать должное охраннику, он вышел и громко всем объявил:
— Хозяйка больна! Неважное самочувствие. Как будет разрешено, я открою. Простите, бывает…
Он тотчас юркнул обратно, боясь, что толпа ворвётся внутрь.
Катя спустилась и поблагодарила мужчину. Он должен был уже идти домой, но по просьбе хозяйки остался ещё на одни сутки.
Катерина вернулась в кабинет и ещё несколько раз прочитала записку. Она уже каждое слово знала наизусть.
Боль и страх сменились ненавистью.
— Только попробуйте всё забрать! — крикнула она. — Только попробуйте.
Перепуганный охранник влетел в кабинет с ружьём.
— Фух, — вздохнул он. — Я думал вы в опасности.
— Я в ней, — кивнула Катерина и заплакала.
Продолжение тут
Все главы в путеводителе тут