Тяжёлый танк Т-35, который сегодня многие считают «парадно-выходным танком», на самом деле был весьма любопытной боевой машиной – во-первых, на период середины 30-х годов он был самым мощным танком РККА, а во-вторых – это единственный в мире серийно выпускавшийся пятибашенный танк. Сегодня мы поговорим о «пятиголовом монстре» Красной Армии.
История создания
Как и большинство танков, выпущенных в СССР до 40-х годов ХХ века, этот танк был наследием британской конструкторской мысли – впервые в металл подобную идею обратили в компании Vickers, создав не особо удачный танк Independent A1E1. В серию британский монстр так и не пошёл, но был неоднократно продемонстрирован потенциальным покупателям. Из всех покупателей на необычную боевую машину обратил внимание лишь представитель УММ РККА Иннокентий Халепский. Однако переговоров о закупке даже не велось – британцы, во-первых, заломили за него баснословную цену, а во-вторых – Халепский на месте заметил несколько негативных моментов, которые не позволили бы танку в существующем виде стать полноценной боевой машиной.
Однако по прибытии в Советский Союз, Халепский о увиденном танке рассказал во всех возможных подробностях, чем вызвал небывалый ажиотаж среди военных. Высшее военное руководство страны в то время активно искало способы качественного усиления РККА за счёт танковых подразделений, и вести о такой машине, можно сказать, легли на благодатную почву. Особенно после череды неудач при создании тяжёлого танка Гротте, военным хотелось всё-таки получить на вооружение годную боевую машину, с хорошим вооружением, адекватным бронированием, а также достаточной скоростью движения по различным грунтам. Полностью требования к новой машине удалось собрать лишь в первой половине 1930 года, а окончательно сформировать требования и разработать заказ – в первой половине 1931 года. В задании на разработку проекта было ясно сказано:
«К 1 августа 1932 года разработать и построить новый 35-тонный танк прорыва типа ТГ»
Новый проект, за разработку которого засели конструкторы Н.В. Барыков, М. П. Зигель, Б. А. Андрыхевич, Я. М. Гаккель, Я. В. Обухов и другие, изначально получил индекс Т-35, в честь проектной массы танка в 35 тонн. В ходе проектирования им удалось реализовать свой почти полуторалетний опыт в проектировании, полученный в ходе работ над танком Гротте, плюс внедрить кое-что от немецкого «Гросстрактора», который испытывался под Казанью в ходе совместных работ. Работы шли довольно споро – 28 февраля 1932 года, руководитель УММ РККА Бокис докладывал Тухачевскому о нормальном ходе работ по созданию новой машины, а 20 августа машина уже была готова к ходовым испытаниям. Увидеть новый танк вживую, да ещё в движении, высшее военное руководство СССР смогло 1 сентября 1932 года, когда перед лицом комиссии появилось огромное пятибашенное чудовище.
Первый прототип, представленный военным (имел обозначение Т-35-1), имел мало общего с серийной моделью – множество различных доработок практически полностью изменили внешний вид танка, а также серьёзно изменили его внутренности. Затем был представлен второй прототип Т-35-2, который был ближе к серийному танку по внешнему виду, а также имел практически идентичную с ним компоновку и «начинку». И наконец, серийный образец получил индекс Т-35А – танк получил новую ходовую часть, изменённые малые пулемётные и артиллерийские башни, а также немного изменённую форму корпуса.
Решение о серийном производстве Т-35 было принято ещё в конце 1932 года, когда танк более-менее успешно «откатал» все свои положенные испытания. Однако встал вопрос, где его производить? «Красный Путиловец» был занят другими заказами, «повесить» на него ещё и производство новых танков означало коллапс для завода, Рыбинский не обладал нужным оборудованием, равно как и Ижорский. Единственным вариантом оставался Харьковский паровозостроительный завод – там были и мощности, и надлежащая культура производства, и относительно свободные линии. Но нужно было несколько доработать танк для массового производства, а также подготовить производственные линии на ХПЗ. Линии сборки начали работу в конце ноября 1932 года, и уже 11 августа 1933 года тяжёлый танк Т-35 был официально принят на вооружение. После отладки некоторых мелких деталей, в конце 1933 - начале 1934 года начались поставки танков в армию.
В процессе производства в конструкцию танка неоднократно вносились изменения. В 1937 году увеличили толщину верхнего и нижнего лобовых и бортовых листов, брони кормы и башен с 20 до 23 мм; мощность двигателя повысили до 580 «лошадок», масса танка возросла до 52 т, а затем до 55 т. Число членов экипажа колебалось от 11 до 9 человек. Последняя партия из десяти машин, выпущенных в 1938—1939 годах, имела башни конической формы, изменённую конструкцию бортовых экранов, улучшенные уплотнения корпуса. Были также усилены элементы подвески, что положительно сказалось на подвижности танка. Однако не всё проходило гладко - в процессе эксплуатации Т-35А, на него приходили регулярные жалобы от РККА: в 1935 году было направлено рекламаций на шесть машин, в 1936 году их количество выросло до семнадцати, в 1937 до 40, а в 1938 году было получено 52 рекламации (124 % от общего количества в эксплуатации – некоторые танки были неисправны насквозь). Часть проблем удалось решить, но какие-то так и остались «детскими болезнями» тяжеловеса.
Описание конструкции
Т-35 представлял собой классический тяжёлый танк с пятью башнями, с двухъярусным их расположением. Это вызывало определённые сложности, но в целом их размещение было довольно продуманным.
Бронированный корпус и башни
Корпус Т-35 получил коробчатую форму сложной конфигурации. Листы брони, толщиной от 10 до 50 мм частично сваривались между собой, частично приклёпывались к раме (а кое-где оба метода комбинировались). В среднем толщина бронирования составляла 20 мм (борта, НЛД, корма корпуса), самой толстой частью была ВЛД и лоб башен. Корпус делился на три части – отделение управления, боевое и моторно-трансмиссионное отделение. Боевое отделение было совмещено с отделением управления, поэтому разделение между ними можно назвать условным. Как и само отделение управления – оно размещалось в носовой части машины, сразу под нижним ярусом вооружения. В нём располагался механик-водитель, справа от которого разместили инструментальные ящики, а также два баллона с сжатым воздухом для запуска двигателя, а также укладка для 45-мм снарядов носовой малой башни. Посадка и высадка механика-водителя происходила через люк на крыше корпуса – правда лишь при условии, что малая пулемётная башня была повёрнута в сторону, иначе люк было не открыть. Для наблюдения за обстановкой у механика-водителя был ещё один небольшой лючок, снабжённый смотровой щелью с триплексом. На марше его позволялось открывать, но в бою, разумеется, с открытым люком наблюдения никто не ехал.
Сразу за ним размещалось «довольно просторное» боевое отделение – оно было образовано сразу четырьмя малыми башнями, две из которых были пулемётными, две несли артиллерийское вооружение, а также одной главной башней со смешанным вооружением. Разумеется, там же и находилась основная часть экипажа – всего в танке было занято десять человек (вместе с вышеупомянутым механиком-водителем). В главной, верхней башне (унифицированной, кстати, с башней танка Т-28), находились три члена экипажа: командир танка (он же наводчик), пулемётчик, и сзади — радист (он же заряжающий). В двух башнях с 45-мм пушками размещаются по два члена экипажа — наводчик и пулемётчик, в пулемётных башнях — по одному стрелку. Главная башня отгораживалась от остальной части боевого отделения перегородкой. Передние и задние башни попарно сообщались между собой. При этом нужно сказать, что внутренней связи поначалу в танках не было – танкофон ТПУ-6 появился на Т-35 со второй серии (первую спешно дорабатывали уже позже). Рассчитано это переговорное устройство на шесть человек экипажа – соответственно, командир машины, командиры малых башен, а также механик-водитель.
Следом за боевым отделением, в корме, находилось моторно-трансмиссионное отделение, отгороженное от боевого бронеперегородкой. Помимо двигателя и сопутствующих узлов, там устанавливались ещё и системы охлаждения, представленные воздушным радиатором и нагнетающим вентилятором. Для пассивного теплоотвода, на крыше МТО прорезались жалюзи, сквозь которые горячий воздух покидал недра боевой машины, а также примерно посередине отделения располагался воздушный фильтр, через который осуществлялась подача воздушной смеси к двигателю. Разумеется, корпус в районе МТО имел несколько технологических лючков для обслуживания двигателя и трансмиссии.
Главная башня, как я уже говорил, была идентичной с башней среднего танка Т-28. Вплоть до введения конических башен главная башня не имела штатной шаровой установки кормового пулемёта – соответственно, с введением оной, удалось слегка усилить боевую мощь машины. Стандартная башня - цилиндрической формы, с развитой кормовой нишей. В передней части башен на цапфах размещалось 76-мм орудие, справа от которого в независимой шаровой установке размещался пулемёт. Для удобства работы экипажа башня оснащалась подвесным полом. В кормовой нише располагалась радиостанция, а также часть боекомплекта. С введением новой, конической башни, часть боекомплекта «переехала» на стенки, а в кормовой нише, помимо радиостанции, располагался ещё один пулемёт. Также на крыше главной башни устанавливалось зенитное крепление для пулемёта «Максим», позже заменённое на крепление ДТ, а по кругу – размещалась кольцевая антенна поручневого типа.
Малые башни разделялись на два типа – более крупные артиллерийские, с 45-мм пушками и мелкие пулемётные. Поэтому, в ряде публикаций, башни Т-35 принято делить на главную, средние и малые – но я так делать не буду. Малые артиллерийские башни были идентичны башням от танка БТ-5, но без кормовой ниши, имели на своей крыше двустворчатые люки для доступа внутрь. Малые пулемётные башни были идентичны такой же детали на танках Т-28, однако они получили кольцевые подвесы для демонтажа. В этих башнях располагался всего один пулемёт.
Малые башни располагались «крест-накрест» - в передней части танка с левой стороны была смонтирована пулемётная башня, с правой – артиллерийская. В задней части танка, сразу за главной башней, слева располагалась артиллерийская башня, а справа – пулемётная. Такая компоновка, по мнению конструктора, позволяла создать настоящую стену огня вокруг танка, дабы уничтожать всё на своём пути.
Вооружение
«Орудием главного калибра» на Т-35 была наскоро разработанная КТ-28, аналогичная тем, что устанавливались на танки Т-28. Её разрабатывали на базе полковой 76-мм полковой пушки образца 1927 года, внеся в неё следующие изменения:
- укорочена длина отката с 1000 до 500 мм;
- увеличено количество жидкости в накатнике с 3,6 до 4,8 л;
- усилены салазки путём утолщения их стенок с 5 до 8 мм;
- введён новый подъёмный механизм, ножной спуск и новые прицельные приспособления, удовлетворяющие условиям работы танкового экипажа.
Длина нарезного ствола пушки – 16,5 калибров или 127,5 сантиметров. Эта «пушчонка» могла вести огонь тремя типами снарядов – осколочно-фугасными, шрапнельными, а также зачем-то в номенклатуру снарядов были введены бронебойные выстрелы. Почему я так скептически отношусь к бронебойным снарядам для КТ-28? Всё очень просто – изначально пушка разрабатывалась для борьбы с легкобронированной или вовсе не бронированной техникой противника, а также для борьбы с лёгкими полевыми укреплениями и живой силой. Снаряды обладали низкой скоростью полёта, относительно невысокой дальностью полёта, соответственно, проникающее действие бронебойных снарядов было невысоким. КТ-28 устанавливалась в лобовой части главной башни в маске на своих цапфах. Угол горизонтального наведения орудия составлял 360°, горизонтальное наведение осуществлялось посредством поворота башни, при этом, впервые на советских танках, помимо ручного привода, имелся и электромеханический трёхскоростной привод. Максимальный угол возвышения пушки составлял +25°, склонения — −5°, наводить орудие по высоте требовалось вручную при помощи вертлюгов.
Наведение орудия на цель осуществлялось при помощи панорамного перископического оптического прицела ПТ-1 обр. 1932 г. и телескопического ТОП обр. 1930 года. ПТ-1 имел увеличение 2,5× и поле зрения 26°. Прицельная сетка была рассчитана на ведение огня на дальность до 3,6 км бронебойными снарядами, 2,7 км — осколочными и до 1,6 км — из спаренного пулемёта. Для стрельбы ночью и в условиях пониженной освещённости прицел снабжался подсветкой шкал и перекрестья прицела. Телескопический оптический прицел ТОП имел увеличение 2,5×, поле зрения 15°, и прицельную сетку, рассчитанную на ведение огня на дальность до, соответственно, 6,4, 3 и 1 км.
Возимый боекомплект — 96 выстрелов, из них 48 фугасных гранат и 48 шрапнелей. Бронебойные снаряды для 76-мм пушки включались в боекомплект не всегда – можно сказать, что их применение было весьма ситуативным. Как я уже говорил выше, военные не особо благосклонно воспринимали параметры бронебойных снарядов для КТ-28.
В качестве дополнительного вооружения использовались сразу две противотанковые пушки калибра 45 мм 20-К образца 1932 года, которые в ходе модернизаций заменили на обновлённый вариант 1932/1934 года. Пушка имела ствол со свободной трубой, скреплённой кожухом, длиной 46 калибров (2070 мм), вертикальный клиновой затвор с полуавтоматикой механического типа на орудии обр. 1932 г. и инерционного типа на обр. 1932/34 гг. Противооткатные устройства состояли из гидравлического тормоза отката и пружинного накатника, нормальная длина отката составляла 275 мм (245 мм — для модернизированной пушки образца 1934 года). Полуавтоматика орудия обр. 1932/34 гг. работала лишь при стрельбе бронебойными снарядами, тогда как при стрельбе осколочными, из-за меньшей длины отката, она работала как ¼ автоматики, обеспечивая только автоматическое закрытие затвора при вкладывании в него патрона, тогда как открытие затвора и экстракция гильзы осуществлялись вручную. Практическая скорострельность орудия, в зависимости от сноровки расчёта, составляла 7—12 выстрелов в минуту. Орудия обеспечивали начальную скорость бронебойного снаряда 760 м/с.
Пушки размещались в спаренной с пулемётом установке, на цапфах в лобовых частях малых орудийных башен. Наведение в горизонтальной плоскости осуществлялось поворотом башни при помощи винтового поворотного механизма. Механизм имел две передачи, скорость вращения башни на которых за один оборот маховика наводчика составляла 2° или 4°. Угол горизонтального наведения орудия носовой башни составлял 191°, кормовой — 184°. Наведение в вертикальной плоскости, с максимальными углами от −8 до +23°, осуществлялось при помощи секторного механизма. Наведение спаренных установок осуществлялось при помощи панорамного перископического оптического прицела ПТ-1 обр. 1932 г. и телескопического ТОП обр. 1930 г. Возимый боекомплект составлял 226 выстрелов на 2 орудия, из них 113 бронебойных и 113 осколочно-фугасных. Впрочем, ближе к 40-м боекомплект для “сорокапяток” всё чаще формировали преимущественно бронебойными снарядами, в обход всякого рода инструкций.
Вспомогательное вооружение Т-35 состояло из шести 7,62-мм пулемётов ДТ. Два пулемёта размещались в главной башне: один — в лобовой части главной башни в автономной шаровой установке, справа от пушки, другой мог устанавливаться в кормовой нише на бугельной установке и вести огонь через закрывавшуюся броневой крышкой вертикальную амбразуру. Ещё два устанавливались по одному в малых пушечных башнях в спарке с 45-мм орудием. По одному пулемёту устанавливалось в лобовых частях пулемётных башен в шаровых установках. На танках последних серий на люке наводчика устанавливалась также зенитная турельная установка П-40 с пулемётом ДТ, снабжённым для стрельбы по воздушным целям коллиматорным прицелом (таким образом, общее количество пулемётов танка доводилось до семи). Боекомплект составлял 10080 патронов в 160 дисковых магазинах по 63 патрона каждый.
Двигатель, трансмиссия и ходовая часть
На всех танках Т-35 устанавливался четырёхтактный 12-цилиндровый V-образный карбюраторный авиационный двигатель М-17, лицензионный БМВ VI развивавший максимальную мощность 400 л. с. при 1450 об./мин. В ходе модернизации в 1936—1937 годах двигатель был форсирован до 580 л. с. Степень сжатия — разная для правого и левого блоков цилиндров. Разность образуется из-за сочлененного шатунного механизма (главный и прицепной шатуны); сухая масса двигателя — 553 кг. В качестве топлива использовался бензин марок Б-70 и КБ-70. Подача топлива — под давлением, при помощи бензопомпы. Для впрыскивания горючего во всасывающие трубы во время запуска холодного двигателя имелся специально сконструированный прибор — атмос (в своём роде - предок инжекторов). Масляный насос — шестерёнчатого типа. Карбюраторов на двигатель устанавливалось два, типа КД-1. Охлаждение двигателя — принудительное водяное, при помощи двух радиаторов, установленных по обеим сторонам двигателя, при этом правый и левый радиаторы не взаимозаменяемы, по образу и подобию схемы приборов охлаждения Т-28. Топливные баки общей ёмкостью 910 л (два емкостью по 320 л и один — 270 л) обеспечивали танку запас хода по шоссе до 150 км при экономичном ходе.
Коробка переключения передач, расположенная в трансмиссионном отделении, имела пять работих позиций (скоростей) вперед и одну назад. На картере коробки передач устанавливался стартёр для запуска двигателя. В составе трансмиссии также были включены многодисковый (27 дисков) главный фрикцион сухого трения (сталь по стали), многодисковые бортовые фрикционы с плавающими ленточными тормозами и бортовые передачи с двумя парами цилиндрических шестерён. Там же располагался редуктор отбора мощности на вентилятор, засасывающий воздух для охлаждения радиаторов. Привод на редуктор — от коленчатого вала двигателя; при 1450 об./мин. коленчатого вала обеспечивалась скорость вращения вентилятора 2850 об./мин., что давало производительность около 20 м³ воздуха в секунду.
Гусеничный движитель состоял из восьми (на каждую сторону) обрезиненных опорных катков малого диаметра, шести поддерживающих катков с резиновыми шинами, направляющих колёс с винтовым механизмом натяжения гусениц, ведущих задних колёс со съёмными зубчатыми венцами и мелкозвенчатых гусеничных цепей со скелетообразными траками и открытым шарниром. Траки соединялись пальцами, стопорящимися с помощью шплинтов. Между направляющими колёсами и передними опорными катками были установлены натяжные ролики, предотвращавшие провисания передних ветвей гусениц при преодолении вертикальных препятствий. Подвеска — блокированная, по два катка в тележке; подрессоривание — двумя спиральными пружинами. Ходовая часть закрыта 10-мм броневыми экранами. Танк преодолевал подъёмы крутизной до 36°, рвы шириной до 3,5 м, вертикальные стенки высотой 1,2 м, брод глубиной 1,2 м. Удельное давление на грунт составляло 0,78 кг/см². В то же время большое значение отношения длины танка к его ширине (больше 3) неблагоприятно сказывалось на его маневренности, “длинной” машине поворачивать тяжелее из-за большей площади опорной поверхности.
Электрооборудование, приборы наблюдения и средства связи
На первых машинах устанавливалось импортное электрооборудование напряжением 12 В, но затем, с 1934 года, перешли на отечественное оборудование, напряжением 24 В. Мощность генератора — 1000 Вт. Для освещения дороги в ночное время танк имел две складные фары, снабжённые броневыми кожухами (аналогичны использовавшимся на Т-26 и Т-28). Для подачи звуковых сигналов имелся гудок «ЗЕТ» вибраторного типа.
Средства наблюдения на Т-35 представляли собой простые смотровые щели, закрытые с внутренней стороны сменным триплексным стеклоблоком, обеспечивавшим защиту от пуль, осколков снарядов и брызг свинца при обстреле бронебойными пулями. По одной смотровой щели располагалось по бортам главной башни, по внешним бортам малых пушечных и пулемётных башен и в крышке люка механика-водителя. Кроме этого, командир танка и командиры малых пушечных башен располагали перископическими панорамными приборами наблюдения ПТК, защищёнными бронеколпаками.
Для внешней связи все танки Т-35 оснащались радиостанциями, монтировавшимися в кормовой нише главной башни слева (по ходу машины). На танки ранних выпусков устанавливалась радиостанция 71-ТК, обеспечивавшая связь на дистанцию в 18—20 км. С 1935 года на танк стали устанавливать радиостанцию 71-ТК-2 с увеличенной до 40—60 км дальностью связи, но из-за ненадёжности (радиостанция постоянно перегревалась) её уже с 1936 года заменили более совершенной 71-ТК-3, ставшей наиболее массовой танковой радиостанцией довоенных лет. 71-ТК-3 — приёмо-передающая, телефонно-телеграфная, симплексная радиостанция с амплитудной модуляцией, работающая в диапазоне частот 4—5,625 МГц и обеспечивающая дальность связи в телефонном режиме на ходу до 15 км и на стоянке до 30 км, а в телеграфном на стоянке — до 50 км. Масса радиостанции без антенны — 80 кг.
На машинах, выпущенных до 1935 года включительно, были проблемы с экранированием электрики, вследствие чего возникали сильные радиопомехи, мешающие нормальной связи. Позднее благодаря блокировке электросхемы с помощью конденсаторов от большинства помех удалось избавиться. Большинство Т-35 оборудовалось антенной поручневого типа, лишь на танках позднего выпуска с коническими башнями стали устанавливаться штыревые антенны. Также, Т-35 имел установки для создания дымовой завесы. Также на танк мог устанавливаться опытный прибор ночного видения (в серию такие устройства пойдут несколько позже).
Служба и боевое применение
Первые танки стали поступать в сформированный в 1934 году в Харькове учебный танковый полк. В конце 1935 года он стал 5-м танковым полком РГК, а весной 1936 года он был развернут в 5-ю тяжелую танковую бригаду РГК. В мае 1936 года 3-й танковый полк РГК был переформирован в 3-ю ТТБР, дислоцировалась в Рязани. Из-за недостатка матчасти в 1937 году была переведена в разряд резервных, а в 1938 — переформирована в 3-й легко-танковый полк.
В марте 1939 года бригада стала 14-й ТТБР РГК и была передислоцирована в Житомир. Согласно штатного расписания она должна была иметь 32 Т-35, 85 Т-28, 28 БТ и 11 ХТ.
Состав бригады в 1939 году:
- 28-й отдельный танковый батальон. Командир — майор С. М. Жуков.
- 29-й отдельный танковый батальон. Командир — капитан П. Д. Бабковский.
- 35-й отдельный танковый батальон.
- 41-й отдельный учебный танковый батальон. Командир — майор И. Ф. Самсонов.
- 63-я отдельная рота связи.
- 212-я отдельная разведывательная рота.
- 53-я отдельная транспортная рота.
- 262-й ремонтно-восстановительный батальон. Командир — капитан П. Н. Крестин.
В июле 1940 года бригада была обращена на формирование 15-й ТД. На формирование 12-й ТД был обращен 28-й танковый батальон в составе 51 Т-35, ставший 1-м батальоном 23-го танкового полка. В марте 1941 года батальон был передан в состав вновь формируемой 34-й ТД. В 1941 году эти танки уже считались морально и технически устаревшими, но тем не менее, на вооружении они оставались и даже считались боевыми, в полном понимании этого слова, машинами.
Все Т-35, имевшиеся в распоряжении 34-й танковой дивизии, к началу войны находились в районе Равы-Русской и были потеряны в первые дни боёв. 21 июня 1941 г. в полках 34-й танковой дивизии, дислоцированных в Грудеке-Ягеллонском, юго-западнее Львова, объявили тревогу. Машины заправили и вывели на полигон для загрузки боекомплекта. В ходе 500-км марша почти все Т-35 дивизии были потеряны, причем большинство — по техническим причинам: 8 оставлены в ожидании среднего и капремонта, 26 взорваны экипажами из-за аварий (4 — двигателя, 8 — главного и бортовых фрикционов, 10 — КПП и 4 — бортовой передачи). Кроме того, два танка застряли в болоте, а два упали в реку. В бою погибли 6 танков, ещё один пропал без вести вместе с экипажем. Последнее применение танков Т-35 отмечено во время битвы под Москвой. Имеются фотографии выдвигающегося на фронт по улицам Москвы одного Т-35. Но в боях он не участвовал. В легендарном Оскароносном документальном фильме «Разгром немецких войск под Москвой» (1942 год), сцены с использованием двух Т-35 были постановочными и снимались под Казанью с применением машин 2-го Саратовского БТУ.
Интересно, что сохранилось множество фотографий брошенных Т-35, сделанных немцами — танкисты панцерваффе и простые солдаты обожали фотографироваться на фоне «чуда враждебной техники». Один Т-35, полностью исправный и оставленный, видимо из-за нехватки топлива, был отправлен немецким командованием на танковый полигон в Куммерсдорфе, где был тщательно изучен немецкими инженерами. При этом немцы отмечали, что с транспортировкой машины возникли проблемы — танк не вписывался в железнодорожный габарит, а переключение рычагов было невероятно тяжёлым и изнурительным делом. Дальнейшая судьба этого танка точно неизвестна, хотя возможно, что именно с этим экземпляром связан последний случай боевого применения Т-35, относящийся к концу апреля 1945 года. В ходе обороны Берлина один трофейный Т-35 с испытательного полигона Цоссена был включён в состав 4-й роты 11-го танкового полка вермахта. В составе роты танк участвовал в боях в районе полигона, где вскоре и был подбит.
С момента своего создания вплоть до Великой Отечественной войны, по суммированной огневой мощи, танк Т-35, казалось бы, должен был превосходить все мировые танки. Комбинация из трёх орудий и пяти-семи стрелявших во все стороны пулемётов, теоретически позволяла создать вокруг машины настоящее море огня. Но вместе с тем многобашенная компоновка, апогеем которой стал Т-35, делала танк малопригодным к ведению реальных боевых действий.
Командир физически не мог управлять огнём пяти башен, и в бою танк действовал неэффективно. Громоздкая конструкция боевого отделения повлекла за собой увеличение габаритов танка, сделав его прекрасной мишенью и одновременно лишив какого бы то ни было запаса на усиление бронирования. Но даже с противопульной бронёй «сухопутный линкор» весил полсотни тонн, заставляя двигатель работать на пределе своих возможностей, и даже на этом пределе М-17Т не мог разогнать машину до приемлемой скорости: скорость перемещения танка в бою обычно не превышала 8—10 км/ч. В комбинации с огромными размерами и слабой бронёй это ещё больше повышало уязвимость танка.
Вместе с тем, следует указать, что участники боевых действий на Т-35 не делали акцента на слабости бронезащиты: с дальних дистанций лобовая броня корпуса и башни выдерживала попадания немецких бронебойных 37-мм снарядов. Успеха немецкие противотанкисты достигали главным образом за счет многочисленности орудий ПТО, стрелявших по советским машинам с разных направлений, обрывая им гусеницы. Впрочем, частям вермахта практически не довелось испытать на себе огневую мощь Т-35 — вместо немецких танков, главным врагом «тридцать пятых» были их же технические дефекты и общая ненадёжность — результат всех перечисленных выше недостатков. Длительный марш, который пришлось совершить 34-й танковой дивизии, стал для Т-35 совершенно смертельным. Также, ни разу за всё время своего существования танки Т-35 не использовались по их прямому назначению — поддержке пехоты при прорыве укреплённых линий противника. Возможно, в такой обстановке Т-35 был бы более эффективен, но летом 1941 года 34-й дивизии до каких-либо штурмов было слишком далеко.
Заключение
Т-35, бывший символом военной мощи РККА, на деле оказался не таким уж “боевым”. Тонкая броня, перегруженная подвеска, относительно слабое вооружение не смогли показать танк в хорошем свете уже спустя пять лет после начала серийного производства. Хотя, инженерно-конструкторская мысль 30-х развивалась стремительно, поэтому Т-35 был не более чем “образцово-показательным” танком, ведь его боевые возможности остались на уровне танков конца 20-х годов…
С вами был Историк-любитель, подписывайтесь на канал, ставьте «лайки» публикациям, впереди ещё много интересного!
Подписывайтесь также на Телеграм-канал - в нём можно узнавать о выходе новых публикаций.