Ссылки на другие части и рассказы внизу страницы!
Рассказ | Тепло взаймы: Возвращение | Часть 4 |
Ирина
Женщина перед картиной казалась Вике смутно знакомой – тонкий профиль, прямая осанка, безупречно уложенные тёмные волосы, перехваченные на затылке изящной заколкой. Она стояла неподвижно уже минут десять, вглядываясь в фотографию – огромный снимок, на котором сирийская мать прижимала к груди своего ребёнка среди руин разбомблённого дома.
Вика не могла отвести взгляд от этой зрительницы, ощущая странное притяжение. А потом та повернулась, и сердце Вики ухнуло в пятки.
Ирина.
Годы изменили её, но не сделали хуже. Время отшлифовало резкие когда-то черты, придало глубину взгляду и мягкость линиям. В уголках глаз появились лучики морщинок. Элегантное серое платье подчёркивало стройную фигуру, единственное украшение – нитка жемчуга на шее.
– Потрясающая работа, не правда ли? – произнесла Ирина по-английски, явно принимая Вику за иностранку. И от звука её голоса – глубокого, с лёгкой хрипотцой – у Вики кольнуло в солнечном сплетении.
– Спасибо, – машинально ответила она тоже по-английски. Французский акцент помогал скрыть русское происхождение. – Я рада, что она вас тронула.
Ирина слегка наклонила голову, внимательно вглядываясь в лицо Вики. Узнает? Нет?
– Вы автор? – её брови приподнялись. – Не ожидала встретить лично.
– Просто Вика, – сказала она, протягивая руку.
– Ирина Колесникова, – ответно пожала руку Ирина, и Вика сделала вид, что это имя ничего для неё не значит.
– Что привело вас на выставку? – спросила Вика, стараясь, чтобы голос звучал непринуждённо. – Интересуетесь фотографией?
– Скорее темой, – Ирина снова повернулась к снимку. – Материнство. Дети. Утрата. Всё, что с этим связано, всегда... задевает за живое.
Она провела рукой по воздуху.
– У меня сын и дочь, – продолжила Ирина. – Но с сыном сейчас... непросто.
Вика почувствовала, как сердце заколотилось где-то в горле.
– Подростковый возраст, – сказала она осторожно. – У самой дочь двенадцати лет, и я уже вижу, как начинается этот путь.
– Дело не в возрасте, – неожиданно разоткровенничалась Ирина, не отрывая глаз от фотографии. – Иногда бывает... горькая правда. Которая переворачивает жизнь.
Они обе молчали, глядя на измученное лицо сирийской матери, её закрытые глаза, напряжённые плечи – воплощение оберегающей материнской любви.
– Вы смотрите в самую суть человеческой души, – продолжила Ирина, переходя к следующей фотографии, на которой девочка-беженка протягивала свою крошечную игрушку другому ребёнку. – Самопожертвование. Сострадание. Я смотрю на эти снимки и вижу, что материнство не всегда связано с кровным родством. Оно в принятии, готовности простить и защищать.
Вика чувствовала, как к глазам подступают слёзы. Ирина не могла знать, с кем разговаривает?
– Я согласна, – тихо сказала Вика. – Любовь – это всегда не то, что мы чувствуем. Это то, что мы делаем.
Ирина впервые посмотрела ей прямо в глаза:
– Знаете, у сына сейчас сложный период, – сказала она после паузы. – Он кое-что узнал о своём происхождении... Мы с мужем собирались рассказать позже, когда он станет более зрелым, но “добрые люди” помогли…
Вика застыла:
– Очень жаль, – искренне сказала. – Такие вещи лучше узнавать от близких.
– Мы собирались рассказать на его совершеннолетие, – грустно улыбнулась Ирина. – Но теперь я думаю, возможно, это и к лучшему.
Она помолчала, рассматривая следующую фотографию.
– Всегда боялась, что он узнает и перестанет воспринимать меня, как мать, а вместо этого он только и спрашивает – почему биологическая отказалась от него и даже не попыталась встретиться.
Вика почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Ирина говорила о ней – и она не представляла, что стоит лицом к лицу с женщиной, почти разрушившей когда-то её брак, забравшей её мужа, а потом оставившей обоим ребёнка.
– Возможно... – Вика с трудом подбирала слова, – возможно, она не знала, как поступить.
Ирина вздохнула, переходя к следующей фотографии.
– Я тоже так думала, знаете. Долгие годы я её не очень-то понимала, – она покачала головой. – А потом пришло осознание, что если бы не её решение, у меня не было бы сына. Мальчика, которого я люблю больше жизни. – она сделала паузу. – И теперь, когда он хочет её найти, я в растерянности. Может, так и должно было быть. Им обоим нужна эта встреча... – она посмотрела прямо на Вику, и в её глазах отразилось что-то нечитаемое, – чтобы отпустить.
Вика не могла ни дышать, ни двигаться.
– Как бы то ни было, – продолжила Ирина, выпрямляясь и расправляя плечи, – я рада, что пришла сегодня. Ваши работы заставляют чувствовать и думать.
Она протянула руку для прощания, и Вика машинально пожала её. Рука Ирины была тёплой и сухой, рукопожатие – крепким. И она ушла, оставив Вику стоять посреди галереи с выпрыгивающим сердцем.
Вика не могла поверить в то, что произошло. Она встретилась с Ириной. Говорила с ней.
Случайность или судьба? Или Ирина каким-то образом узнала о её приезде и специально пришла на выставку – чтобы оценить, понять, решить для себя, что делать дальше?
В любом случае это меняло всё. Вика была ближе к Тимофею, чем когда-либо за всю жизнь, и решение о том, что делать с этой близостью, впервые было целиком в её руках.
Тимофей
Новое платье сидело на Люси идеально и делало её старше. Тёмно-бордовое, с серебристыми вставками, чуть выше колена. Она совсем не как двенадцатилетка, а как настоящий подросток.
Мама ни за что бы не разрешила его купить, но Люси повезло – они ходили по магазинам с папой, а он всегда был более сговорчивым. Стоило только сказать, что это для особого случая, и отец сдался. А то, что она не уточнила, для какого именно – иногда лучше не вдаваться в детали.
Люси открыла телефон, ещё раз перечитала сообщение от Тимофея:
«Если ты и правда моя сестра, приходи сегодня в 17:00 в "Кофеманию" на Большой Никитской. Один. Никому ни слова о нашем разговоре.»
Она улыбнулась своему отражению. Всё шло по плану.
Познакомиться с Тимофеем оказалось проще, чем она ожидала. После того как мама рассказала им с Люком о существовании их единокровного брата, Люси буквально помешалась на идее встретиться с ним. Она начала собирать информацию – по крупицам, из случайных фраз родителей и из интернета.
Мама запретила им искать Тимофея, но технически она его и не искала – просто создала поддельную страницу в социальной сети, вступила в группу его школы, притворилась одной из учениц и начала комментировать фотографии, где его отмечали.
А потом, когда поняла, что он заинтересовался – кто эта новенькая, которую никто не знает? – осторожно, намёками дала ему понять, что у них может быть что-то общее.
Это было рискованно, да, Люси понимала, что Тимофей может рассказать родителям, но желание познакомиться пересилило.
Встреча в кафе была короткой и напряжённой. Тимофей оказался выше, чем она представляла. Ребята сидели друг напротив друга, пили чай с пирожными, и Люси, волнуясь до дрожи в пальцах, рассказывала ему всё, что знала.
– Получается, твоя мать – моя биологическая? – переспросил Тимофей, когда она закончила. – Виктория Дюваль, фотограф?
– Она никогда не рассказывала нам о тебе. Только недавно, перед поездкой в Москву.
– И ты решила меня найти? – в его голосе звучало недоверие. – Почему?
– Потому что ты мой брат, – пожала плечами Люси. – Разве этого мало?
Тимофей изучал её лицо, пытаясь отыскать схожесть.
– Я хочу её увидеть, – наконец сказал он.
– У неё выставка, – быстро сказала Люси. – В галерее на Пречистенке. Приходи туда в шесть, я тоже буду.
– Одна? – спросил Тимофей. – Без твоего отца?
– Папа снимает для другого проекта, – солгала Люси, понимая, что Тимофей не хочет сразу встречаться со всей семьёй.
– Хорошо, – Тимофей встал, доставая деньги, чтобы расплатиться за оба заказа. – Завтра в шесть. И не пали нас.
Люси не очень понимала сленг, да и говорили они на смеси английского и русского, но ясно было, что он просил не выдавать план.
Выставка начинала работать в пять, но основной наплыв посетителей ожидался к шести. Вика нервно ходила между своими работами, поправляя этикетки, проверяя освещение – всё что угодно, лишь бы занять чем-то руки. Андрей, куратор, уже дважды предлагал ей выпить шампанского для храбрости, но она отказывалась.
– Мама, можно я сфотографирую тебя у самой большой работы? – спросила Люси, доставая телефон. – Для Люка и папы.
Вика кивнула, подходя к центральной фотографии выставки – огромное полотно, на котором мальчик-беженец стоял на границе, глядя в сторону своей покинутой родины.
Люси отступила, поднимая телефон, сделала снимок и быстро набрала сообщение…
Следующий час прошёл в интервью, улыбках для камер, объяснениях идеи и концепции. Вика держалась уверенно, привычная к вниманию прессы. Всё шло по плану, и она расслабилась, пока не увидела его.
Высокий, темноволосый подросток в джинсах и тёмной рубашке стоял у входа. Оглядывался по сторонам, явно в поисках кого-то.
Люси, стоявшая рядом с матерью, внезапно сказала:
– Мне нужно отойти на минутку, – и прежде чем Вика успела ответить, направилась прямо к Тимофею.
Вика застыла, не в силах поверить своим глазам. Её дочь подошла к Тимофею, сказала ему что-то, и он кивнул, глядя поверх её головы – прямо на Вику.
Их взгляды встретились. Мать и сын, разделённые пятнадцатью годами и десятками незнакомых посетителей галереи.
Вика не помнила, как Люси привела его к ней, представила их друг другу. В голове звенело от напряжения
– Значит… – сказал Тимофей, глядя на неё с настороженностью. – Ты – моя биологическая мать?
Вика с трудом сглотнула комок в горле.
– Да, – только и смогла выдавить она.
– И ты приехала в Москву, чтобы найти меня? – в его голосе слышалась попытка понять.
– Нет, – Вика покачала головой. – Я не собиралась вторгаться в твою жизнь…
– Но знала, что я здесь, – это не был вопрос.
– Да, – снова кивнула Вика, чувствуя, как к глазам подступают слёзы. – Я… отправляла открытки. На твой день рождения. Каждый год.
– Открытки? – Тимофей нахмурился. – Никогда не получал ничего.
Вика пожала плечами. Она не знала, сохранил ли Алексей эти послания или выбросил, не показывая сыну.
Люси стояла рядом, нервно поглядывая на мать с братом. Вокруг них прогуливались посетители, но Вике казалось, что они в отдельном измерении.
– Почему ты отказалась от меня? – наконец спросил Тимофей.
Вопрос, которого она боялась пятнадцать лет, прозвучал внезапно просто. Ах, если бы ответ на него мог быть таким же простым.
– Я была молода, – начала Вика, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Напугана. Твой отец был женат, и его жена... она была прекрасным человеком. Во много раз лучшим, чем я. Думала, с ними тебе будет хорошо.
– Лучше, чем с тобой? – Тимофей смотрел на неё в упор, и в этот момент Вика видела в нём Алексея – тот же прямой взгляд и хмурая складка между бровями.
– Да, – Вика кивнула. – Лучше, чем с девчонкой, которая едва могла позаботиться о себе, не то что о ребёнке. У неё не было денег, опыта и поддержки. – сделала глубокий вдох. – Я правда думала, что поступаю правильно. Для тебя, твоего отца и Ирины.
– А для себя? – тихо спросил Тимофей.
Вика покачала головой.
– Это был самый тяжёлый выбор в моей жизни, – сказала она. – Мучительный. Но, поверь, пожалуйста, я ни на день не забывала о тебе.
Тимофей отвернулся, глядя на одну из фотографий, где два брата-беженца обнимали друг друга среди развалин.
– У тебя есть и другие… дети… – сказал он.
– Да, – Вика положила руку на плечо Люси. – Люси и Люк. Ему семь, он дома с отцом.
Тимофей кивнул, словно получил подтверждение чему-то, что уже знал.
– И ты любишь их? – в этом неожиданном вопросе было столько напряжения,, что Вика физически почувствовала его.
– Больше жизни, – честно ответила она. – Но… Слушай. Это не значит, что я не любила тебя, понимаешь? Насколько можно любить ребёнка на расстоянии, увидев лишь один раз. Моя любовь заключалась в том, что ты рос в хорошей семье, окружённый душевным теплом… А мои дети родились тогда, когда я…
– Повзрослела? – закончил за неё Тимофей, и Вика кивнула, чувствуя, как по щеке всё-таки катится слеза.
В этот момент за спиной Тимофея возникла высокая фигура мужчины, и сердце Вики сжалось. Она знала, кто это, даже не видя лица.
Алексей
Он уставился на неё поверх головы сына, и во взгляде его бушевало столько эмоций – шок, неверие, гнев, горечь… Все чувства отца, защищающего своего сына. От матери.
– Тимофей, – голос Алексея звучал глухо, напряжённо. – Я просил тебя быть дома.
Тимофей обернулся, выпрямляясь, стоя лицом к лицу с отцом.
– Я должен был её увидеть, – упрямо сказал он. – Ты бы никогда не разрешил.
– Потому что это не должно быть спонтанным решением, – Алексей положил руку на плечо сына, но тот стряхнул её. – Мы же хотели решить всей семьёй…
– Той, о которой ты мне врал пятнадцать лет?
Лицо Алексея исказилось болью, и Вика инстинктивно шагнула вперёд.
– Тимофей, – сказала она. – Алексей и Ирина – твои самые настоящие родители, которые вырастили тебя, любили каждый день жизни. Факт рождения не делает меня твоей матерью, а Ирина…
Тимофей оглянулся с неожиданной злостью.
– Откуда тебе знать, кто моя настоящая мать? – резко спросил он. – Ты бросила меня и понятия не имеешь…
– Тимофей! – жёстко окрикнул сына отец. – Достаточно.
Мальчик замолчал, сжав губы в тонкую линию.
– Иди в машину, – сказал Алексей, протягивая ему ключи.
– Но... – начал Тимофей.
– Пожалуйста, – Алексей смягчил тон. – Взрослым нужно поговорить.
Когда он скрылся из виду, Вика, наконец, посмотрела прямо на Алексея. На висках проступила седина, морщинки стали глубже, появились новые… Но это был всё тот же Алексей, сильный, уверенный, непоколебимый.
– Пятнадцать лет, – произнёс он. – Ни слова, ни звонка, а теперь ты просто появляешься и переворачиваешь всё с ног на голову.
– Люси нашла его сама. Я даже не знала, что они общались, – тихо сказала Вика.
– Но ты знала, куда ехала, – Алексей шагнул ближе. – С мужем и детьми, счастливой новой семьёй.
В его словах был упрёк. Вика обескураженно отступила.
– У тебя тоже счастливая семья, – сказала она. – Я видела фотографии, твои проекты, концерты Ирины, Тимофей, ваша дочь...
– …И не подумала, как это аукнется, если Тимофей узнает? – продолжил он. – Если сын поймёт, что его мать где-то там, живёт своей жизнью, рожает других детей… А он побоку. Вика, о чём ты думала?! Мы же подписали все документы!
– Неправда! Не побоку! – Вика повысила голос, но тут же взяла себя в руки оглянувшись. – Я отправляла открытки, – продолжила она тише.
– И думала, что этого достаточно? – Алексей смотрел на неё с недоверием. – Открытка раз в год?
– Это было лучше, чем ничего, – возразила Вика. – Я хотела, чтобы он знал, что о нём помнят, не бросили просто так.
– Именно это ты и сделала. Мы с Ириной собирались рассказать ему правду на совершеннолетие, подготовить, объяснить... А теперь её донесли сплетники! И вместо того, чтобы дать ему время осмыслить, ты позволила этой встрече случиться!
– Я не знала! – Вика сжала кулаки. – Клянусь! Люси как-то нашла его. Я бы никогда…
Она замолчала, не зная, как закончить. Потому что в душе она была благодарна Люси за то, что привела Тимофея на выставку.
– Ты бы никогда что? – Алексей смотрел на неё в упор. – Не пыталась найти его? Тогда зачем ты здесь, Вика? Зачем вообще приехала в Москву?
Вика долго пыталась подобрать слова, которые не звучали бы как оправдание.
– Потому что не могла больше убегать, – наконец сказала она. – Пятнадцать лет пыталась забыть, притвориться, что ничего не было. И не смогла. Хотела знать, что с ним всё в порядке, увидеть хотя бы издалека.
– А теперь? – голос Алексея стал тише, но от этого ещё более напряжённым. – Теперь, когда ты его увидела, что ты хочешь?
Вика закрыла глаза, смаргивая слёзы.
– Я не знаю чего хочу, – призналась она. – Или что имею право хотеть. Просто не могу теперь снова исчезнуть из его жизни, когда он знает, кто я.
– Ты не была рядом, когда он болел. Когда у него были кошмары, – Алексей покачал головой. – Когда он первый раз пошёл в школу. Ты не знаешь его. Кто он, что любит, чего боится. Ты не его мать, Вика, даже несмотря на то, что родила.
Вика пошатнулась, как от физического удара, потому что Алексей был во всём прав.
– Я поговорю с Ириной, – повторил Алексей, уже мягче. – Решим, как быть дальше. А пока... пожалуйста, не пытайся связаться ни с ним, ни с нами и скажи своей дочери, чтобы прекратила шпионить за ним в интернете.
– Алексей… Он счастлив? Скажи мне правду.
Мужчина устало обвёл взглядом помещение.
– Был счастлив, – сказал Алексей. – Пока не узнал, что его жизнь построена на лжи.
С этими словами он ушёл, оставив Вику посреди галереи, окружённой её собственными фотографиями – изображениями потерь, разлук и редких, драгоценных воссоединений.
Неожиданно подошедший Андрей тронул её за плечо:
– Виктория? – осторожно спросил он. – Люди хотят поговорить с автором.
Вика украдкой вытерла слёзы.
– Да, – сказала она, заставляя себя выпрямиться. – Всё в порядке. Я иду.
Но она знала, что ничего не в порядке.
Интересно читать? Сообщите об этом лайком и интересного станет больше! Подпишитесь и скиньте ссылку близким - вместе читать ещё интереснее!