Продолжу тему мемуарной и биографической литературы, касающейся творческих личностей России начала ХХ века и первых послереволюционных лет. С огромным интересом я прочитала книгу историка литературы Бориса Яковлевича Фрезинского (1941-2020). "Наш жестокий ХХ век". В книге этой Борис Фрезинский рассказывает в первую очередь об Илье Эренбурге - это его основная тема, и поэтому повествование не ограничивается Россией, там много и о Франции, и об исторической обстановке в мире в начале ХХ века, не обойдён и еврейский вопрос. Но лично мне интереснее всего показалась глава книги, которая касается Исаака Бабеля. Может быть, потому, что я не так много знала о биографии этого писателя.
Страницы книги, посвящённые Бабелю, интересны тем, что в них, с одной стороны, историк литературы Борис Фрезинский рассказывает о Бабеле, а, с другой стороны, об этом же писателе рассказывает его вторая жена Антонина Пирожкова, с которой Фрезинский был знаком лично. А помимо этого, автор приводит много интересных фактов об Эренбурге, Катаеве, самой Антонине Пирожковой. Прочитав эту книгу, я переосмыслила катаевский «Алмазный мой венец» (сразу решила, что надо бы перечитать) и изменила мнение о некоторых персонажах нашей литературы прошлого века.
Сразу прошу прощения за объёмные цитаты, но, как я недавно упоминала, рассказывать о мемуарной и биографической литературе трудно именно потому, что рискуешь утонуть в обилии цитат. Ну вот я и утонула, уж не обессудьте.
Цитаты из рассказов А.Н. Пирожковой:
«Катаев не написал о Бабеле ни строчки — охоты не было. Однажды он так мне ответил по телефону: „Вот одна вдова очень назойливо ко мне пристает, и я пишу воспоминания об ее муже, потому занят сейчас“. После этого я перестала ему звонить. <...>… А уж как он вечно хамил своей жене Эстер…»
«Максиму Пешкову позвонила его школьная приятельница — у кого-то из их товарищей сгорел дом, погорельцам собирают помощь, Максим ответил: „У меня есть ящик коньяку, а денег у меня нет“».
«Дачи Пешковых и Берии стояли рядом. Круг был очень замкнутым… Все учились в 125-й школе, где и Светлана Сталина. Марфа Пешкова [внучка Горького] вышла замуж за Сергея Берия [сын Берии]. Он был связист, директор института. У них родились две дочки и сын. Екатерина Павловна Пешкова заходила в его дом проведать Марфу… В 1953-м Сергея взяли, а Марфу держали под домашним арестом. Маленков распорядился, чтоб ему изменили фамилию — с Берия на Гегечкори (девичья фамилия его матери), а детям — Пешковы. У них дурная наследственность, не могли учиться, психлечебницы… Потом Сергей поехал в Свердловск, где Марфа его бросила. Затем он перебрался в Киев; его сын и сейчас живет у него там…»
Да, не сказать, что добрые слова были произнесены в адрес писателей (А.Н. Пирожкова скончалась в 2010 году в возрасте 101 года)
А вот слова о Катаеве, Эренбурге и Бабеле самого Фрезинского, тоже не сказать, чтобы по-доброму он отозвался о Катаеве:
"В книге «Алмазный мой венец», написанной Катаевым в 1975—1977 годах, Бабель именуется Конармейцем, и в тексте о нем есть фраза, отчасти объясняющая тон этого повествования:
«У меня сложилось такое впечатление, что ни Ключика (Ю.К. Олеша. — Б.Ф.), ни меня он не признавал».
Это впечатление было ошибочным. Не говоря уже о сердечной дружбе Бабеля с Олешей, приведем слова Бабеля о книге «Белеет парус одинокий», сказанные им 28 сентября 1937 года на встрече с участниками вечера в Союзе писателей:
«Книга Катаева сделала очень много для того, чтобы вернуть советскую литературу к великим традициям литературы: к скульптурности и простоте, к изобразительному искусству, которое у нас почти потеряно. <…> Я лично считаю, что Валентин Катаев на большом и долгом подъеме и будет писать все лучше и лучше. Это одна из больших надежд».
Катаева мучило не столько кажущееся ему непризнание Бабелем, сколько давняя слава его земляка и превосходство мастера. Отсюда и откровенные измышления об авторе «Конармии»:
«Конармеец чувствовал себя инородным телом в той среде, в которой жил. <…> Его душой владела неутолимая жажда Парижа. Под любым предлогом он старался попасть за границу, в Париж. Он был прирожденным бульвардье. <…> Не исключено, что он видел себя знаменитым французским писателем, блестящим стилистом, быть может, даже одним из сорока бессмертных, прикрывшим свою лысину шелковой шапочкой академиком вроде Анатоля Франса».
Куда более злую зависть вызвало у Катаева то, что в 1922—1923 годах в Берлине вышло много книг Ильи Эренбурга (большинство их было невелико по объему и писались они начиная с 1918 года, а роман «Хулио Хуренито» замышлялся еще в 1916-м). Прочитав фантастический роман Эренбурга «Трест Д. Е. История гибели Европы» (1923), Катаев быстро сварганил фантастический приключенческий роман «Остров Эрендорф», герои которого, спасаясь от предстоящей миру геологической катастрофы, прибыли на единственный в мире остров, где она была не опасна, и
«заняли четыре лучших номера в миллиардерском флигеле фешенебельного отеля „Хулио Хуренито“, который принадлежал, как и все, впрочем, в окружности на 100 километров, господину Эрендорфу, самому влиятельному, популярному и знаменитому романисту земного шара».
Эрендорф стал одним из главных героев книги, и число издевательских цитат на его счет легко множить. Неприязнь Катаева к Эренбургу была устойчивой и через пятнадцать лет проявилась уже не в романном, а в самом популярном советском жанре политического доноса (в пору оккупации гитлеровцами Парижа, где тогда находился Эренбург, Катаев письменно объявил коллегу невозвращенцем, истребовав себе его дачу в Переделкине)».
Нам ли судить, каким человеком был Катаев (да и прочие писатели прошлых лет), но вот ещё одна цитата о нём, на этот раз из книги Ну и для пояснения цитата из «Окаянных дней» Бунина:
«Был В. Катаев (молодой писатель). Цинизм нынешних молодых людей прямо невероятен. Говорил: „За 100 тысяч убью кого угодно. Я хочу хорошо есть, хочу иметь хорошую шляпу, отличные ботинки…“»
Впрочем, в "Окаянных днях" Бунин много кого приложил метким словом, Алексея Толстого, например. Но это уже тема отдельного разговора.
А я всё это написала для того, чтобы обратить ваше внимание на книгу Фрезинского, которую рекомендую к прочтению. А главы о Бабеле, которые издавались отдельной публикацией в журнале, можно прочитать здесь.
