Люба почти всё время спала, а над ней клубился серый туман, и по комнате шныряли какие-то тени. Василиса каждый день забегала к бабе Наде, а то и ночевать у неё оставалась. Пару раз они собирались, советовались с Захаром, с Лешим и со Степаном, но ни к чему так и не пришли. Настёна в это время жила у Лешего, а Верочка обитала у Миши с Машей.
Васька пару раз ныряла в Навь, чтобы посмотреть, где находится Люба, но её там так и не обнаружила. Может, она пряталась хорошо, а может, и находилась где-то в своём или другом мире.
— Навь она такая, многослойная. Я вроде её всю вдоль и поперёк прошла за свои года жизни там, а всё равно многого не видела. Да и там может появляться и исчезать то один уголок, то другой. А иногда что-то раз тряхнёт — и всё местами поменяется: там, где раньше болота с кикиморами были, будет находиться лес висельников, а вместо леса — озёра с русалками, — делилась своими знаниями Василиса.
Ныряла она в Навь в третий раз за неделю. Не как раньше — с разбегу, с плеском, с криком: «Эй, мертвяки, встречайте!» — а тихо, как тень, скользя меж слоями. Здесь всё дышало, пульсировало, менялось у неё на глазах. Гнилые болота перетекали в каменные пустоши, деревья скрипели и ломались, будто невидимый великан ворочался во сне.
— Люба! — крикнула Василиса, но эхо растворилось в густом тумане.
Вдруг — шорох. Не тот, что от ветра или зверья. Знакомый.
— Ты так и будешь шастать по моим следам? — раздался хрипловатый голос прямо за спиной.
Васька резко обернулась.
Люба стояла, прислонившись к сосне, которой тут секунду назад не было. Одетая в лохмотья теней, с лицом, то появляющимся, то исчезающим в дымке.
— Где ты пропадала?! — возмущённо спросила Василиса.
— Там, где ты не искала, — Люба усмехнулась.
Её улыбка растянулась, как трещина в стекле.
— Возвращайся домой, к Верочке, к бабе Наде, к домовым, к Пушку, к нам в конце концов, - стала просить Василиса.
— А зачем?
Люба посмотрела куда-то поверх её головы, и вдруг её глаза стали слишком большими, слишком чёрными.
Она медленно моргнула, и её глаза снова стали обычными — серыми, усталыми, человеческими.
— Ты не видишь? — она провела рукой по воздуху, и пространство перед ними дрогнуло, как поверхность воды. — Слои истончаются. Навь просачивается в Явь. Скоро границы падут.
Василиса по-собачьи поводила носом.
— Ничего не чую, — помотала она головой. — Мне кажется, всё как было, так и есть. Навь всегда была такой непостоянно постоянной.
Люба повернулась и пошла сквозь туман, её фигура то расплывалась, то становилась чётче.
— Иди за мной, — поманила она Василису.
Они шли через постоянно меняющийся пейзаж Нави: тонули по колено в чёрной жиже болот, пробирались сквозь чащу деревьев с лицами на коре, перешагивали через ручьи, в которых вместо воды струилась густая темнота.
Внезапно Люба остановилась перед каменной аркой, поросшей мхом. Сквозь неё виднелся город. Но не такой, что был в Яви.
— Откуда это? — удивлённо спросила Василиса. — Не было тут ничего такого никогда.
— Тебя просто в эту сторону не пускали, — хмыкнула Люба.
Улицы были пустынны, дома покосились, как пьяные, а в небе, вместо солнца, висело чёрное пятно, поглощающее свет.
— Идём, что покажу, — позвала она Ваську.
— Что-то мне сюда совсем не хочется, — попятилась спиной Василиса. — Кто тут живёт?
Люба повернулась к ней, и в её глазах снова заплясали тени.
— Те, кого мы сами сюда загнали. Обиженные. Забытые. Мёртвые, которым не нашлось места.
— Я никого сюда не загоняла, — продолжила пятиться Василиса.
Люба резко шагнула вперёд, и её пальцы впились в Васькино запястье ледяной хваткой.
— Ты думаешь, это важно? — хмыкнула Люба. — Они помнят всех. Весь род. Всех, кто когда-либо причастен.
Из переулка между кривых домов донёсся скрип — будто кто-то волочил по камню тяжёлую цепь. Василиса инстинктивно дёрнулась в сторону.
Каменная арка перед ними вдруг вздохнула. Из её пролёта повалил густой туман, и в нём зашевелились силуэты.
Первой вышла девочка в рваном платьице. Её волосы были покрыты инеем, а глаза — молочно-белые, без зрачков.
— Помнишь? — тихо спросила Люба. — Её никто не приютил, и она замёрзла посреди деревни.
— Не было при мне такого, — нахмурилась Василиса, пытаясь вырвать руку из её цепких пальцев. - Мы сроду никого не забижали.
За девочкой возник высокий мужчина с верёвкой на шее. Его лицо было синим, язык вывалился изо рта.
— А его?
— Не... не знаю, — просипела Васька.
— Потому что это твой прадед его повесил, — Люба сжала её руку ещё сильнее. — За кражу хлеба.
Тени сходили всё гуще. Женщина с перерезанным горлом. Ребёнок с проломленным черепом. Старик, изо рта которого сыпалась земля...
— Они копятся веками, — Люба сделала шаг назад, таща Василису за собой.
Она перестала сопротивляться, собралась с силами и налетела на Любу, толкнув её в сторону. Та потеряла равновесие, отпустила Васькину руку и упала. Василиса воспользовалась ситуацией и рванула куда-то вглубь леса.
— И на кой я её искала, — бормотала под нос себе Василиса. — Это же не девка, а какое-то навье чудовище. Хотя, может быть, это и не Люба была. Любит Навь водить за нос живые души.
Василиса мчалась сквозь хаос Нави, чувствуя, как ландшафт дрожит и меняется у неё за спиной. Деревья протягивали к ней ветви-пальцы, корни вздымались из земли, пытаясь схватить за лодыжки.
— Не оглядывайся, — твердила она себе, но шестое чувство подсказывало — за ней не просто гнались, за ней охотились.
Внезапно земля ушла из-под ног. Васька кубарем скатилась в овраг, где вместо воды текли густые тени.
— Ах ты ж... — зашипела она, потирая ушибленное колено.
Над оврагом возник силуэт.
— Думала, убежишь? — голос Любы звучал со всех сторон сразу, будто его подхватывали сотни шепчущих ртов. — Ты же в моём мире.
Василиса резко вскочила.
— Ты не Люба. Настоящая Люба не стала бы...
— Что? Пугать? — «Люба» рассмеялась, и её челюсть неестественно отвисла, обнажая ряды мелких острых зубов. — Я же сказала: они помнят весь род.
— Чёрт, — выдохнула Василиса.
Она стала озираться в разные стороны, ища выход. Существо, принявшее облик Любы, сделало шаг вперёд. Его кожа начала пузыриться и слезать лоскутами, обнажая чёрную, как смоль, плоть.
— Мы идём, Василиса. Скоро. И когда придём...
Васька не стала дослушивать. Она увидала небольшую нору среди корней деревьев и нырнула туда. Последнее, что она увидела перед тем, как тьма поглотила сознание, — тысячи рук, тянущихся к месту, где она только что стояла.
— Очнись уже! — что-то холодное шлёпнулось на лицо.
Василиса открыла глаза. Над ней склонились Захар и баба Надя. На столе рядом клубился пар от отвара, а Афоня, их домовой, нервно бегал по подоконнику.
— Люба... — хрипло прошептала Васька.
— Ты её нашла? — баба Надя с тревогой посмотрела на неё.
— Я вроде как её видела, а может, это была и не она, — просипела Василиса.
— На, отварчика глотни, — протянула ей кружку баба Надя.
Васька почти залпом выпила тёплый отвар.
— Ещё, — попросила она.
— Держи, это взвар, — сунула ей в руки очередную кружку с питьём баба Надя.
Взвар Василиса пила уже медленней и маленькими глотками.
— Что-то в этот раз мне Навь далась тяжело. То ли хватку теряю, то ли ещё что-то, — пробормотала она.
— То ли надо меньше туда шарахаться, — нахмурилась баба Надя.
— А если Люба совсем пропадёт?
— Не пропадёт она совсем, туточки останется, просто станет другой, вот и всё. А теперь рассказывай, чего видела.
Василиса удобно устроилась в подушках и начала свой неторопливый и страшный рассказ.
Автор Потапова Евгения