— Ну до чего же ты глупая баба! — Жорка тряс руками перед лицом Кати.
Женщине было плохо.
— Забери свою отраву, — еле понятно говорила она. — Я больше не могу…
— Пей, — Жорка практически силой вливал в рот Катерины противную жидкость.
Она глотала, а потом всё выходило назад.
— Сколько уж времени прошло, а ты на человека походить перестала! Ты же красивая, умная. Илья тебя так любил, так любил… Царствие ему…
"Черносошница" 8 / 7 / 1
Услышав имя мужа, Катя стиснула зубы, а потом закричала во всё горло:
— А! А-а-а!
— Ори, моя хорошая! Не держи в себе. Все умирают. И мы умрём. Царствие небесное…
У Кати звенело в ушах от собственного крика. Понимая, что уже нужно замолчать, она продолжала раздирать своё горло диким криком. Уже когда ор сменялся хрипотой, а потом шипением, замолкала. Отворачивалась от Жорки и гнала от себя последние картины счастливой жизни.
Внутри, кажется, была теперь только пустота. Вот щёлкни ей сейчас по животу, так пустой звук разнесётся по округе и затихнет.
Пустота… Она поглотила всю Катю и не собиралась отпускать.
— Он сам искал смерть, — откуда-то издалека тараторил Жорка. — Ты же помнишь, каким он был?
Кате хотелось закричать на Жорку, дать ему команду заткнуться, но ей отрадно было слушать об Илье.
Слушать о том, каким он был. Жадно хватая все воспоминания хозяина кабака, Катя даже умудрялась улыбаться сквозь плотно сомкнутые губы.
Мыслей о сыне не было. Первое время никаких. После полугода беспробудного пьянcтвa жизнь в трезвости была невыносимой.
Жорка понимал, как тяжело Катерине. Понимал, но говорил о художнике только хорошее. Хотя этот своенравный шутник Илья много бед принёс хозяину кабака.
А беды ли это были?
Жорка задумался.
Был Илья, прежде всего, человеком добрым, хотя и шутом. Став главой семьи он изменился до неузнаваемости. Были завистники у художника из числа тех, кто тряс регалиями, запрещая ему творить для состоятельных людей. И завистники те добились своего.
Ревнивый муж, увидев портрет своей супруги, на котором та была в уж очень неподобающем виде, закатил скандал.
А дурная баба, желая скрыть настоящего исполнителя (сама она держала обиду на Илью Шаламоновича за отказ написать её), ляпнула мужу, что автор сего портрета тот самый художник, который ей отказал.
Имея тяжёлый характер, муж той дамы не стал разбираться на интеллигентном уровне, а с помощью силы решил все вопросы.
Перед тем, как ворваться в дом Ильи, он изрядно напился. А дальше голова уже не соображала. Работали руки и чёрная душа. Услышав плач ребёнка, ревнивый муж испугался и совершил ещё одно преступление.
А потом вылез через окно, рухнул на землю и уснул.
Очнулся он уже со связанными руками. Смотрел недоуменно на задержавших его и требовал немедленного освобождения.
Все обвинения отрицал, говоря, что не был ни у какого художника и знать его не знает.
Жена за мужа заступилась. Сказала на допросе, что супруга оклеветали, а он всю ночь был с ней.
Только вот свидетельские показания оказались правдивее слов ревнивца.
Потом супруга всё же сдалась и со слезами на глазах призналась, что оклеветала погибшего Илью Шаламоновича.
Мужа её отправили на бессрочную каторгу, но по пути преступник был убит якобы при попытке к бегству.
Катя первые несколько дней жила у соседей. Она этих дней не помнила.
Потом за ней пришёл некий Остап, представившийся другом Ильи и предложившим свою помощь.
Соседи с радостью открестились от убитой горем женщины и передали её пришедшему.
Остап привёл Катю к себе. Поначалу он пытался помочь ей. Разговаривал, предлагал сходить на могилу мужа и сына. Но Катя по-прежнему была не в себе. И однажды дав ей спиртное, он уже не предпринимал попыток помочь ей справиться с болью. Поил, кормил, опять поил… Приводил своих друзей, чтобы те посмотрели на жену великого художника.
А оказалось, что Остап был одним из тех, кто ненавидел Илью Шаламоновича. Гадкий человек решил ненависть свою перенести на жену невинно убиенного.
О том, что Катя жива, Жорка узнал случайно из сплетен. Не сразу ему удалось её найти.
Об «опустившейся» женщине говорили не так часто, за полгода история убийства художника обрастала новыми подробностями, уже не соответствовавшими действительности.
И Катерину обвиняли в этом, и даже допрашивали её. Остап поспособствовал этому.
Но чего-то вразумительного услышать от постоянно нетрезвой женщины не получилось. В конце концов, убийца был пойман почти на месте преступления.
Чтобы вызволить Катю из «плена», в который она попала, Жорке пришлось заплатить немало денег.
Поначалу он пересчитывал всё имеющееся, сомневался. А потом решился-таки.
Илье он был благодарен за тот карикатурный портрет с лягушачьими лапками.
Хозяину кабака удалось продать то полотно ещё при жизни художника за большие деньги.
А потом тот портрет вернулся к владельцу. А случилось это уже после смерти Ильи.
После кончины покупателя картины его мать продавала личные вещи, которые считала ненужными. К дому умершего потянулись желающие.
Жорка, надеясь на удачу, тоже пошёл.
Он выкупил обратно свой лягушачий портрет за копейки, прихватив ещё несколько картин других художников.
Именно этот факт и стал решающим шагом в спасении Кати.
Денег отдать пришлось немало. Когда Катерину доставили в кабак четыре сильных великана, Жорка взглянул на неё: державшую в руках бутылку, опухшую, тощую, постаревшую, грязную, вызывающе одетую, и тут же закричал: «Хватит!»
Так началась новая жизнь Кати.
Жорка нанял сиделку на те дни, когда ездил закупать продукты для своего заведения.
В обязанности сиделки входило обслуживание Катерины: кормление, сопровождение в отхожее место, помощь в гигиенических процедурах. Помимо сиделки нанимался охранник: один из тех, кто вырвал Катерину из лап Остапа.
Кате нравилась забота. В какой-то момент, когда уже не было алкогольной зависимости, когда даже от малейшего запаха спиртного воротило, женщина впервые обрадовалась новому дню.
Солнце светило в окно. Катя закрыла глаза и ей стало казаться, что кто-то присел рядом.
Она отчётливо слышала шёпот:
— Родная, я рядом, я с тобой. Я забочусь о нашем сыне. Ты не горюй! Ты просто люби нас, как и раньше. А мы будем помогать тебе. И любить, и любить, и любить…
Катя вздрогнула и открыла глаза.
Никого не было рядом. Поначалу на неё нахлынула грусть, как будто перестало хватать воздуха.
Женщина подошла к окну, чтобы распахнуть его.
Но услышала за спиной голос сиделки:
— Георгием Георгиевичем не велено открывать окна. Я могу проводить вас в сад для отдыха.
Катя не стала спорить, вернулась на кровать, опять закрыла глаза.
Она всё ждала, когда Илья опять заговорит с ней. Но тишина была неизменной.
После того случая, Катерина часто повторяла:
— И любить, и любить, и любить…
Выходить в свет, да и просто на улицу, где было многолюдно, где по-прежнему кипела жизнь, Катя не торопилась.
Ей было хорошо под крылом Жорки. Он был единственным человеком, которого она всегда была рада видеть.
То, что владелец кабака приютил жену художника, стало для многих любопытством.
Число посетителей выросло, доходы тоже.
Жорка говорил сам с собой:
— Я уже все траты за спасение Катерины покрыл за счёт популярности заведения. Ей-богу, пути господни неисповедимы. Сам бог меня отблагодарил за доброту. Илья Шаламонович, ты там не горюй! Я твою бабоньку буду беречь, пока жив.
Через два с половиной года после смерти художника, Жорка заболел.
Сначала он жаловался на жжение в груди. Пил какие-то травы. Стал худеть. Довольно сильные до болезни руки перестали слушаться, пальцы дрожали.
Доктора не давали утешительных прогнозов. Всё грозили Жорке смертью.
Уже довольно худой Жорка месяца три перестал чувствовать боль и даже радовался появлению красного румянца на щеках.
— Отступила боль. Туда её, чёртову гадость! — хвалился он Кате.
Катерина тоже радовалась.
Но в один из осенних дней Жорка опять поплохел. Он перестал ходить, всё просил открыть ему настежь окна, воздуха не хватало.
Катя стала спать с ним в одной комнате.
Она вскакивала от его просьб, накрывала несколькими сброшенными им одеялами, отворяла окно.
Он благодарно кивал и на несколько минут засыпал. А потом опять сбрасывал с себя всё и задыхался.
Жорки не стало в тот момент, когда Катя была очень близко. Как раз поправляла одеяло.
Он вдруг схватил её за руку и закричал:
— Вижу! Вижу! Ай, да Шаламонович, ай, да Илья! Ну каково место ты себе оттяпал! Давай, друг мой дорогой, жми руку. Вот и встретились…
Жорка сжал Катину руку так сильно, что женщина вскрикнула.
А потом рука хозяина кабака ослабла и сползла на постель.
Катя смотрела на обездвиженного мужчину, и крупные слёзы со звоном падали на паркет.