Часть первая:
Часть вторая:
Уже почти въехав в Ивановку, краем глаза Веда заметила какое-то яркое пятно у леса, а когда бросила туда взгляд, чуть не потеряла руль: под соснами неподвижно стояла красивая лиса и провожала взглядом автомобиль, но женщине показалось, что животное смотрит прямо ей в глаза. Она тряхнула головой, и, превозмогая холод, пробежавший по спине от затылка к щиколоткам, продолжила путь.
Василиса встречала Веду перед домом.
— Веда?
— Да, это я. А вы - Василиса?
Та кивнула.
— Ну, здравствуй. Мне поручили встретить тебя. Как смотришь на то, чтобы проведать сначала бабушку?
— Да, хорошо. – Веда спустила сумку с плеча и оставила на крыльце.
За столько лет кладбище разрослось, и Веда даже сначала растерялась. Бабушку положили вместе с братом, отодвинув ограду – благо, места было предостаточно. Фотографии на кресте не было, только табличка с именем и датами рождения и смерти. Как объяснить, что сорок дней Прасковьи Ильиничны совпали с днём рождения Веды? За пять недолгих лет, что знала бабушку, Веда поняла, что ничего случайного в этом мире нет, и то, что ба ушла в мир иной именно 30-го мая, точно имело какой-то скрытый смысл.
Веда застыла у могилы, чувствуя, как комок встал в горле. Ветер трепал волосы, бил в глаза, поднимал пыль, переворачивал скромные венкú. Пошёл дождь. Сначала мелкий, затем всё сильнее, но она всё смотрела на земляной холм, увядшие цветы и остатки конфет с печеньем, оставленные сердобольными жителями.
— Идём, Веда. – Василиса поёжилась. — Теперь ты знаешь, где она, сможешь найти сама. В любое время.
— Да, спасибо... — она подняла красные глаза. — Вы могли бы оставить меня одну? Я бы хотела...
— Да, конечно. – Василиса развернулась и пошла в сторону деревни через поле.
Веда присела на корточки и провела по комьям земли рукой.
— Ну, вот мы и встретились, бабушка... Прости, что так получилось. Я, правда, не знала. И мама, она... не хотела, чтобы мы виделись. А когда я вышла замуж, мне уже и не до чего было. Вот такая у тебя непутёвая внучка... – закрыв лицо руками, Веда, неожиданно для себя, расплакалась. Ей было мучительно стыдно, что не пошла против матери, что не отвечала на бабушкины открытки, пахнущие травами и "Серебристым ландышем". Стыдно, что подавляла в себе всё это время неведомое чувство, что многое знает наперёд, видит людей насквозь, в точности, как Прасковья Ильинична, которая даже свою дату смерти знала заранее.
Слева, со стороны рощи, послышался какой-то звук. Веда обернулась.
В нескольких десятках метров от неё, в тени деревьев, стояла красавица-лиса. Их глаза встретились, и из-за спины животного вдруг сквозь тучи блеснул луч солнца, катящегося к закату.
Лиса тряхнула ушами, издала странный лающе-мяукающий звук, вильнула хвостом, и Веда была готова поклясться, что подмигнула одним глазом. Когда плутовка скрылась за деревьями, тоску как рукой сняло. Вместо него появилось чувство облегчения и ощущения, что ба не исчезла, а всё ещё здесь, в этом мире. Женщина провела по кресту рукой, постучала по нему и сказала:
— Я скоро вернусь, бабуль.
Она почти побежала по полю, поскальзываясь на мокрой грунтовке, и прикрывая от дождя лицо ладонями, как козырьком. В доме было немноголюдно – за столом сидело всего человек семь, а Василиса устроилась на диване, и только иногда вставала, чтобы подносить и уносить тарелки. Семь пар глаз одновременно уставились на Веду. В них читалось удивление, осуждение и страх. Никого из присутствующих она не знала, поэтому смущённо пробормотала:
— Здравствуйте.
— Здравствуйте, – почти в один голос ответили пришедшие.
— Садись, Веда. – Василиса принесла тарелку с супом.
Пока та молча ела, люди вежливо шептались, пока один из них не поднял рюмку с горькой и не сказал:
— Давайте помянем Прасковью!
— А тебе не хватит, Стёпка? – осадила его пожилая женщина.
— Баб Зин... Не дёргай его. – Василиса развела руками, потом поставила перед Ведой полную стопку. — Выпьешь за помин души?
Почему-то именно сегодня, в свой день рождения, Веде захотелось выпить. Водку она не пила со студенческих времён, да, и вообще, не любила алкоголь, но эту стопку опрокинула залпом. Спиртное обожгло нёбо и желудок, она сморщилась, а бабка Варвара, сидящая рядом, подвинула к ней тарелку с солёными огурцами и помидорами.
—На...
— Вот это по-нашему! – дед Степан оживлённо потянулся за бутылкой и разлил всем.
После третьей, когда разговоры стали затихать, а бóльшая часть гостей разошлась, Веда поняла, что захмелела. Василиса, видя её осоловелый взгляд, подхватила под руки и увела в бабушкину спальню, где бережно уложила в постель, накрыв тёплым одеялом.
Ночью зазвонил телефон, но Веда, услышав раздражённый голос матери, сбросила вызов и выключила телефон.
Проснулась она оттого, что под окнами разгуливал петух и орал во всё горло. Сев в кровати, огляделась, жмурясь на свет, идущий из окна.
В комнате ничего не изменилось, по крайней мере, из того, что она помнила. Кровать стояла там же, как и стол. Разве что, растения в горшках на окне могли быть другие. Она поймала себя на мысли, что ночью спала крепко и, кроме маминого звонка, ничего не слышала. Возможно, из-за опьянения, но ей всё же хотелось думать, что бабушка дала возможность отоспаться после всех потрясений.
Стукнула входная дверь и на кухне кто-то тихонько застучал посудой. Веда закуталась в одеяло и босиком вышла посмотреть.
— Доброе утро! – обернулась к ней Василиса и улыбнулась.
— Здравствуйте, – ответила Веда сухими губами и залпом выпила кружку воды.
Василиса хмыкнула.
— Меня к тебе послала тётка Варвара, яиц передала. Сейчас тебя омлетом накормлю с деревенским молочком.
— Спасибо. А у вас нет ничего от головы?
Василиса обернулась и удивлённо вздёрнула брови.
— Так ты дома у травницы, милая. Посмотри у Прасковьи Ильиничны в записях или на полках – у неё каждая травка на счету была и с подписью. Таблеток она не признавала.
Веда прошлёпала в комнату и, скинув одеяло, принялась рассматривать баночки и коробочки. Буквы расплывались, и когда она, спустя десять минут так ничего и не нашла, вошла Василиса.
— Что, не получается?
— Нет.
— Давай помогу. Правда, и я сама тут ничего не знаю, но две головы и четыре глаза всяко лучше.
Она приподнялась на цыпочки и оглядела полки.
— Так вот же! – воскликнула она и подала Веде коробочку с подписью "От головы. От похмелья". — Идём, чайник уже вскипел.
Пока Веда заваривала травы, Василиса краем глаза смотрела на неё и как умело она обращается со сбором. Подув на ложку, Веда сделала глоток и закрыла глаза. Горячий отвар согрел внутренности, и она зачерпнула ещё и ещё.
— Садись, ешь. – сказала Василиса.
Перед Ведой появилась тарелка с ароматным омлетом, от запаха которого у Веды мигом потекли слюнки и закружилась голова. Хлеб тоже был домашний, и она, с аппетитом проглотив одну тарелку, глянула на остатки в сковороде.
— Ещё? – Василиса улыбнулась. Веда кивнула. — Вот и молодец! На здоровье!
Когда Веда сыто откинулась на стену и довольно растянула губы, Василиса убрала посуду и, сев рядом, сказала:
— Веда, с домом нужно что-то делать. Без ухода он, сама понимаешь, захиреет очень быстро. Если нужны будут документы, возьмёшь их у тётки Варвары. Она ждёт тебя. Говорит она плохо, не пугайся. Да и вообще – не бойся ничего. Ивановка – деревня занятная, я и сама ещё не привыкла, хотя около года уже здесь. А если будут вопросы, звони мне, или иди к бабе Зине, ты её видела, она здесь всё про всех знает. С документами потом в администрацию пойдёшь, там тоже подскажут. Магазин в воскресенье не работает, так что, затаривайся заранее, если нужны продукты. Так, – она встала, — вроде всё сказала. А, вот мой номер. На всякий случай. – положила на стол листок с цифрами. — Всё понятно? – Веда кивнула. – Тогда я пошла. Где мой дом, знаешь – рядом с Варварой. Всё, пока.
Дверь стукнула, и в окне промелькнул силуэт Василисы. Веда вернулась в комнату, заправила постель и разобрала сумку – отличная была идея хранить в кабинете сменные вещи на непредвиденные случаи. Она переоделась в спортивный костюм и, взяв расчёску, подошла к зеркалу. Сняв покрывало и глянув в отражение, она чуть не рухнула в обморок: за спиной у неё стояла бабушка и улыбалась.
Продолжение: