Унаследовав от дальней родственницы старинный особняк, женщина решила переехать туда с детьми, но обнаружив там подвал, и осознав, что в нем происходило, в ужасе пустилась в бегство.
«Было ли хоть одно спокойное утро в их семье? Щаз, не дождетесь!»,— мрачно думала Вероника, бродя по кухне с энергией зомби. Вчера она до поздней ночи ждала свою старшую дочь Юльку, шлявшуюся неизвестно где – в легенду о дне рождении у подруги верилось с трудом. Юлька не просила у матери денег на подарок, и даже не сделала попытки принарядиться.
У Юльки был «свой стиль» одежды – и тщетно Вероника пыталась уговорить дочь хоть изредка надеть что-нибудь другое. Вечные джинсы, хорошо хоть в школу носит без прорех на коленях. И футболки – всегда черные, и всегда с какой-нибудь страшной рожей.
У Вероники не хватало ни сил, ни времени разобраться в том, что таилось в понятии «молодежные субкультуры», она лишь предполагала, что дочь причисляет себя к готам.
Откуда еще эта тяга ко всему мрачному?
Юльке было четырнадцать лет, в будущем она обещала стать настоящей красавицей, и уже сейчас напоминала юную Марину Влади. Пожелай она – у нее не было бы отбою от кавалеров. Но Юлька вела себя настолько вызывающе, что в классе ее считали «странной». Парни не осмеливались к ней подступиться, девчонки вертели пальцем у виска, учителя раз за разом вызывали Веронику и требовали от нее серьезно поговорить с дочерью.
Конечно, в школе нет формы, но всё же существует некий дресс-код. Во всяком случае, он желателен. И майка со скелетом, который к тому же светится в темноте, в него явно не вписывается. А эта прядь волос, окрашенная в кроваво-красный цвет?
— Скажите девочке, что так нельзя, — убеждала классная, — Ну школа же всё-таки не вольница… Ну, давайте, завтра кто-то из мальчишек придет с зеленым ирокезом, другой вденет кольцо в нос, третий сделает татуировку на щеках… И вместо занятий мы будем все сидеть и друг друга рассматривать…
— Ты понимаешь, что тебя выгонят из школы? — устало спрашивала Вероника у Юльки, придя домой.
Девочка гоняла во рту жвачку.
— Пойду в другую.
— Выгонят из любой…
— Значит, пойду работать на кладбище.
— Кем?! Подожди… что ты несешь? Кто тебе разрешит, ты еще несовершеннолетняя…Кем ты туда идти собралась, скажи мне?…
— Успокойся, не покойником.
Юлька надувала огромный пузырь, «хлопала» его. Вероника в очередной раз сдавалась – уходила из комнаты, взявшись за виски.
И вот сейчас Юлька спит без задних ног, и не чувствует никакой ответственности. Хочется спать – и спит. За все отвечает Вероника. Разбудить, накормить завтраком, напомнить, чтобы дочь ничего не забыла, в тысячный раз попросить не надевать футболку с чудищем, и выпроводить в школу.
Вероника заходит к Юльке в комнату, и тут же включает свет. Это ее первое движение здесь. Дело в том, что в правом углу стоит тумбочка, на ней террариум, а в нем – паук-птицеед. Черный, разумеется.
Другие девочки заводят котиков, или маленьких пушистых собачек. А мы – вот ЭТО….
Когда Юлька приволокла черного монстра, с нежностью прижимая к груди банку, Вероника попробовала устроить скандал. Твердила, что никогда, никогда не сможет заснуть, зная, что в доме живет эта тварь, и может сбежать.
— Не дрейфь, старушка, - посоветовала ей дочь.
— Я уйду,— пригрозила Вероника.
— Да ладно…Куда ты от Лёньки уйдешь, — в голосе дочери Веронике неожиданно почувствовала сострадающую нотку, — Лучше мы с Жорой уйдем… Пойдем по белу свету искать хорошую семью…
Юлька встряхнула банку. Паук попытался сохранить равновесие, упираясь в скользкие стенки всеми лапами. Вероника прикрыла глаза от страха. Этим она признавалась, что сдалась. Лучше пусть ее загрызет паук, чем вечером она будет метаться в поисках дочери. С Юльки станется – она и вправду уйдет.
С тех пор Вероника старалась лишний раз не заходить к дочери.
— Комната охраняется птицеедом Жорой, — говорила Юлька и добавляла многозначительно, — Жора-обжора.
Вот и сейчас Вероника бросила в угол затравленный взгляд. Кажется, в террариуме что-то шевелилось. Значит, паук был дома – и в ближайшую минуту он на нее не кинется – террариум закрыт крышкой.
Юлька спала так безмятежно, точно впереди у нее был выходной, а не контрольная по математике, по итогам которой решится – будет у нее за четверть двойка или все-таки тройка.
— Вставай, — окликнула дочь Вероника.
Юлька даже не промычала ничего в ответ. Значит — не слышала. Пришлось, еще раз оглянувшись на Жору, подойти и потрепать дочь за плечо.
— Сделай кофе покрепче, — пробормотала Юлька.
Это только начало карусели. Дочь будет краситься до того самого момента, когда опоздание в школу станет почти неизбежным. А потом, прихлебывая крепкий кофе осторожно, чтобы не «стереть» о край чашки поблескивающие фиолетовым губы, станет ворчать - напиток уже остыл, а варить свежий кофе нет времени.
Хоть бы бутерброд успела прожевать….
Вероника возвращается в кухню, и видит, что Ленька уже сидит за столом.
— Мам? — окликает он.
— Откуда ты знаешь, что это я? — Вероника невольно поднимает брови.
Ленька родился слепым, но остальные его чувства только обостряются с годами – и нет предела этому совершенству. Вероника гадает, как он узнал ее на этот раз – может, по запаху любимых духов? Или она коснулась его краем шелкового халатика? Сын угадывает, о чем она думает, и смеется:
— По шагам… Юлька спросонья топает как слон.
Вероника накладывает в тарелку манную кашу, кладет перед сыном ложку. Он берет ее без промедлений – услышал, в каком месте она чуть звякнула о стол. В этой квартире Ленька выучил все – расстояния, повороты, запахи, звуки. Он ориентируется здесь так свободно, что и не скажешь, что мальчик живет в царстве тьмы.
«А еще, — думает Вероника, — Ленька, наверное, единственный ребенок на земле, который любит манную кашу».
Она опускает руку на льняную макушку сына.
— Нина звонила..Она сегодня придет чуть попозже. Ты же побудешь дома часок один?
— П-ф-ф…., — пренебрежительно говорит Ленька.
Это означает – разумеется. Обычно няня открывает дверь без четверти восемь – у нее свой ключ. Но этим утром Нина собралась в поликлинику, а значит – опоздает. Ленька настолько разумный и ответственный мальчишка, что может пробыть один целый день, если оставить ему на столе еду. Вероника знает, чем он развлекался бы. Слушал очередной ужастик – у него в ноутбуке скачано их много. Или включил бы какую-нибудь игру…
Но, конечно, Веронике и в голову не приходит, оставить сына одного надолго.
Появляется Юлька. Берет чашку с кофе, и через мгновение Вероника повторяет с ней в унисон:
— Опять остыл!
— Ты же знаешь, что я…, — начинает Юлька.
— Подогрей сама. И где ты взяла эту белую пудру? Господи… У Пьеро такой цвет лица… Если Елена Александровна будет мне звонить…
Теперь уже Юлька договаривает за мать:
— Ты к моей классной больше не пойдешь. Я буду разбираться с ней сама. Договорились.
Вероника смотрит на круглые часы, которые висят над холодильником и в отчаянье машет рукой – мол, делай, что хочешь. Она уже опаздывает, причем безбожно.
В этот день ей не везет окончательно. Ехать до работы - полчаса. Но на Южном шоссе Вероника попадает в такую пробку, что с досады бьет по рулю своей старенькой «Нивы». Век ей отсюда не выбраться…
Вероника – дизайнер интерьеров, и сейчас, вот прямо сейчас, в эти минуты - к ней должен прийти заказчик. Вероника знает, насколько это требовательный и всем недовольный клиент. Обычно он придирается даже к тому, что ему нравится. То ли хочет, чтобы она снизила цену, то ли просто любит испортить настроение тем, кому платит. Теперь в её проекте он найдет, кроме привычных ста, еще тысячу погрешностей – будет мстить за опоздание. И день свой Вероника закончит с головной болью…
Но всё оказалось еще хуже, чем она предполагала. Когда Вероника, взмыленная как скаковая лошадь, добралась, наконец, до офиса, секретарша Катя сказала ей, не отрываясь от компьютера.
— Был. Ушел. Тебя к начальству на ковер. Когда начальство вернется…Это после обеда. И еще – позвони по этому номеру.
Катя пододвинула к ней бумажку. Вероника ее взяла.
— А кто это? — спросила она с невольным страхом.
Катя пожала плечами:
— Говорит – нотариус. Просил, чтобы ты позвонила сегодня.
— А что ему надо — не сказал?
Ещё одно движение плечами. Катя – живой передатчик информации - и только. Она принадлежит к тому – не слишком распространенному - типу женщин, который не интересует дополнительная информация в виде новостей и сплетен. Катю волнует только ее собственная жизнь, в настоящий момент – приближающаяся свадьба. И увлеченно она может говорить лишь об этом.
Вероника садится за свой стол, прикрывает глаза и несколько раз глубоко вздыхает. Она настраивается. Когда-то ей посоветовали все неприятные дела – делать сразу. И, если судьба готовит для нее очередную гадость - лучше пережить это прямо сейчас…Вот только кофе, выпить маленькую чашечку кофе… Дома она не успела толком позавтракать. Хоть бы Юлька успела съесть бутерброды, ведь забудет, зара-за такая.
А может, это вообще не нотариус, а какой-нибудь розыгрыш….Прежде, чем позвонить, Вероника забивает в компьютер номер телефона и убеждается, что он действительно принадлежит нотариальной конторе.
И только тогда – последний вздох – она решается набрать шесть цифр. На том конце ждут ее звонка.
— Вам нужно приехать к нам, — говорит ей мужской голос. Судя по интонациям, он принадлежит пожилому человеку, — Дело в том, что вам оставлено наследство.
Маша, коллега Вероники невольно рассмеялась – такое растерянное у молодой женщины стало лицо, так по-детски захлопала она глазами.
— От кого? Мне? Мне - наследство?
— Судя по фамилии – она у вас редкая, от родственницы. Довольно дальней. От троюродной бабушки…Вы сможете приехать сегодня? Я работаю до шести часов… Адрес…
— Не надо, я уже посмотрела, — прервала Вероника, — Хорошо…да…я… Я в обеденный перерыв…
До полудня оставалось еще долго, но сосредоточиться на рабочих делах у Вероники уже не получалось. Она то не могла сдержать смешок, то ерошила свои длинные волнистые волосы. Даже Катя обратила на это внимание:
— Пойдешь к шефу – причешись… Потому что видок у тебя сейчас – я упала с сеновала…
Вероника ответила ей растерянной, «обалдевшей» - как Катя подумала – улыбкой.
Это последнее, что могло прийти Веронике в голову – что Наталья Константиновна упомянула ее в завещании. Троюродную бабушку она видела один раз в жизни, и то – случайно. Они вместе оказались в одном и том же санатории.
Тогда еще у Вероники был муж Вадим, и он думал, что Лёньку можно вылечить, если хорошенько за это взяться. Муж рвал жилы на работе, покупал дорогие путевки. И там-то, в Пяигорске, в очереди на процедуры, Вероника разговорилась со старой дамой, которая оказалась ее однофамилицей.
— Не может быть,— дама изумилась так, что взяла ее за руку, — Вы тоже – Закривидорога? По мужу?
— Нет, — Вероника была удивлена не меньше, — Отец попросил. Раз у него не было сына, а только я…. Он попросил, чтобы я в браке не меняла фамилию. Чтобы она сохранилась и когда его не будет.
Стали считаться роднёй, и выяснили, что судьба свела в одной здравнице – троюродных бабушку и внучку…
Вероника понимала, что её родственница – богата. Не по сравнению с ней, а вообще…В Наталье Константиновне чувствовался природный аристократизм. Несмотря на преклонные годы, они носила изящные платье, и Вероника боялась задумываться над тем, сколько стоят украшения старой дамы. Но при этом троюродная бабушка не козыряла этой роскошью – всё смотрелось на ней органично, вещи служили ей, а не она – им.
Наталья Константиновна расспрашивала нежданно-негаданно обретенную внучку о жизни. А Вероника — точно уже предчувствовала, что Вадим не выдержит испытания больным ребенком и в конце концов уйдет – была очень сдержана. Сказала, что не работает, и даже в каком-то смысле забросила старшую дочку, потому что сейчас все ее внимание нужно младшему.
С Ленькой тогда постоянно что-то происходило, он был слишком маленький и еще не научился осторожности. Синяки, ссадины – были делом житейским. Вероника боялась хоть на минуту выпустить сына из поля зрения, чтобы с ним не произошло ничего непоправимого. Не упал бы с лестницы, не выбежал на дорогу.
Наталья Константиновна ласково потрепала мальчика по плечу.
— Чудесный ребенок,— сказала она, — Ведь никаких проблем, кроме зрения у него нет…
— Почти, — и Вероника неожиданно сказала старой даме то, что знали лишь она и ее муж, — Лёнька еще и лунатик.
Продолжение следует
